- Это не меняет суть дела. Последующие годы жизни только подтвердили правильность моего крещения. Я с детства впитал дух православной религии и культуры, который как путеводная звезда вёл меня через тревоги, сомнения, предательство друзей, придавая сил пройти испытания, не потеряв себя. Конечно, в годы антирелигиозной истерии сложно было пройти через осуждение и насмешки окружающих, но по сравнению с временами Древнего Рима, когда христиан распинали, жгли и отдавали на растерзание диким животным мои злоключения кажутся просто невинной забавой. Всю жизнь я считал, что вера – это не только слепое следование написанному в священных книгах, но и собственный поиск истины, размышления о многообразном мире и своём месте в нём, сомнения в правильности своих поступков. «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам».

- Прабабушка говорила, что господь Бог есть истина.

- Верно, как и то, что к истине каждый сам должен найти свой путь. Возможно, в этом и есть самый главный смысл жизни. Возвращаясь к твоему первому вопросу, думаю, что живым никогда не найти к нему разгадку. Одни считают человеческое тело сродни ореховой скорлупе, под которой сокрыта душа – истинная сущность личности. Другие предполагают, что душа и тело неразрывно связаны и насколько чист и светел внутренний мир человека, настолько приятна и гармонична его телесная оболочка. Мне трудно согласится и с одними и вторыми в силу незнания. По моему мнению, гораздо важнее размышлять не о загробном существовании, а о реальном сегодняшнем. Бог нас одаривает жизнью и смерть мы принимаем из рук его. Каждому он отмеряет свой отрезок пребывания на грешной земле, а как человек его проживёт это его собственный выбор. Но тебе еще рано думать о смерти. Всему своё время. Время разбрасывать камни, и время собирать камни.

Пока Эльвира с дедушкой брели по дорожке и обсуждали вопросы веры, они дошли до дома.

- Припозднились вы сегодня? – всполошилась бабушка, встречая мужа и внучку, - мы то не стали вас дожидаться – уже поужинали.

- Поди всё съели, - забрюзжал дед, снимая туфли.

- Типун тебе на язык. Когда это мы оставляли деда без еды, - возмутилась бабушка с кухни, гремя посудой, - Сейчас подогрею и садитесь кушать.

- Бабуль, я не буду ужинать. Я у Машки покушала, - крикнула из ванной Эльвира, смывая мыльную пену с рук, - Пойду к себе, а то голова сильно разболелась.

Зайдя в комнату, девушка переоделась в домашний халат и прилегла на диван, подложив под голову мягкого медвежонка. Мысли путались. Ребята. Вера. Бог. Евдокия. Возмездие. Бешено пульсировали виски, в груди зажгло сердце объятое переживаниями. Эльвира сильно сжала голову руками, не в силах бороться с адской болью. Хватит, хватит, хватит. За что мне это наказание? В комнату вошла мама и, присев на краешек дивана, погладила Эльвиру по руке.

- Как день прошёл? – полюбопытствовала она.

- Хорошо. С Арсением в кино сходили и погуляли на Воробьевых горах, - с трудом сдерживая боль, прошептала Эльвира.

- Хотела тебе предложить в выходные поехать с нами на дачу и остаться там с дедом с бабушками. На свежем воздухе отдохнешь и развеешься. Не всё же в душной Москве сидеть. Если хочешь, предложи Арсению с нами поехать. Свободная комната в доме найдется.

- Не получится, он в Крым улетает.

- Что-то ты неважно выглядишь, - смотря на бледное лицо дочки, сказала мама, положив руку ей на лоб, - Температуры нет, но вид у тебя болезненный. Ложись-ка сегодня пораньше.

- Да, я сейчас чуть отдохну и зайду к вам.

- Если боишься здесь ночевать, давай я у нас расстелю?

- Нет, всё хорошо. Мы вещи с прабабушкой отнесли в храм, так что сегодня спокойно буду спать.

- Не забудь к нам зайти перед сном, - произнесла шепотом мама, поцеловала дочку в щеку и вышла из комнаты.

Целый час, промучившись с болью и не сумев её перебороть, Эльвира решила попросить таблетку у бабушки. Пройдя в гостиную, где на длинном кожаном диване расселись старики, смотревшие по телевизору последние новости, она присела рядом с Екатериной Михайловной.

