В смутный год начала первой мировой войны, в семье профессора Императорского Московского технического училища Самойлова Петра Кузьмича родился четвёртый ребенок Савва - прадед Эльвиры. Заботливая матушка большого семейства Анна Андреевна, пожертвовавшая на благо детей великолепным образованием, полученным во французском пансионе и на историко-философском отделении Московских женских высших курсов, приняла на себя хлопоты по ведению домашнего хозяйства и воспитанию детей.
Их гостеприимный дом на Остоженке вечерами наполнялся знаменитыми гостями: художниками, писателями, музыкантами, театральными режиссерами и актерами, богатыми купцами и промышленниками.
Лихолетья двух революций перевернули сложивший годами уклад жизни Самойловых. Пётр Кузьмич хоть и не разделял взгляды большевиков и бойкотировал многие из их начинаний, всё же категорически отвергал саму мысль об эмиграции. Впрочем, новая власть, нуждающаяся в квалифицированных инженерах, сквозь пальцы смотрела как на непролетарское происхождение профессора, так и на его монархические воззрения. С деньгами при большевиках стало заметно хуже, но по сравнению с уровнем жизни большинства жителей столицы даже этот мизер казался немыслимым богатством. Савва же, благополучно пережив лихолетья гражданской войны под заботливым крылом родителей, окончил школу с отличием и, следуя совету отца, разглядевшему в отпрыске задатки инженера, поступил в только что созданный Московский авиационный институт. Окунувшись с головой в зарождающуюся аэронавтику, юноша после получения высшего образования был принят в центральное конструкторское бюро.
Родню по прабабушкиной линии, испокон веков посвятившую себя служению Богу, сталинский террор выкосил напрочь. Большинство сгинули безызвестно в застенках НКВД, оставшихся заморили в лагерях ГУЛАГа. Уцелели только прабабушка, спасшаяся тем, что оказалась устроенной близким другом отца на должность чертёжника в конструкторский отдел туполевской шаражки, да её сводная сестра, служащая в литературной части МХАТа под началом самого Немировича-Данченко. Помимо спасительной роли авиационное бюро сыграло в жизни бабушки еще ключевое значение в обретении семейного счастья. Взаимная любовь с сотрудником её отдела плавно перетекали в запланированное бракосочетание, как в дело вступил его величество случай. Одна из командировок на Урал в составе многочисленной группы сотрудников их бюро обернулась мимолётным знакомством с молодым, но очень перспективным конструктором Саввой. Вначале не придав ему особого значения, бабушка продолжала готовиться к скорой свадьбе, с прежним энтузиазмом пытаясь раздобыть наряд, приличествующий этому важному в жизни каждого человека событию.
Случайные встречи на работе с новым знакомым повторялись с завидной регулярностью, став по прошествии недели ежедневными с неизменным обсуждением культурных событий столицы. С каждым разом Ирина замечала странное волнение в душе при одном появлении Саввы. Стараясь при разговоре с ним сохранять самообладание, девушка чувствовала как всё сильнее и сильнее привязывается к красивому немногословному молодому человеку. День свадьбы неумолимо приближался. Когда до церемонии бракосочетания оставалось четыре дня, Савва зашёл в конструкторский отдел и, осмелев, пригласил Ирину на вечернюю прогулку по Лефортовскому парку, раскинувшемуся по другую сторону Яузы. Девушка, не раздумывая, приняла приглашение, тем не менее, утаив от своего жениха планируемый променад.
Прогуливаясь по цветущим аллеям парка, молодые люди делились детскими воспоминаниями, обсуждали последние увиденные спектакли и кинофильмы. Взаимная симпатия переросла во внезапно вспыхнувшую страсть. Проводив Ирину до общежития, Савва понял, что безоглядно влюблён в неё. До сих пор ни одна девушка не была ему настолько близка по духу, не чувствовала так тонко его настроение. Промучившись от бессонницы всю ночь, на её излёте Савва решительно собрался при первой же встрече с Ириной открыться в своих чувствах. Из-за большой загруженности обоих такая возможность появилась лишь по окончании рабочего дня. Дождавшись выходящую из здания Ирину, Савва, невзирая на присутствие её жениха, признался девушке в любви. Бывший возлюбленный вскипел и потребовал от неё незамедлительных объяснений. Сперва опешив от неожиданного поступка Саввы, девушка совладала с чувствами и заявила несостоявшемуся жениху об отмене свадьбы. Он пытался безуспешно уговорить Ирину образумиться и не делать скоропалительных решений, но Ирина твердо настаивала на разрыве отношений. Девушка осознавала весь последующий шум вокруг её персоны и вал осуждений, но связывать свою жизнь с человеком, которого она не любила, считала низким и ошибочным поступком. Разгоревшаяся в её сердце любовь к Савве и его пылкое объяснение, открыли ей глаза на прошлые отношения, казавшиеся теперь ничтожными и пустыми. Свадьбу Савва и Ирина сыграли той же осенью. Через год родился первенец. Ютясь на первых порах супружеской жизни в комнатке общежития, молодожёны были счастливы и этой символической возможности жить в своём крохотном отдельном мире. Хотя родители Саввы многократно предлагали молодым пожить в благоустроенной квартире и щедро выделяли им самую большую комнату, Ирина, согласившись с мужем, решила остаться в общежитии. Пусть и с общими с другими жильцами этажа уборной и кухней, но зато жилая комната была в их полном распоряжении. Неизменно каждое воскресенье, держа это втайне от друзей, маленькая семья посещала Храм Петра и Павла в Лефортове, в котором в дореволюционное время служил настоятелем дядя Ирины.
