– Учусь, Николай Иванович! Учусь!.. – отозвалась Мария мысленно, а вслух произнесла: – Всё помню, что учиться никогда не поздно и что учение – свет, а не ученье – тьма… Так, а ещё что? – И, нажимая на газ, ответила сама себе: – А в ещё вспомнила, что повторение – мать учения!

«Хорошо, хорошо, Марья!» – и отчетливо, вполне ясно и реально до слуха донеслось, словно рядом с ней произнесенное весьма довольно Лебедевым.

Заниматься Николай Иванович с ней стал не сразу. Первоначально, как понимала Мария, у него и в мыслях ничего подобного не было.

Вскоре после случайного знакомства с Лебедевыми Маша навсегда оставила общагу. Она с радостью откликнулась на неожиданное и великодушное предложение перебраться на жительство к ним. Приняли бездетные супруги студентку-провинциалку более, чем радушно, обретя в ней благодарную дочь.

Ни разу Маша ни до, ни после даже слабым намёком не пыталась выяснить, почему у них нет детей. Понимала, что причины тому могут быть самые разные – от банальных до трагических…

И лишь, спустя годы, однажды мама Надя, с которой Наталья Петровна по-родственному сдружилась и была предельно откровенна, ненароком проговорилась, что по молодости у той были сложные роды, когда сумели спасти её, а дитёночка… девочку… нет…

– Тебе, Маняшенька, Господь Бог, верно, по папкиным-мамкиным просьбам таких людей опекунами послал… – не раз и не два говорила мама Надя племяннице со слезой в голосе. – Тебе за них молиться надо… Какие люди! Какие! Таких искать будешь, и днём со свечой не найдешь…

Лебедевы Машу любили искренне и трепетно. Искренне и трепетно любила их и сама Мария. И вот сейчас, когда выруливала тяжелый джип на оживленную трассу, успела уловить в отдалении маленькую фигурку якобы состарившегося на глазах Николая Ивановича, она почувствовала, как сердце её защемило и сама собой по щеке прокатилась слёзка…

Обучение силовой науке защиты началось неожиданно, но не спонтанно. Опытный сотрудник охранной «девятки» знаменитой Конторы, давно исподволь внимательно присматривался к ней, – и только.

Ситуация разрешилась после одного случая.Однажды осенним вечером Маша, выйдя в Расторгуево из электрички, в которой к ней всю дорогу привязывался парень под кайфом, по пути к дому была настигнута возбужденной компанией молодых людей, откровенным заводилой среди которых был её недавний попутчик. Они, держась на расстоянии и не отставая, нагло шумели, скабрёзно вышучивая и предлагая затейливое знакомство.

И хотя вечер был не столь поздним, но от безлюдства округа неприятно тревожила. Маша шагала споро, мысленно отмечая каждую заметную вешку в пути и примеряясь к оставшемуся до дома расстоянию. Сердце её стучало дробно и бесперебойно, но бежать благоразумно не решалась, чтобы не спровоцировать возбужденных парней на погоню.

Трудно сказать, чем бы закончилось дело, не появились перед ней внезапно Николай Иванович. Обычно он по договоренности поджидал ее на станции, но тем вечером вышел навстречу как бы сам по себе, по наитию. В этот раз Маша приехала неурочно, предупредив накануне, что останется в Москве. Только сложилось так удачно, что следующий день от занятий оказался свободным, – и она поспешила в Расторгуево, где Лебедевы проживали фактически безвылазно.

Парни, увидев впереди Николая Иванович, быстро ретировались и вмиг растворились будто бы их вовсе и быть не бывало. Тогда-то по дороге к дому он и предложил:

– Может быть, тебя, Марья, на всякий-який случай двум-трём хитрым приемчикам обучить? Все не лишним при нынешней жизни будет…

Когда он о том объявил супружнице, то не просто сходу был поддержан, а даже его пожурили:

– Давно бы пора! Сколько охламонов по улицам шастает… Откуда и развелось столько? В армию идти некому – все, мол, больные да хилые… А как чуть что, откуда и силищи берется? И всё чаще толпой норовят выступить… – и тем Наталья Петровна выказала свою полную осведомленность о современном положении дел.

