– Сбоку припека?

– Да, вроде того. Наверное, у нас много накопилось невысказанного, того, что меня внутренне угнетало… Но я любила ее, нет, правда. Я хотела, чтобы она была счастлива. И, наверное, дело даже не в сестринском отношении, понимаешь? Просто, это сложно объяснить… Когда, например, топчут по-настоящему красивый цветок, или убивают прекрасного павлина, какие чувства испытывает нормальный человек?

– Ужас. Пустоту.

– Верно. Меланья она как венец творения прекрасна. Странно, ведь у нас не очень красивые родители. Но убивать Меланью – это какое-то святотатство.

– Как очернить икону.

– Ага, – закивала Кристина, задумчиво глядя сквозь него. – Ты понимаешь.

– У тебя есть ее фотография?

– Да, в бумажнике.

Кристина порылась в сумке. На этой фотографии Меланья была моложе, чем на фото Вконтакте, но, тем не менее, уже красива. У парня пробежала дрожь – эта девушка странно на него действовала. Ему пришлось сделать вид, что вблизи он видит ее впервые. Не нужно было, чтобы Кристина узнала, что он заходил Вконтакте.

– Она… бесподобна.

– Правда, ведь? – Кристина заулыбалась, а затем на ее глаза навернулись слезы. – Прости, сейчас постоянно эти перепады настроения.

– О Боже, Кристина, ты потеряла сестру, какие могут быть “прости”, – он осторожно поставил бокал на пол и обнял девушку.

Это была хорошая минута. Между ними не было никакого сексуального напряжения, зато их объятья были проникнуты теплотой.

– Спасибо, – Кристина вытерла слезы. – Это действительно то, что мне сейчас нужно. Просто хороший друг.

– К Вашим услугам, мисс, – он отвесил ей шутливый поклон. Хотя его слегка покоробило, то, что Кристина признала в нем просто друга, он не подал виду.

Весь остаток вечера Кристина рассказывала ему о своих напряженных взаимоотношениях с отцом и ее отъезде в Питер.

– Я всегда была для него раздражающим фактором. Иногда мне казалось, что он даже жалел, что у него две дочери…

– Не говори так. Я думаю, ты не права. Он же купил тебе эту квартиру, разве не так?

– Ага, и не спросил меня, где бы я хотела жить. Также как не спрашивал меня, чем я действительно интересовалась, а поставил перед фактом – ты будешь учиться в МГУ и точка.

– Наверное, он так понимает заботу. Не все мужчины внимательны и умеют сопереживать, некоторые не обладают подобной чувствительностью…

– Но ты не такой, – Кристина улыбнулась ему.

– Э-э, гм… ну ладно, приму это за комплимент. Правда в том, что иногда дети не понимают родителей, ведут себя опрометчиво, а потом жалеют об этом, ведь ничего уже не вернуть.

– Это из учебника по психологии? Я имею в виду, откуда ты это знаешь? Ведь твоя память как белый лист, а говоришь ты со знанием дела, – Кристина забрала их бокалы и прошла на кухню. Оттуда она крикнула. – Возможно, потому что это азбучные истины, и, к сожалению, они мне не помогут принять отца. Вот если бы ты пережил реально такой конфликт с отцом и жалел бы об этом…

Парень молчал. Кристина выглянула с кухни.

– О Боже, извини, я не хотела тебя обидеть. Это все мой язык – иногда он говорит раньше, чем голова успеет подумать. Я овен по знаку, если тебе это о чем-то говорит, и у меня нелады с темпераментом… Я часто жалею о своих словах.

– Брось разоряться, все хорошо, – он постарался смахнуть неприятное впечатление, оставленное ее словами. – Мне просто немного не по себе от мысли, что я никогда ничего не вспомню. Ты к этому не имеешь отношения, ты просто моя спасительница.

Она села напротив него. Отблески электрического камина плясали на его лице, которое благодаря шрамам и порезам превращали его в карикатуру. Он не мог объяснить, почему ему вдруг стало холодно.

– Кристина, у меня ведь может быть ужасное прошлое.

– Нет, – она наклонилась к нему. – Это невозможно. Может, я не слежу за языком, но в людях я не ошибаюсь. Ты хороший человек, просто попал в хреновую ситуацию.