Второй удар, пришедший на отечественную войну, чуть окончательно не погубил семейство Самойловых. Перемолов через свои жернова оставшихся в живых представителей древнего рода, война истребила большую часть мужчин купеческой династии. На исходе её кровавого пиршества одним из немногих остававшихся в живых был Савва, которого руководство бюро, несмотря на неоднократные просьбы юноши, решительно отказывало отпускать на фронт и предоставило бронь. Боясь прекословить мужу, Ирина не отговаривала его от жгучего стремления оказаться на передовой, смиряясь с неизбежным, и надеясь, что Господь отведёт Савву и их семью от опасности. Проведя военные годы в эвакуации в Омске, семья Самойловых вернулась домой в Москву. Савва дорос до должности заместителя руководителя отдела с соответствующим повышением жалования и прочими приятными привилегиями, вроде увеличенного продовольственного пайка. Государство благодарное супругам за самоотверженный труд в годы войны расщедрилось на предоставление их семье четырехкомнатной квартиры на Красной Пресне. Окна нового жилья выходили на Храм Рождества Иоанна Предтечи, что было расценено Ириной как Божьей благословение и не преминувшей воспользоваться близостью храма для ежедневного посещения вечерней службы.
По прошествии трех лет с окончания Великой войны семья Самойловых пополнилась вторым ребёнком – Тимофеем, дедушкой Эльвиры, названным так в честь отца Ирины. Семейные заботы и приличное по тем временам жалование мужа позволили Ирине оставить работу и сосредоточиться на воспитании детей.
В спокойные годы хрущёвской оттепели семья Самойловых разрослась. Родившиеся погодками дочурки пролились бальзамом на душу Ирины, давно мечтавшей о появлении девчушек. Жизнь струилась днями, неделями, годами, как песчинки в песочных часах, пересыпаясь, отсчитывают время, оставшееся до исхода жизни. Дети росли, радуя счастливых родителей, учились в школе, затем в институте. Брежневские тучные времена принесли с собой выход Саввы на заслуженный отдых и отъезд детей из родительского дома, разъехавшихся по распределению институтов по всей необъятной родине. Старший сын Борис, посвятивший себя автомобилестроению, был направлен на завод в Минск. Старшая из дочерей Татьяна, избравшая ниву изучения истории, перебралась вслед за мужем в Тбилиси. Самая младшая дочка Анна, защитив диссертацию и получив степень «кандидата наук», отправилась в Новосибирский Академгородок в только что созданный институт биоорганической химии на должность старшего научного сотрудника. Из всех детей в Москве остался Тимофей, взявший пример с отца и продолжив семейную династию, посвятив судьбу конструированию самолетов. Взяв на себя опеку над постаревшими родителями, Тимофей не стремился покинуть отчий дом, к тому же отец, тяжело перенесший тяготы военных лет, сильно захворал. Погруженный в работу и обременённый заботами о родителях Тимофей не спешил устраивать своё семейное счастье, вполне довольный холостой жизнью. Но мать, считавшая, что молодому человеку, достигшему двадцатипятилетнего рубежа не к лицу ходить бобылём, решила выступить в роли свахи. Спешно были проведены опросы подружек на предмет наличествования незамужних барышень. Хлопоты с предварительным отбором невест Ирина полностью взяла в свои руки, обращая внимание не только на внешнюю красоту, но и на богатый душевный мир, соответствующий высоким требованиям Ирины к претендентке на сердце сына. К вящему неудовольствию Ирины все девушки обладали хоть одним, но существенным изъяном, не позволившим пройти строгий отбор. У одной оказался нос чуть длиннее положенного, у другой глаз немного косил, у следующей образование не позволяло выступить в роли полноценной супруги. Ситуация стала напомнить сцену из гоголевской «Женитьбы»: если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому ещё дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась.
