Я подумал: а что мы теряем, если после конференции, вечерком, зашлем Томми в нижний зал, пошукать в компьютерах. Глядишь, чего путного и отыщется? Нет, так просто он туда не попадет. Следовало его снабдить электронной отмычкой, дискетой и внятно поставить задачу.

После поломки газетного киоска я больше не поручал Томми никаких деструктивных акций. Сначала мы потренировались на простых заданиях. Вынесли из Крепости, на теле, пачку салфеток.

Сошло.

Потом Томми унес целую пачку пустых бланков, а взамен, «с воли», притащил мне порножурнал.

Прокатило. Никто его серьезно не шмонал, и я развернулся на полную катушку. Он ездил, ради меня, в удаленные магазины, один раз даже на междугородном автобусе, и привозил маленькие, но важные детальки. В частности, он трижды побывал в фирме, торгующей шпионскими примочками, оказалось, что за деньги можно экипироваться не хуже Джеймса Бонда, разве что бомбу в наручных часах они не предлагали. Затем я отважился на следующую ступень.

Томми было поручено сходить в Малую операционную и стащить там скальпель. Скальпель хотела иметь Дженна, она вбила себе в голову, что девушке надо быть готовой к насилию. Томми справился с блеском. В операционной висят две камеры, но я научил его, как отключить освещение. Я побаивался отправлять его одного, потому что самым трудным было не проникнуть внутрь и не запрятать в карман кусочек стали. Самым трудным было разблокировать память дверного замка, чтобы она не зафиксировала магнитную карту Томми. Но он справился. Это такой увесистый ящичек, я собирал его по трем инструкциям, потому что штатная конфигурация, имеющаяся в свободной продаже, перебирала коды доступа минут пятнадцать. Такие темпы меня никак не устраивали. Томми выполнил все в точности. Замок его не запомнил, свет не загорелся, скальпель достался Куколке. Можно было отправлять санитара на серьезную разведку. Я пока не пробовал гипноз на других, словно стеснялся…

Мне никто не докладывал о приезде высокого начальства, но по некоторой авральной суете догадаться было несложно. В отличие от операционной, в конференц-зал у Майлока доступ отсутствовал. Значит, там и в обычные дни хранилось оборудование, или записи, предназначенные лишь для управленцев. Наверное, меня все-таки «подкармливали» химией, разжижающей мозги. Потому что в нормальном состоянии я бы на подобную авантюру не отважился. Даже после всего, когда отступать уже стало некуда, я оглядывался назад и смеялся над собой. Ну не идиот ли, взламывать пароли секретного ведомства?

Однако новичкам везет. Как, впрочем, и дурачкам. Томми вернулся и поздно вечером принес мне пластмассовый квадратик. Пока его не было, я не мог думать ни о рекламе, ни об ужине. Каждую секунду я ожидал, что в палату ворвутся охранники, вышвырнут меня из кресла на пол и отделают тяжелыми ботинками. Видимо, этот приятный сценарий я подсмотрел в кино…

— Кто тебя видел? — спросил я, запрятывая дискету на голое тело, под рубаху.

— Никто. Они обедали в салоне, — находясь в сомнамбулическом состоянии, Майлок изъяснялся даже четче, чем обычно. Куда-то девался гнусавый акцент и вечная его манера плеваться, произнося шипящие.

— Ты открыл замок прибором?

— Нет. Ты сказал, что если открыто окно, то лучше не трогать замок. Я влез через окно.

— Ты уверен, что тебя не заметили из парка?

— Уверен. Уже было совсем темно. Я переобулся и залез очень быстро.

— Кто ужинал в салоне?

— Мистер Сикорски, мистер Винченто, миссис Элиссон…

— Нет, я имею в виду приезжих. Ты видел кого-нибудь раньше?

— Там были трое или четверо, но сидели сбоку от окна, за длинным столом. Я узнал только мистера Куина, видел однажды.

Ну естественно, подумал я. На улице пекло, окна нараспашку, а стены корпуса покрыты этими дурацкими восточными барельефами, наслаждение для начинающих альпинистов. Они ведь у себя дома, Пэну и в голову не придет, что кто-то из среднего персонала окажется ренегатом…

— Сколько в зале компьютеров?

— Четыре персональных и одна большая машина, состоящая из высоких железных шкафов.

