Дальнейшая мини-перепалка между капризной примой фото-рекламного отдела "Глобал-Вижн" и его директором Эдвардом Харпером тоже не особо задели ведущие сектора моей памяти с эмоциональными рецепторами (ну, разве что так, слегка, и лишь местами).

На тот момент я волновалась только по двум крайне важным для меня причинам. Меня все еще преследовал аромат роз из моего кабинета со скользящей в их эфирных испарениях ощутимой тенью самого дарителя, и паническая дробь в венах на грани истерического срыва. Время от времени я кое-как переключалась на другую ментальную волну, вспоминая о ней периодически, как и о окружающей меня реальности. Я мысленно молила Робин наконец-то вспомнить, что она является моим главным помощником-ассистентом, и что она здесь не на экскурсии, а на своем рабочем месте, и ей давно пора записывать на собственный винчестер памяти (не важно какой, в голове или в айфоне) все что здесь происходило и что должно произойти. Тем более что Эвелин Гувер так вовремя и почему-то не кстати вдруг испарилась.

Неужели я почувствовала острую необходимость в ее личном присутствии? Я определенно схожу с ума!

Все 24 небольших кожаных кресла вокруг очень большого лакированного стола с цельной овальной столешницей цвета жженой карамели были заняты большей частью присутствующих, можно сказать, под самую завязку. Эдвард Харпер занял одну из его глав спиной к окну, перед этим пригласив меня жестом открытой ладони сесть рядом, по правую от него руку. Тем, кому не хватило кресел за столом совещаний (в основном помощникам и секретарям) пришлось ютиться в ряду менее удобных деревянных стульев вдоль стены в трех метрах от самого стола. Ну, хотя бы я успела испытать что-то схожее с облегчением, когда поняла, что Дэниэл Мэндэлл-младший едва ли являлся частым гостем подобных собраний, если вообще когда-либо им являлся…

Тогда какого черта ему приспичило припереться в мой кабинет?! – Элл, хватит. Мы уже прошли этот пункт. Пора подключаться к более важным и первостепенным делам этого дня. Ты на работе или где?

– Прежде чем перейти к главным вопросам и насущным проблемам нашего сегодняшнего собрания, хочу еще раз выразить свое искренне восхищение касательно предоставленной мне возможности оказаться одним из тех немногих счастливчиков, кому выпала столь исключительная честь с редчайшим шансом работать бок о бок с самым выдающимся талантом современности художественной фотографии. Алисия, добро пожаловать в нашу дружную команду! Хочется пожелать самых головокружительных перспектив всем нам со столь весомой и надежной тыловой поддержкой в вашем лице!..

Почти бурные аплодисменты из-за сильной акустики залы с сопровождением почти искренних улыбок окружающих лиц. Выжимаю ответную благодарную улыбку, очень сильно надеясь, что при этом не выгляжу жалкой, зашуганной девочкой, которую так не честно застали врасплох, обложили со всех сторон и не только в режиме реального времени.

Не знаю, что хуже – искренние, без тени фальши слова Эдварда Харпера или безупречные заверения Дэниэла Мэндэлла-младшего в благих намерениях и мотивах последнего.

Но, черт возьми, я уже готова броситься с головой в любую работу и ухватиться за любую предоставленную мне возможность – показать-доказать на что способна Алисия Людвидж.

–…И, возвращаясь к нашим больным мозолям, хочу напомнить, что как обычно это всегда происходило и видимо будет происходить постоянно, самая большая часть проблем и нерешенных вопросов накапливается именно к концу любого календарного года. Не исключением стал и данный год. Приближение зимы, больших праздников, включительно самой главной исторической даты для "Глобал-Вижн" – полувекового юбилея нашей компании, буквально вынуждает задействовать все реальные и резервные ресурсы практически по максимуму.

– Что ж поделать. Полтинник – дата до неприличия круглая и такая же прожорливая! – Клиффорд Миллер впервые подал свой тягучий голос с противоположной от меня стороны стола, перебивая Эдварда Харпера с видом замаявшегося зрителя на столь дико скучном шоу. – Это так, чисто из любопытства, – вытянув губы пухлой вишенкой, он наконец-то посмотрел в сторону своего боса почти невинным взглядом избалованного мальчика. – Насколько в этот раз папочка готов раскошелиться, если уже палит столь баснословные суммы на приобретение новых рабочих кадров?

