Отнюдь Хэмптон не провалялся целый день, отсыпаясь до обеда. Встав рано утром, как это полагается человеку с боевой сноровкой, смахнув паршивое утреннее состояние, он направился прямиком в уборную. Ноги были словно ватные, ныли, и их сводило. С трудом перебирая ими по коридору, Алекс заметил сидящих на кухне Анну и Кэтрин. Обе сидели за столом и завтракали. Кэтрин манерно, держа маленькую чашку указательным и большим пальцами, оттопырив остальные, медленно пила кофе, сидя в деловом костюме. На проходившего мимо мужа она не обратила никакого внимания, пристально наблюдая за взглядом дочери. Анна, напротив, услышав шаги отца в коридоре, хотела проявить какую-нибудь реакцию. Почувствовав на себе пристальный взгляд матери, она застеснялась, растерянно отвернув голову в сторону окна. Кэтрин вовсе не хотелось, чтобы дочь первая заговаривала с отцом и желала ему доброго утра.

Вернувшись из уборной, Алекс молча вошел на кухню, заметив, как тщательно от него отводят взгляды его жена и дочь. Он набрал воды из кулера и глядел прямо перед собой, собираясь с мыслями. Алекс полностью осознавал свою вину, оттого ему становилось еще неприятнее. Вдобавок к внутреннему паршивому состоянию он чувствовал стыд перед дочерью.

– Прости меня, – тихо сказал Алекс после минутного молчания, со страданием посмотрев в глаза дочери.

Анна, ожившая после обращения к ней отца, почувствовала облегчение, сопровождающееся интересом и свободой в своих действиях. Слегка улыбаясь ему, чувствуя полный уход из-под контроля матери, она с добротой посмотрела на него своими большими глазами.

– Все в порядке, пап, – ответила она. – Ты как? – спросила она.

– Бывало и лучше, – отшутился Алекс.

Алекс сразу же почувствовал внутреннюю связь с дочерью, облегчающую и успокаивающую его душу. Кэтрин же продолжила молча сидеть, оставшись без поддержки дочери. Она предпочитала не вступать в оживленную беседу, напряженно вслушиваясь в каждое слово, будто имеющее огромный смысл. Она ждала, когда муж останется с ней наедине. Она чувствовала, что ей нужно с ним поговорить, понимая, что нельзя больше прятаться за дочерью.

Той ночью, когда Джиро приволок Алекса домой, Кэтрин была в бешенстве, смотря на пьяное безвольное тело мужа. Она всячески его ругала, унижала перед его другом. Джиро просил ее успокоиться, но Кэтрин затыкала его, говоря о том, что лучше бы он бросил его на улице. Узнав от него еще и то, что Алекс не обошелся без драки, она рассмеялась.

«Посмотри на этого героя, – говорила она Джиро. – Что сейчас он может сделать, кроме как слюнявить диван?»

Узнав же, что он подрался со Стивом, и причину этой драки, она моментально охладила свой пыл и покрылась стыдливой краской.

«Неси его, неси на диван», – в спешке она помогала Джиро нести беспамятного мужа в дом.

Сейчас она не злилась и не винила его ни в чем, напротив, теперь ей самой хотелось заговорить с ним. И, если потребуется, смягчить этот разговор уступками и нежностью. Благо дочь не слышала и не видела происходящего ночью, она спустилась из своей комнаты лишь под конец, когда Алекса уложили на диван, и, завидев отца, начала паниковать: «Что случилось, мам?» – громко спрашивала она. Кэтрин успокаивала ее: «Ничего, он просто перепил».

Кэтрин ждала, пока дочь поднимется наверх, оставив их с мужем наедине.

– Спасибо за завтрак, мам, начну собираться на пробежку, – сказала Анна, помыв за собой посуду.

– Хорошо, – сказали оба родителя.

Оставшись наедине с Кэтрин, Алекс впервые за все утро взглянул ей прямо в лицо. Он заметил в ее взгляде сдержанность, желание начать разговор, но непонимание, как это сделать. Кэтрин колебалась, часто отпивая и без того кончающийся в маленькой чашке кофе, не глядя мужу в глаза. Тот спокойно сидел напротив нее, прямо смотрел ей в глаза, и она это чувствовала. Найдя в себе решимость, она начала первой.

– Я знаю, что у тебя неприятности на работе, – быстро начала она. – Думаю, все разрешится. Но, если что, помни, что мы справимся вместе, со всем справимся. – Словно отчитавшись, она робко улыбнулась Алексу.

