Аппарат мог снимать три кадра в секунду, но это показалось слишком быстрым. За счёт добавления в схему привода нескольких конденсаторов, срабатывать затвор смог раз в тридцать секунд. Отсняли одну кассету, пока не добились нужного результата. Плёнку решили использовать позитивную, чтобы не терять времени на печать снимков. Но у лаборанта была всего одна кассета с такой плёнкой. Поэтому, на доводку автоматического срабатывания, тратили негативную. Конструкция получилась довольно громоздкая, штатив не получалось закрепить на собаке. Потом додумались эту платформу закрепить ремнями на самой крупной собаке.

Уже стемнело. Предположение, что если в той точке время суток синхронное с этим местом, то без вспышки на снимках ничего не разглядеть. А утром можно будет и кинокамеру отправить. Но нетерпение всех участников было так велико, что медлить не хотелось, да и подполковник, не стал препятствовать.

Поначалу в бункер набилось столько народа, что Сивоконю пришлось больше половины выставить на улицу, всё равно, пока не проявят плёнку, ничего интересного не увидеть. Врач сделал укол и собака уснула. Наркоз будет действовать тридцать минут, что достаточно для опыта. Быстро закрепили платформу и подали питание на схему привода пуска затвора. После того, как прозвучал щелчок и был сделан первый кадр, включили установку и спустя десять секунд собака исчезла.

В бункере воцарилась тишина, но не абсолютная. Таботала аппаратура, гудели вентиляторы. Но не было ни одного звука, издаваемых голосом. В заданное время, автоматика перебросили нужное реле и спустя две секунды, на площадке появилась спящая собака. Техник первым делом бросился к фотоаппарату. Счётчик показал, что отснято все восемь кадров. Он тут же побежал проявлять плёнку.

Через полчаса все собравшиеся в столовой, ждали результатов. Натянули белую клеёнку, снятую со стола и приготовили диапроектор. Наконец, появился лаборант, с загадочной улыбкой, которую он старался спрятать. Сел на своё место и вставил плёнку. Погасили свет, и вот на клеёнке появился первый кадр. Все радостно загудели, когда на экране появилось сосредоточенные лица двух инженеров, словно их не видели долгие годы. Когда возбуждённые голоса стихли, техник провернул колёсико, и появилось дерево, вернее нижняя часть ствола. А что это за дерево, и какое время года, неизвестно. Листья в кадр не попали, а на земле не было ни одной травинки.

Главный результат, что это была не ночь и снимок получился. Значит, время в том месте отличалось от ихнего. Раздались громкие аплодисменты и все вскочили, поздравляя друг друга. Угомонившись, сели на места и потребовали ?крутить кино? дальше. Но последующие кадры были как близнецы братья. Раздались предложения, поставить платформу на вращающееся основание, чтобы отснять панораму. Встал подполковник и похвалил за это предложение, но платформа должна вращать кинокамеру, которую доставят в ближайшие часы. А опыт провести уже завтра. Народ поднялся и направился искать нужные детали, на ходу обговаривая техническую сторону.

В обед всё уже было готово и испытано. Плёнка не засвечивалась, только слегка напоминала звёздное небо. Значит, поле оказывает влияние на неё, хотя и не портя всей картины. Леонид предложил подполковнику выставить максимальные параметры, которые могли быть задействованы в тот роковой день. Тот согласился. Катушка плёнки была рассчитана на десятиминутную съёмку. Камера должна была сделать за это время два полных оборота.

И вот собака на исходной точке. Укол, ремнями обхватывают её по кругу, крепя платформу. Нажимают и фиксируют пусковую кнопку. Загудел моторчик, проматывая плёнку, а второй начал вращать камеру. Леонид включил установку и собака исчезла.