Нет, он не посмотрел в мою сторону, но пущенная им баллистическая самонаводящаяся стрела попала точно в цель. Вот уж не думала, что после пережитой встречи с Мэндэллом-младшим я смогу где-то на стороне словить еще один шоковый разряд…

– Клиф, как твой непосредственный начальник, могу тебя успокоить и заверить со всей ответственностью, что лично ты без дела не останешься. Обсуждать возможные премиальные мы тоже пока не будем.

– Ну, не знаю… как всегда, все слишком неопределенно и туманно. Опять неожиданные командировки в самый неожиданный момент? К тому же, я не особо горю желанием провести свои законные рождественские праздники, как в прошлый раз, за какой-нибудь экзотической фотосъемкой очередного обожаемого внука премьер-министра, орущего во всю глотку в седле напуганного им же до смерти несчастного белого пони. Подобные проекты как-то не слишком стимулируют творческий потенциал, если скорей не наоборот! К тому же… мне тут на днях звонили из французского издательского филиала "Верджл-Флеш". У них вроде самих как бы… большая нехватка рабочих рук под конец года.

– Ну, что ж, Клиф. – мистер Харпер невозмутимо раскрывает перед собой очень пухлую папку-скоросшиватель, другой рукой надевая на нос небольшие очки в тонкой оправе. – Если Верджл готов заплатить за тебя откупные, лично я им в этом деле препятствовать не стану. Я так понимаю, все, что ты только что тут сейчас наговорил, должно быть внесено в протокол собрания в виде особой поправки для списка под грифом Топ-ONE?

Никогда не видела, как бледнеют лица у альбиносов, и уж не думала, что стану прямой свидетельницей данному "феномену" когда-нибудь вообще.

Чуть позже, я узнала, что значило выражение "Проблемы "Глобал-Вижн" под грифом Топ-ONE". Это были проблемы и проекты компании, о которых должен был быть поставлен в известность сам президент буквально с момента их возникновения.

– Черт, Эдвард, ну у тебя и шуточки! – Миллер даже отпрянул от спинки кресла грудью к столу, заерзав в своих стильных обтягивающих джинсах со множеством заклепок, ремешков и цепочек по сиденью кресла (не совсем приятный звук для человеческого слуха, скажем так).

– Я же не сказал, что мне уже предложили работу!..

– Тогда в следующий раз постарайся на наших собраниях не распространяться о своих нерабочих телефонных разговорах. – у Эдварда Харпера не повысился ни тон голоса, ни нажим ударений на определенные согласные в словах, но то что это был контрольный для зарвавшегося подчиненного – не подлежало никаким сомнениям. – Здесь все конечно подписывали пункт о не разглашении и прекрасно знают, чем чреват корпоративный шпионаж, но не забывай, что помимо протоколов, в компании работает самая мощнейшая независимая информационная система самого последнего поколения. Как там ее в миру называют? Молния-сплетня? Способна за считанные секунды преодолеть расстояния в тысячи миль (сделав несколько витков вокруг земного шара) и уже через пару минут осесть типографской краской на последних страницах ближайшего выпуска "Вечерний Леонбург". Про электронный вариант в просторах глобальной сети я скромно промолчу. И, знаешь, будет так обидно после всего… Тебе позвонил кто-то из старых дружков из Парижа, а все решат, будто тебя захотел переманить сам главный редактор "Вержил-Флеш". Сколько уйдет времени, чтобы опротестовать данную утку в тысячах независимых бульварных изданиях мира?

Кажется предел заключительного удара был достигнут обширным кровоизлиянием лица Клиффорда Миллера.

Кроме спокойного ровного голоса главы фото-рекламного отдела «Глобал-Вижн», на слух как минимум сорока присутствующих свидетелей начало ощутимо давить всеобщее гробовое молчание. Сказать, что я испытала некий животный восторг с злорадным довольством, соврать себе процентов на двести.