Всё вначале начиналось для Маши, как забавная игра, а позднее обернулось серьезной наукой. После того, как Николая Иванович обучил её нескольким приемам из далекой от повседневности практики, которые девушка не просто успешно освоила, а быстро довела до автоматизма, то у её учителя появился азарт… – и учёба перестала быть просто игрой-забавой…

Азы рукопашного боя вскоре переросли в нечто головокружительное и неподдающееся обычной логике.

– Научись делать простое на «отлично», тогда и сложное не покажется

сложным, – любил повторять Николай Иванович, наблюдая, как его

талантливая от природы подопечная делает успехи, каждый из которых был ему в радость. В постижении суровой науки побеждать, когда, казалось, никаких человеческих сил не хватает, Маша превзошла самое себя.

Щедро делился своими глубинными знаниями и колоссальным опытом Лебедев со столь прилежной ученицей.

– Напрягись, дорогая, умишком… научись действовать по наитию, опережая время… Ты должна предупреждать действие… – раз за разом повторял ей Николай Иванович.

И Мария, выказав независимый и живой ум, точно и определенно понимала, что от неё требуется. Пусть часто ныло натруженное тело и пусть не было времени для отдыха, она всё, что требовалось, проделывала легко и без напряжения. Лишь Наталья Петровна, наблюдая со стороны жестокие тренировки и приходя от увиденного в ужас, нередко случалась плакала, как ей казалось, от прямого издевательства мужа над любимой девочкой. Плакать-то плакала, но знала, что лично ей в этом случае надо только молчать…

Первый год Николай Иванович занимался с Машей в домашних условиях, благо в Расторгуево было где развернуться – и во дворе, и в доме. И на природе был организован, что зимой, что летом бег по пересеченной местности, бег с препятствиями… Причем он не только мог указать ученице, что сделать, куда бежать, сколько и как, – он мог и сам легко пробежать с ней дистанцию, чем подстегивал её к соревновательности: Маша в таких совместных пробежках старалась не уступать.

– Всё, что душе угодно! – мог иронично высказаться по случаю Лебедев, обведя широким жестом округу.

Когда же , как само собой разумеющееся, возник интерес к оружию, то учитель включил Машу в группу, с которой работал, как начальник охраны фирмы Богданова. В той группе в основном были бывшие офицеры, которые на появление в их среде молоденькой девушки отнеслись весьма

снисходительно, если и не насмешливо даже.

Не миновала Машу и школа агрессивного, уклоняющегося вождения…

Преодолевая этап за этапом, она с какого-то момента отчетливо осознала, что это обучение для неё – основное и определяющее её будущего, а институт, с некоторых пор переименованный в университет, – нечто вроде случайно возникшего и малопривлекательного хобби…

III

Мария вошла в кабинет психолога охранного агентства – пусто. Лазарева –

следом. Они приветливо обнялись и привычно чмокнули друг дружку в щечку.

– Ты, что, такая смурная? – пристально вглядевшись цепким взглядом в Марию, тревожно поинтересовалась психолог, во взаимоотношениях с которой Гриднева была в самых замечательных.

Фактически единственные женщины в сугубо мужском коллективе – бухгалтер и секретарша не в счет – они давно сдружились ровна на столько, насколько возможно в данном случае.

Мария была с ней откровенно, но не так, чтобы раскрыться полностью. Обычно плотно затянутая на все мелкие пуговички и потайные застежки, Гриднева могла быть откровенной       лишь в тех пределах, какие позволяла себе сама. Она отлично понимала, что эта красивая интеллектуалка, к тому же будучи старше её лет на десять и опытнее, явно сама догадывалась о обозначенных Марией пределах. Мудрая Татьяна Всеволодовна никогда и не пыталась преодолеть те барьеры. Гриднева за то всегда была благодарна, а вот сейчас, когда живым сочувствующим голосом прозвучал вопрос, пуговки и молнии-застежки разом с треском полопались: