— Что? Кто? О ком ты говоришь?

— Я знаю, что Катька спит с Ильей. И знаю, что ты знаешь. И я думала, хотя бы у одной из вас хватит совести, чтобы рассказать мне, — проговорила Настя.

Я на секунду замерла с трубкой в руке, пытаясь подобрать слова.

— Настя, извини, — начала я.

— Да ладно, не извиняйся, — перебила она, — мне все равно. Я выхожу замуж. Теперь у меня будет близкий человек рядом, кому действительно можно доверять.

— Настя, я не могла тебе сказать, это же не моя тайна. Я узнала случайно и убеждала Катю, рассказать тебе.

— Значит, Катькины тайны тебе дороже, чем наша с тобой дружба? — не унималась Настя.

— Я люблю вас обеих, я хочу, чтобы все были счастливы. И ты, и Катька и я сама. Прости ее и прости меня. Сама же говоришь, нам нужно повзрослеть, остепениться…

— Просто из-за таких вещей и исчезает доверие между людьми…

— Почему ты тогда сама не спросила Катю в лоб?

— Потому, что обещала Илье не говорить!

Я рассмеялась. Теперь это уже сильно смахивало на какой-то безумный фарс.

— Ну что за дурдом!? Может быть, в таком случае, нам всем нужно собраться за круглым столом и все обсудить? — предложила я.

— Да, как в фильме «Не может быть», помнишь: «Я выхожу замуж за Николая, этот с этой, а эти — так…», — согласилась Настя.

— Да, похоже, — горько усмехнулась я, и, не выдержав, спросила — А что Илья тебе рассказал?

— Ника, это не моя тайна! — четко проговаривая каждое слово, ответила Настя и положила трубку.

There are no impossible dreams

There are no invisible seams

Each night when the day is through

I don't ask much

I just want you

(с) Ozzy Osbourne — «I just want you»

Я сидела дома и рисовала плакат для выкупа на свадьбу Насти и Яна. Оставалась всего неделя до знаменательного события, и Настя, как всегда ничего не успевая, поручила нам с Катей часть приготовлений. После того, как она уличила меня в двойной игре, я старалась ей угодить даже в самых мелких делах, поэтому рисовала с утроенным усердием.

От звонка в дверь я вздрогнула, залезла рукой в невысохшую краску и размазала только что тщательно выведенное алое сердце. Ойкнув от досады и с полсекунды поколебавшись, не зная, что раньше сделать — начать спасать рисунок, отмыть руку или пойти открыть, я все-таки выбрала последнее, и, посмотрев в глазок, чуть не подпрыгнула — за дверью стоял Семен.

Когда я открыла, он вместо приветствия произнес:

— Я не знаю другого способа увидеть тебя, кроме как взять и заявиться на чай. Даня дома?

— Чай найдется, а Даня на репетиции, — ответила я, пуская его внутрь, и слегка содрогаясь от холода, который он принес с собой.

Семен снял с себя мохнатую шапку, объемный красный пуховик, высокие ботинки и протопал за мной на кухню, практически заполняя собой все ее пространство. Он приложил руки к батарее и блаженно жмурясь, прошептал: «Боже, это рай!»

— Наслаждайся, сын мой! — разрешила я.

Семен оторвался от батареи, уселся возле стола и выжидающе посмотрел на меня.

Я смыла с руки краску, затем зажгла огонь на плите и поставила чайник.

— А к чаю есть что-нибудь? — спросил он.

— Варенье, печенье, — ответила я, подала ему банку клубничного варенья, ложку, блюдце и пиалу с овсяным печеньем.

— Ты, Мальчиш — Плохиш, хоть чем-нибудь кроме этого питаешься? — улыбнувшись, спросил он, и увлекся моим нехитрым угощением.

Я смотрела на него и пыталась понять цель его визита. Я была уверена, он знает, что Д. всегда репетирует по воскресеньям. Значит, он пришел именно ко мне. Мы не виделись с той вечеринки у Катьки. Тогда мы расстались на вполне позитивной дружеской ноте, но после этого, он ни разу не позвонил и не прислал ни одного сообщения. Но мы ведь ни о чем и не договаривались. Я так увлеклась своей новой жизнью, любовью, Катькиными страданиями и Настиной свадьбой, что даже почти забыла о существовании Семы.

Но теперь он сидел передо мной на кухне, молчал и облизывал варенье с ложки с таким видом, словно вкуснее ничего в жизни не ел. Наливая ему чай, я то и дело бросала на него испытующие взгляды. Видимо осознав, что пауза затянулась, непривычно неболтливый Семен, наконец, начал свою речь.

— Вообще-то, я поговорить пришел, — сказал он, обняв руками кружку. — Как у тебя дела?

— Все хорошо, а у тебя? — переспросила я.

— Тоже вроде не плохо. А ты снова с Данилой?

— Сема, вообще-то мы живем с ним вместе и, как ни странно, ты сейчас в его доме! — воскликнула я.

Он притворно вздрогнул и заозирался вокруг:

— Точно! А я и не понял сначала. Кошмар какой!

Я рассмеялась, а он продолжил, сменив гримасу ужаса на серьезное выражение.

— Он же тебя не любит. Он тебя снова обманет, — сказал Семен.

— Вы что, сговорились с Настей? Хотите, чтобы мы расстались? Зачем вам это надо? — спросила я.

— Я ни с кем не сговаривался, но думаю так. Тебе не стоит ему верить, — продолжил он.

От удивления и негодования у меня заломило висок. Чего он добивается? Может быть, хочет, чтобы я снова страдала и потом «лечилась от страданий»? Но этого больше не будет!

Я отвернулась и посмотрела в окно. Ничего нового я там не увидела, опять была зима, начинались сумерки, плавно летали в воздухе и падали хлопья снега. Точно такие же, как год назад, за окном квартиры Ивана. Прошел целый год, столько всего случилось и изменилось, но я снова была в похожей ситуации.

— Сема, что происходит? Ты опять знаешь что-то, чего не знаю я?

— Я ничего конкретного не знаю, но думаю, что так будет. Вспомни, как он сделал тебе больно.

— Слушай, к чему ты клонишь? Чего ты хочешь, вообще? — воскликнула я.

— Тебя.

Он уставился мне прямо в глаза, молча, без тени улыбки, ждал ответа.

— Сема, это не смешно!

— А я и не шутил.

Я смотрела на него. Он смотрел на меня. Я чувствовала, будто воздух между нами пронизывают электрические импульсы. Ну, вот опять, кажется кому-то «надоело притворяться другом!» Какого черта?!

— Не говори ерунды, — сказала я, садясь на табуретку, — признайся, что ты задумал?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Семен.

— Почему именно сейчас ты решил прийти ко мне?

Вместо ответа он продолжил смотреть на меня и молчать.

Тем временем в моей голове вдруг родилась шальная мысль, что если пройдет еще сколько-нибудь времени, и ко мне придет Макс с аналогичным заявлением? Как там когда-то объяснял Ян: вдруг он, как и Сема, захочет вернуться туда, где когда-то у него был успех?! Так же, как спустя время, обо мне вспомнил Д. Это походило на странную магию. Стоило мне переключиться на свои личные дела, как тут же ко мне потянулись парни с их признаниями. И если это действительно так, может быть права Настя, и я действительно поспешила согласиться быть с Д.?!

Я помотала головой. Нет-нет. Все это очередной бред больного воображения. Я не хочу терять Д., я его по-настоящему люблю. И он меня правда любит. Теперь между нами все по-другому, а все, что было у меня раньше, не имеет значения. Я никого больше не полюблю так сильно, как его.

— Сема, почему именно сейчас? — повторила я.

— Не знаю. Но вспомни, как у нас классно все было, я не хочу это забывать, — сказал он, глядя в упор, — Вспомни. Я вот все помню. Какая ты мягкая, ласковая, сладкая. Лучше всех…

От его слов у меня вдруг закружилась голова, и к горлу подкатил сухой комок. Я вспомнила нашу с ним вторую ночь на даче в начале лета. Я ведь тогда действительно была с ним такой. И он был. Близким, понимающим, способным излечить любую боль. Но теперь, от этих воспоминаний мне стало плохо. Казалось, еще секунда и я разревусь или меня стошнит.

— Ты же сам тогда пропал, не звонил, не приходил, ничего не делал! — я так возмутилась, что даже вскочила с места, несмотря на головокружение, словно собираясь куда-то убежать.