– На этот вопрос нет ответа, – сказал Трофимов, пожимая плечами,– может лимит, установка, а может заряжен был на выброс энергии…

– Что значит заряжен, кем заряжен! – воскликнул генерал, – Намекаете на допинг?

– Разумеется его проверяли, – спокойно пояснил Трофимов, – все чисто и заметил:

– А дальше будет еще больше вопросов. Это последняя запись. Потом было две игры, но Субботин на поле не вышел. Команда сникла, игра потускнела. Болельщики с надеждой и по инерции приходили на стадион, но триумфа больше не было.

Полянский неуверенно заметил:

– Ты вроде говорил, что итог в этой лиге предрешен, может поэтому Субботин пока и не нужен.

– Верно, переход в высшую обеспечен, но начались проблемы. Конкуренты обратились к руководству Российского футбольного союза. Началась проверка, всплыли какие-то шероховатости в процедуре включения игрока в состав.

– Ну все, поехали, как всегда, – проворчал генерал, – компромат у нас найти умеют.

– Согласен, – продолжил Трофимов, – но все очень не просто. Например, объяснениям главного тренера и игроков не поверили. Они рассказывали, как нашли такого гениального футболиста. На одной из тренировок среди малочисленных зрителей сидел Субботин. К нему отлетел мяч. Кто-то крикнул – «Дядя, отбрось мячик!». Он ногой подвел мяч к полю и предложил отнять… а потом все было как по сценарию – так же как мы видели в видеозаписи. Но главное не в случайности находки, а в загадочном исчезновении. Претензии по личности Субботина. Естественно его все стали искать, а оказалось, что его нигде нет, нет такого человека. Фантом какой-то.

– Как это нет, – возразил Дроздов, – и не таких находили.

– Резонансное дело, убойный отдел взялся раскрутить… там у коллег мы и получили неофициальную информацию о ходе проверки. – Сергей с некоторой опаской ожидал реакции начальника – не поддаст ли за эту самодеятельность, но генерал спокойно спросил о другом:

– А что решило футбольное начальство?

– Решения пока нет, но напряжение нарастает. Перспектива ужасная – если в команде неизвестный никому игрок, то финал однозначный – снятие с чемпионата, дисквалификация на сезон, а то и на три. Может и другой вариант, но не намного легче – технические поражения во всех играх с участием Субботина, а это по очкам вылет во вторую лигу.

– Капитан, покажите еще раз ту запись, как девушка едва не была сбита машиной.– Смотрите, одно лицо с футболистом! – воскликнул генерал.

– Точно так, Субботин это, – подтвердил Трофимов.

В который раз Дроздов услышал фамилию, но только сейчас внутри что-то щелкнуло – «Субботин, Субботин…» и ахнул про себя – «Ван Ваныч, это же – Иван Иванович! И пропал примерно тогда же, когда прекратились у него контакты». В голове промелькнуло – «банды и футбол… несовместимо как-то… может совпадение этих Иванов…».

По тому, как пронзительно смотрели ему в лицо Полянский и Трофимов, Дроздов

понял, что потерял над собой контроль и его лихорадочные мысли выдали внутреннее

смятение.

– Вот что, парни, – генеральский голос вновь стал твердым, – соберите у меня здесь, в кабинете послезавтра в 15 часов всех, кто видел в лицо того неизвестного мужчину при необычных обстоятельствах: из садоводства с этими дорогами, женщину, чуть не попавшую под машину. Хотя ее не надо по записям и так ясно. А вот, что надо еще – найдите гаишника, мне как-то давно начальник ГИБДД рассказывал, как анекдот, эпизод с водителем – антирадаром… ограничимся пока этим. – И, почувствовав в наступившей тишине вопрос, тоном, не допускающим возражений, сказал: – По футбольному делу никого не звать, у нас этого, – кивнул на кассету, – достаточно. И еще, никому о мероприятии ни слова, ни в вашем отделе, ни в Управлении. Это приказ!

Нашли лейтенанта ГАИ Комарова без проблем. Он и бывшая председатель садоводства Дубцова, посмотрев видеозаписи, без колебаний опознали Субботина.