– Ты доверяешь мне, правда?

– Ну.. это надо посмотреть. Но пока не сделал мне ничего плохого.

– Когда сделаю, уже будет поздно.

Они молча наблюдали за языками пламени в камине.

– Кристина?

– М-м-м?

– Если ты доверяешь мне, может, поговоришь с отцом? Я не могу поговорить со своими родными, но ты еще можешь все исправить. Он просто был убит, когда я видел его в поликлинике.

Она внимательно рассматривала его. Затем легонько дотронулась до его руки.

– Знаешь, ты напоминаешь мне мать, которая не стала примой Большого театра и толкает свою дочь на то, чтобы закрыть своим потребности, покупая ей пуанты. Ты пытаешься через меня решить свою проблему. Я этого не люблю, – она увидела, как его взгляд стал растерянным. – Но, ты вроде как хочешь хорошего для меня, и поэтому я тебя послушаю.

Парень выглядел удивленным и обрадованным.

– Я и сама не знаю, почему я его третирую и все время радуюсь, когда ему чуть-чуть больно. Наверное, в этом выражается мой протест против его догматов. Каждый раз, когда я вижу, что он со своей жизненной правдой терпит крушение, внутри меня все ликует. Но в то же время, мне хочется ему помочь и спасти его. Возможно, именно таким образом я буду чувствовать, что нужна ему. Как думаешь, я плохой человек?

– Я думаю, ты дико сложная и при этом просто восхитительна, – он действительно так думал.

Они болтали почти всю ночь про жизнь Кристины в Питере, гадали, как движется расследование, а потом Кристина допытывалась, почему он помнит имена героев детских мультиков и не может рассказать про своих родных.

Он заснул только после трех ночи. Неудивительно, что он проспал и не услышал будильника.

Он очень торопился попасть на работу и когда он входил в автосервис, он и не заметил полицейскую машину, припаркованную на углу здания. Парню было так страшно, что ему влетит от Стрелкова за опоздание, что он даже и не подозревал, что нынешний день приготовил ему кое-что похуже.

***

Бентон и Павел сидели в полицейской машине с семи утра. Парень должен был появиться к восьми, но он опаздывал. Это заставило нервничать старого следователя.

– Чушь какая-то, – Павел листал материалы дела. – Что мы хотим его спросить его? “Хэй, приятель, а ты не помнишь…” И последующая логическая цепочка умозаключений разбивается о бетонную стену его амнезии. А вообще амнезия, это конечно, удобно…

– Послушай, – Бентон нервно курил и смотрел на вход в автосервис. – Сейчас парень – это единственная зацепка. Надежда рассказала, что он следил за Меланьей и Андреем, так?

– Допустим.

– Потом парня находят с порезанным лицом, а девушка убита. На парня вылили ушат крови, крови Шорина. Кто это сделал непонятно. Может Шорин, может…

– Явно, не Санта Клаус.

– Это и вправду может быть кто угодно. Сейчас мы допросим парня, а затем ты ринешься в банк крови и посмотришь пленки, отснятые в этот день. Там и будет запечатлен главный герой этой драмы.

– В любом случае, это было какое-то животное… Парню буквально искромсали лицо. И он явно жертва в этих обстоятельствах, так что мы должны быть с ним помягче, чтобы не испугать.

Они ждали еще полчаса. Затем Бентон толкнул Павла – ко входу направлялся подросток с перевязанной головой. Они подождали еще пять минут, а затем вошли вслед за ним.

До них донесся голос Стрелкова.

–…потом разбодяжишь эту прогорклую воду свежей и снова все протрешь, – Стрелков создавал видимость рабочей запарки. Но перестал симулировать, как только увидел следователей. – Уже не надо, к тебе пришли.

Парень обернулся, и зрачки его сузились. “Попался, дурень”, – промелькнуло в его голове. Следователи оставались беспристрастными.

– Я требую адвоката! – парень выступил вперед.

– Тихо-тихо, – Бентон подошел к нему и привычным движением слегка заломил ему руку за спину. – Мы не хотим тебе навредить, только поговорить.

– Я не буду говорить без адвоката.