Потянулись томительные минуты ожидания. И вот собака на прежнем месте. У всех присутствовавших вырвался возглас отчаяния. Собака была вся в крови, а камера была разбита. Врач и лаборант бросились к собаке. Она ещё была жива. Рана оказалась в районе правого бедра. Лаборант быстро открутил камеру от платформы, испачкавшись в крови, и выбежал из бункера. Кто-то помог отвязать платформу, и они понесли собаку. Остальные стали возбуждённо переговариваться, обсуждая случившееся. Сивоконь пошёл вслед за врачом, надеясь узнать от него первого причину случившегося, плёнка, если не повреждена, прольёт свет на это. Но потребуется время.

Врач вышел через пятнадцать минут и доложил, что в собаку проткнули прутом, либо выстрелили. Жизненно важные органы не задеты, раневой канал прошёл через мягкие ткани, и она потеряла много крови.

Обескураженный от такой новости, подполковник направился в столовую. Там уже её завесили с боков брезентом, чтобы дневной свет не мешал видеть изображение на экране. Другого помещения, подходящего для этого, здесь не было, разве что, солдатская палатка.

И вот спустя час, лаборант появился в столовой. Его лицо было невозмутимым и сосредоточенным. Полковник еле удержал себя, чтобы по пути не расспросить его об отснятом материале. Тот вставил катушку в кинопроектор и на экране, привезённом вместе с камерой, появились узнаваемые лица. Затем несколько секунд был только белый квадрат, а потом на экране появилось то, что заставило всех невольно вскрикнуть. И было от чего.

Перед ними проплывала цветная панорама поля боя, так, как были видны подбитые танки с крестами, ряд порванного заграждения с колючей проволокой, дымящиеся развалины с торчащими печными трубами какого-то села. Потом стал виден окоп, с горой отстрелянных гильз на переднем плане, вздыбленные брёвна разбитого блиндажа. У многих пересохло во рту от увиденного, но они, не моргая смотрели на экран. Это даже не напоминало кино, так снять невозможно, словно они присутствовали на том месте, хотя съёмка была без звука.

Когда камера почти завершила первый оборот, все снова вскрикнули, увидев троих в немецкой форме, узнаваемых касках и карабинах за плечами. Они ходили по полю боя и что-то искали, спускаясь в окоп или наклоняясь над брустверами. Камера стала совершать второй оборот и все нетерпеливо стали поглядывать на часы, ожидая, когда же закончится время до возвращения животного, внутренне догадываясь, что же тогда произошло.

И действительно, когда в кадре снова появились немцы, один из них пристально вглядывался в сторону камеры, явно пытаясь понять, что перед ним. Было видно, что он кричит своим приятелям и показывает рукой на сидящих в столовой. Присутствующие на просмотре, казалось, перестали дышать, наблюдая, как камера отворачивает от немцев. На последних секундах было видно, как фашист снимает карабин с плеча, и тот остался за кадром. Потом камера дёрнулась и завалилась на бок, показывая небо и кусок дальнего леса. Через секунд двадцать, в кадре появилось удивлённое лицо стрелявшего в собаку. Потом опять белый свет и на экране их испуганные лица в бункере.

Когда промелькнул последний кадр, маршал Ахромеев продолжил сидеть, молча анализируя увиденное. Потом повернулся к подполковнику и инженеру.

- Уверены, что это подлинные кадры?

- Старший лейтенант Федорчук ни на секунду не оставлял лаборанта с плёнкой одного. - Заверил того Сивоконь.

- А при проявке подменить?

- Бачок и стол, где происходил процесс, был проверен. Ничего лишнего не было. Наш сотрудник потом изучил всю катушку и никакого монтажа не обнаружил. А заранее записать первые и последние кадры, которые в бункере, никак невозможно.

Маршал встал и быстро прошёлся по кабинету до окна. Отвернул правой рукой штору и стал смотреть на начинающийся рассвет, потом несколько раз пересёк кабинет, туда-обратно, сел на своё место, и попросил инженера перемотать плёнку на начало и включить воспроизведение ещё раз и быть готовым останавливать в нужных местах.