Теперь, зная кого надо искать, начальник главка подключил все возможности

розыска. Были установлены и негласно проверены все однофамильцы, но ни один не

был тем, кто так был ему нужен.

– …Алло, – сняла трубку Назарова и услышала:

– Мама Люба…

– Ванечка!– закричала она и разрыдалась, – Ты… где… откуда звонишь…

– От метро… иду домой…

– Сынок… как же так… ты куда пропал… с тобой все в порядке?!

– Все нормально…

– Никуда не уходи, сейчас приеду.

Поймав такси, Любовь Степановна примчалась через двадцать минут. Она обняла парня и не отпускала, пока не поверила своему счастью и успокоилась, увидев его таким же как и год тому назад: здоровый, красивый, ласковый, опрятный, в той же одежде. Разве что – новая шапочка, бейсболка, которую не успел снять.

На все вопросы, которыми она буквально закидала Ваню, он отвечал – не знаю, не помню. Назарова испугалась его состояния, но, глядя в родные, чистые, голубые глаза, сердцем поняла – сын, действительно, ничего не знает о пролетевшем для него и протянувшемся для нее времени.

– Завтра сходим в военкомат. Они год тебя разыскивали. Меня задергали, мол, скрываю тебя от армии. Сходим?

Ваня согласно кивнул.

Сняв с него бейсболку, Любовь Степановна погладила по волосам, и, посмотрев на изображение, достала из сумки маленькую шапочку:

– Ванечка, это твоя. В ней тебя привезли к нам в детский дом. Ношу все время с собой, как талисман. Верила, что поможет найти тебя, мой дорогой.

– Я ее никогда не видел… не помню…

– Так ведь и не мог. Я положила ее в шкаф, а когда меняли мебель, обнаружили ее между ящиком и стенкой шкафа. Как это получилось, ума не приложу, сама, бестолковая, сдвинула, наверное. Так и пролежала там пятнадцать лет. А как я искала-то ее. Ведь думала, не увижу тебя больше, – слезы снова залили ее лицо.

Ваня обнял ее и она затихла, подавляя судорожное дыхание.

– У меня остались как память эта шапочка и три те картины… Посмотри изображение на бейсболках одинаковое. Я когда нашла эту, детскую пыталась узнать, что за рисунок, чтобы найти фирму и, может быть, как-то найти твоих родителей. С кем только не консультировалась никто не смог объяснить, что это такое. Какие-то полукруги, ломаные спирали, ни одной буквы, иероглифа, цвет, как сказали специалисты, в разброс, никакой гармонии, хаотичное переплетение линий.

Ваня взял бейсболки, внимательно и долго смотрел на одну, на другую, закрыл глаза, словно запоминая изображения. Любовь Степановна заворожено наблюдала, ожидая его реакции и даже ей показалось, что он едва заметно вздрогнул, но…разочарованно вздохнула, когда он открыл глаза, пожал плечами и положил бейсболки на стол.

– Как я тебя искала, – запричитала она, – что только не думала, самое плохое, а ты вот жив – здоров. Ну хоть бы написал, позвонил… не буду, не буду, – осеклась Назарова, увидев недоуменный, укоризненный взгляд Ивана.

Они долго сидели, молча, обнявшись, безмерно счастливые…

Москва. 20…год

Телеканал «Культура»: – В Москве в Центральном выставочном зале открывается выставка восьмидесяти картин молодого художника из Санкт-Петербурга, члена Союза художников России Ивана Субботина.

По городу, на лету обрастая жуткими подробностями, неслись слухи. Среди владельцев собак нарастала паника. Теперь, выводя гулять своих питомцев, они не отпускали их далеко от себя и со страхом поглядывали по сторонам. В городе появился маньяк, убивающий породистых собак. Серийность этих преступлений обескураживала, их методичность пугала.2

Мрачная статистика жертв собачьего киллера поражала воображение. Беззащитные животные погибали с фатальной регулярностью. Внезапность и разнообразие способов умерщвления, отдаленность друг от друга районов, в которых совершались преступления, позволяли предполагать, что это не взбесившийся одиночка, а группа профессионалов, преследующих не очень понятную цель.