- Бабуль у тебя есть таблетка от головы?

- Конечно, внученька. Принеси, пожалуйста, мою сумку из комнаты. Она на комоде стоит.

Ведущая новостей, протараторив про события за последний день, случившиеся в Москве, в завершении выпуска собралась передавать слово ведущему прогнозу погоды, как услышав команду режиссера, взволнованно добавила.

- Срочная новость! Трагедия в Товарищеском переулке! Сегодня вечером у строящегося торгового центра на Таганской улице упавшими строительными балками был смертельно ранен проходящий мимо подросток. С места события передаёт наш корреспондент Максим Лихачёв.

Эльвира остановилась у выхода из комнаты и, обернувшись в сторону телевизора, внимательно всмотрелась в экран.

- Да, Татьяна, - откликнулся молодой репортёр, возникнув в кадре, - Сегодня около половины восьмого вечера у строящегося торгового центра «Олимпия» произошёл несчастный случай с проходящим мимо подростком. От полученных травм он скончался на месте до приезда скорой помощи. По предварительным данным причиной его гибели послужили незакрепленные строительные балки, упавшие с большой высоты. Личность погибшего установлена. Им оказался Сидников Арсений ученик десятого класса тысяча двести семидесятой школы. На месте трагедии работают следователи.

Услышав из телевизора знакомую фамилию, Эльвира оцепенела и почувствовала, как обмякли её ноги. На экране мелькнула сцена, на которой санитары заводили в машину скорой помощи носилки с телом погибшего, накрытым белой тканью, из-под которой виднелась темно-синяя клетчатая рубашка. Её Эльвира узнала бы из миллиона остальных рубах. Арсик погиб! Дыхание замерло, под ногами качнулся пол, предметы вокруг свои потеряли свои силуэты и слились в одну туманную сферу. Девушка схватилась за дверной косяк, стараясь удержать равновесие, и упала на пол без чувств.

Глава двадцать шестая.

Григория Федотова разбудил противный пронзительный звон будильника, установленного на телефоне. Протянув руку к старенькой Нокиа, он нажал потертую клавишу отбоя и, похлопав себя по щекам, чтобы отойти ото сна, встал с обшарпанного матраса. Взяв с тумбочки пачку сигарет и коробок спичек, Григорий закурил, жадно втянув кислый вкус тлеющего дешёвого табака, и отправился на кухню.

- Лежебоки, вставайте, - проходя по темному коридору, выкрикнул он, хлопнув ладонью по запертой двери комнаты, в которой спали его коллеги по стройке. Выпустив струйку табачного дыма в узкое пространство кухни, Григорий щелкнул тумблером на электрическом чайнике и сел на табуретку.

Минувшие три дня выбили его из привычного ритма. Работая последние пятнадцать лет на стройках Москвы и изредка навещая свою семью на выходных, он освоился жить в съемных квартирах, своим интерьером более напоминающие приют для бомжей; питаться всякой дешевой дрянью, приготавливаемой в киосках; вкалывать как проклятый без выходных по четырнадцать часов. И всё это ради благополучия семьи и детей. Никому бы он не пожелал такой жизни как у себя. А начиналось всё так радужно. Процветающий колхоз имени Калинина в Тульской области со своими коровниками, свинофермами и птицефабриками на несколько тысяч голов, огромными посевными площадями, мельницей с элеватором, пекарней, большим домом культуры. Работающий механизатором отец, зарабатывающий приличные по тем временам деньги, достаточные для строительства кирпичного дома и покупки новинки отечественного автопрома «Москвича», переливающегося на солнце жёлтыми боками. Большое подсобное хозяйство, держащееся на плечах матери, вдоволь обеспечивало большую семью свежим молоком, яйцами и мясом. Будущее юному Григорию казалось безоблачным и предопределённым на многие годы вперёд. Глядя на трудолюбивых родителей, он мечтал продолжить дело отца, помышляя остаться в родном колхозе до конца своих дней. Учебой Григорий себя никогда особо не утруждал, следуя отцовскому принципу: читать и писать умеешь – значит грамотный. Его отец вообще всегда ограничивался приземленными понятиями, не помышляя о каких-то высоких материях и сторонясь любых обсуждений политики и прочих вещей, мало соотносящихся с деревенским образом жизни