Я мысленно присвистнул. Настоящий центр обработки данных! Какие же объемы информации обрабатывает Крепость? Неужели для того, чтобы лечить заскоки Леви и мои тощие ноги, Пэну требуется суперкомпьютер?

— Ты все включал?

— Нет. Два были включены.

— Расскажи, что ты делал дальше, когда увидел включенный компьютер!

Я никогда не верил в чудеса, но в ту секунду я совершенно явственно ощутил, как дискета прожигает мне бок. До меня вдруг дошло, что в так называемом конференц-зале должен был постоянно дежурить оператор, вроде инженера Сэма, и только благодаря вечернему заседанию оперативника отослали домой. Иначе Томми немедленно бы арестовали, а затем развязали бы ему язык…

— Я набрал в поисковой системе твое имя. Обнаружились четыре файла. Я скачал их на дискету.

— Там не было пароля?

— Нет. Компьютер оставили включенным.

— Дальше!

— Я закончил и вернул все в прежнее состояние. Выкинул дискету в окно, на траву. Затем вылез в окно, спустился по стене и прошел к проходной тоннеля. Там я сказал охране, что забыл в машине пакет с едой на ночь. Они пропустили меня в гараж. Я забрал пакет и вернулся в парк. Подобрал дискету и прошел в корпус «С» через парадный вход. Как ты и просил, я держал пакет на виду.

— Хорошо. Теперь слушай. Ты никуда не ходил после обеда. Ты читал в дежурке газету, а в девять вечера заметил, что забыл в автомобиле свои бутерброды. Повтори!..

Мы завершили ставший уже привычным ритуал стирания памяти, и я отпустил Майлока на рабочее место. Сердце отбивало больше сотни ударов, мне казалось, что в комнате не хватает воздуха, хотя кондиционер гудел на полную мощность.

Пусть подглядывает, если хочет, наплевать! Мелкий шрифт на экране Томми все равно не разглядит!

Я извлек из-под рубашки скользкую дискету и чуть не выронил ее под стол. Кое-как восстановил дыхание. Мне только не хватало, чтобы именно сейчас начался приступ и прискакал врач!

Чего же ты дрейфишь, спросил Питер у своего отражения. Давай, нажимай!

Почему-то я медлил. Синдром путника, замерзающего у самых дверей избушки. Еще раз спросил себя, какого черта я ввязываюсь в партию, не имея на руках ни ферзя, ни офицеров? Да, мы с Куколкой игрались в Отважных Журналистов, подзабыв, чем они обычно кончают…

Едва высветились первые строчки, как позади меня с грохотом захлопнулись кованые ворота. Из безмятежной, солнечной страны эльфов я ступил в ледяную пустыню, полную ловушек и угроз.

«Личное дело. Допущено к ознакомлению персоналом категории АА!

«Питер Кологривец. Статус-номер 114.5-аа…»

Ну вот, Питер, я пожаловалась тебе на несчастного Баркова. Но в твоем корпусе есть и второй апостол. Это Леви. Вот кого я предпочитаю обходить стороной. Нет, он не кинется на тебя с вилкой и не откусит ухо. Мы шутим, когда встречаемся, и можем даже перекинуться в карты, когда он свободен. Но я знаю про Леви кое-что такое, что отбивает охоту к любым играм.

У него тоже есть студия, похожая на твою. И этот болтун не скрывает, чем они там занимаются. Просто он корчит из себя ребенка из детского садика и жутко занудлив. Ты от него сразу отстранился. Я же заметила, что Леви тебе неприятен. Если бы ты был с ним подружелюбнее, он бы сам тебе все выложил. Он не умеет хранить тайн, а запрятать его под замок доктор Сью не может. Какой там замок! В вашем корпусе Леви самый мобильный парень: три раза в год его катают в дальние путешествия, поплавать в океане, собраться с мыслями, как следует поваляться на песочке. Не жизнь, а курорт. Доктор Сью вынуждена идти на уступки, иначе Леви капризничает и не справляется с заданиями и прогнозами.

Тебе знакомы эти словечки, любимый?

Он не идиот, хотя и параноик. Вот такая гавайская смесь, Питер. Он кажется идиотом, потому что беспрестанно треплется о всякой потусторонней ерунде. Ну, кто такое выдержит?