Алекс уже смотрел на стол, откинувшись на стуле. Голова была тяжелой, туман белой пеленой затмевал разум, заставляя полностью расслабиться на не очень удобном для этого стуле.

– Даже если ты потеряешь эту работу, я помогу тебе. Начнешь вести бизнес, дорогой, – дотронулась она до запястья Алекса, – создадим общий семейный бизнес, Анна тоже будет в этом участвовать, я вам все расскажу и…

«Что, если и правда начать заниматься бизнесом, как она, к тому же с дочерью, всей семьей. Забыть тот нелепый случай в баре, может, это все вообще клевета и провокация, и сейчас она сидит, явно узнав об этом от Джиро, стыдясь за посмевшего опорочить честь семьи какого-то сердцееда Стива», – думал он. Кэтрин все так же держала его за руку, продолжая говорить, но Алекс не слушал ее, смотря ей в глаза. Словно опомнившись, он подумал: «Нет, я вижу ее, я знаю ее». Алекс не хотел себя обманывать, он не привык так делать, несмотря на желание сохранить семью, несмотря на новое будущее, в котором забыты все старые обиды и ссоры с женой, простить он не мог.

– Это тебе Стив рассказал про мои проблемы? – перебил ее Алекс, пристально смотря на жену.

Лицо Кэтрин сразу же побледнело, легкая улыбка бесследно растворилась. Не зная, что ответить, она откинулась назад на стуле, чувствуя некое расслабление. Больше ей не придется напрягаться, Алекс помог ей скинуть камень с души, застав ее врасплох. Только когда собеседник швыряет тебе правду в лицо, злость и раздражение наполняют тебя. Эта смесь чувств наполнила Кэтрин, что перевело разговор в хладнокровный, еще более деловой формат. Она не желала больше идти на уступки, Алекс сам упустил возможности, которые она предлагала, а так, по ее мнению, поступают скорее упрямые, гордые глупцы, нежели деловые люди.

– Хорошо, Алекс, – спокойно начала она. – Я хотела как лучше, но ты посчитал, что лучше будет по-твоему, – демонстративно вздохнула Кэтрин.

К горлу Алекса подступала злость, лицо его покрылось багровыми красками гнева. Он уже хотел было повысить голос, как сразу вспомнил, что дома находится дочь, при ней Алекс с женой никогда не ссорился.

– Тебе даже не стыдно? Вообще наплевать, сколько мы вместе с тобой живем, я для тебя ничто? – процедил сквозь зубы он.

Кэтрин не чувствовала абсолютно никакой вины, даже под натиском Алекса она оставалась спокойной, имея свои ответные аргументы, как ей казалось, она убедительно отстаивала свою позицию.

– О каком стыде идет речь, Алекс? – иронично улыбаясь, исподлобья глядя на него, спросила она. – Ты думаешь, мне легко жить с человеком, который становился мне неприятен с каждым днем все больше и больше? Я жила с тобой ради Анны, надеясь до сего момента, что ты изменишься, – она сделала паузу, – в лучшую сторону.

– Чем, по-твоему, я плох? – уже кипел от злости Алекс, стараясь не повышать голос.

– Мы много раз об этом говорили, дорогой, – уверенно начала она, видя, как муж теряет контроль. – Чего ты добился за двадцать лет? Ничего. Ты все так же занимаешь одну и ту же должность, – крикнула она, – получаешь одну и ту же зарплату. Я все это долгое время посвятила семье и, когда приходилось, работала черт-те где. А теперь чего добилась я за короткое время, посмотри, Алекс? Все, что нас окружает, – Кэтрин начала загибать пальцы, – большой красивый дом, дорогая мебель, этот стул, на котором ты сидишь, это все ты? – Она не унималась. – Дорогое образование дочери в престижном университете, вкусная натуральная еда. Мы больше не сводим концы с концами, Алекс, благодаря тебе? И я прошу от тебя такой же результат, потому что нам хорошо жить так, нам комфортно так, но тебе по душе твоя работа, которую, считай, ты уже потерял…

Алекс уже не чувствовал злости, он быстро остыл, слушая жену. Теперь же он презрительно смотрел на нее.

– …из-за твоего упрямства, – продолжала она, – гордости. Вот как тебе в ответ обернулось дело всей твоей жизни, и ты принимаешь это. Тебе неинтересна жизнь, которой я живу.