– Это у вас снежный человек,– с презрением бросил вогул. – А у нас это демиурги и Яг-Морты! Вчера только мой сосед Костой обнаружил у Мёртвой Пади съеденного…

– Съеденного?!

– Нет, их не звери едят, – усмехнувшись, отмахнулся Тимофей. – Звери их обходят, так как они на зверя страха нагоняют! Они друг друга пожирают!

Друзья переглянулись между собой и с недоверием посмотрели на старика.

– Вижу в ваших глазах сомнение, – усмехнулся он. – Так нет ничего легче показать вам это место, правда, если Мёртвая Падь позволит к нему пройти, ибо она слуга Отортена.

– Я согласен пойти, – кивнул Артём.

– Артём! – прозвучал в голосе Жени испуг.

– Кто с нами? – не обратил он на неё внимания.

Алексей обернулся и скользнул взглядом по всем ребятам и ответил за всех.

– Все!

Улыбка появилась на губах друзей.

– Раз уж так получилось, что минивен и весь наш скарб погребён под лавиной, – подошёл Артём к Жене и, опустившись перед ней на корточки, взял её за плечи, – то хоть так, благодаря Тимофею Егорычу, сделаем небольшую вылазку и издалека посмотрим на то место, откуда не вернулись мои отец и брат.

– И мой отец, – добавил Алексей.

– И, возможно, наши отцы тоже, – добавил Стас.

– Да, – поддержала его Аня.

Женя лишь беспомощно дёрнула плечами и кивнула.

– Я согласна.

В яранге от костра было тепло и уютно. Огонь играл сполохами на лицах ребят и старого вогула, трудившегося над котлом с рыбой. Что-то первобытное царило в этом жилище, топившемся «по чёрному». Однако дым глаза не ел и дыхание не спирал, а вот аромат, исходивший от взвара, сводил с ума. Расположившись на ложах вокруг очага, ребята смотрели на костёр. А сверху из-под купола яранги, окутанного дымом, на них взирал чёрными глазницами череп древнего звероящера…

Глава 7.

Утром ребята проснулись от громких возгласов, доносившихся с улицы. В яранге Тимофея не было, его голос доносился откуда-то издалека. На очаге висел другой котёл, от которого парило приятным мясным запахом. Вчерашний котёл с недоеденной рыбой и взваром стоял у входа в ярангу, прикрытый крышкой больших размеров, чем сам котелок.

– Он что, перекормить нас решил? – риторически задал вопрос Алексей, который переел вчерашним вечером и, засыпая, признался, что страдает от обжорства.

Друзья, глядя на его чуточку обалдевшую физиономию, дружно рассмеялись.

– В общем-то мы, наверное, вчера все немного переели! – решила успокоить его Аня. – Я до сих пор сыта, и у меня тяжело в желудке.

– Да! Лечили стресс таким образом после того, как чуть было не попали под лавину, – оправдал её и других ребят Артём. – Но надо отдать должное Тимофею: он умеет готовить! Я никогда не думал, что обычная варёная рыба может быть такой вкусной!

– Я всё слышу! – вошёл в ярангу Тимофей, в руках он держал небольшой телескоп; на губах играла добродушная улыбка. – И вовсе это не обычная рыба, а лучшая!.. Для гостей у вогулов всегда подаётся только самое лучшее!

– Спасибо, Тимофей Егорыч! – поблагодарила его Женя. – Вы необыкновенны! Мало того, что спасли нас, так ещё и у себя приютили, кормите нас так, что мы едва дышать можем…

– О-о, девонька! – чуть дёрнув уголком губ, улыбнулся вогул. – То, что я сделал – это и называется обычным… И ничего необыкновенного во мне нет. Выжили бы северные народы в таких условиях, если бы относились друг к другу иначе?

– И это не смотря на то, что у них существует кровная месть, – добавил Артём.

– Существует, – просто согласился Тимофей. – Однако добрый мир куда интересней и полезней наносимого людям вреда. Жизнь – вот что имеет значение для живущих! И для северных народов спасение, пусть даже незнакомца, ровно такое же действие, как приём пищи для поддержания жизни – обычное дело и никакого акцента на героизм.

– Эх, нам бы так, – горько усмехнулся Стас.

– Ну-ну, – одёрнул его Тимофей. – Глядя на вас, тоже можно залюбоваться вашими добрыми отношениями.

– Я про те места, города и веси, где мы живём.

– А не у вас ли, православных русских, есть прекрасное жизненное наблюдение: «мир не без добрых людей»?

– Вы, Тимофей Егорыч, нас обескураживаете, – смутился Артём. – Вы и есть тот самый добрый человек…

– Ладно, на, держи, – перебив передал ему в руки телескоп Тимофей. – Пока варится мясо, будем потихоньку готовиться. Помоги мне его упаковать, – снял он со стены сшитый из шкур мешок и подставил его так, чтобы Артёму было удобней вложить в него телескоп.

– А телескоп-то зачем, а, Тимофей Егорыч?

– В горах сегодня туманно и, возможно, Мёртвая Падь тоже затянута паволокой. Пройти в таком случае по ней и не погибнуть нельзя… Бинокль слабоват для Косы, куда я вас поведу. Слишком там большое расстояние от одного до другого берега Мёртвой Пади. А вот телескоп то, что надо для того, чтобы вы собственными глазами убедились, что старый Тимерлай Егосы вас не обманывает… Давайте поднимайтесь, умывайтесь, завтракайте и в дорогу!

Ребята повскакивали со своих мест. Быстро справившись с утренними задачами туалета и приведения себя в порядок, они позавтракали, помогли Тимофею вымыть после себя посуду и котлы, и полностью подготовиться к походу к Мёртвой Пади. Для этого старый вогул помимо телескопа, который, по его словам, тоже ему подарил один из экспедиторов, уложил в нарты оружие (карабин и «двустволку») продукты (варёную оленину) и много сухой одежды на случай, если кто-то провалиться в трясину.

Погода удивляла ребят. С южной стороны небо было синим и безоблачным, солнце ярко освещало пики скал и сопки небольших возвышенностей, ослепительно сверкая на них и делая снежные вершины серебристо-лучезарными. С северной же стороны, куда должны были отправиться друзья, всё выглядело иначе: в лесных низинах и межгорных лощинах тянулся, словно дым, матово-серый туман, отбрасывающий наверх свои рваные лохмотья; из тумана поднимались вверх пики сосен, кедров, пихт, елей и гор, упирающихся в низко висящий свод клубившихся облаков, так что невозможно было увидеть насколько они поднимаются ввысь. Перехватив ошеломлённый взгляд ребят на этот завораживающий пейзаж, Тимофей с горестью покачал головой.

– Уже больше пятнадцати лет мы наблюдаем это… Как только первые экспедиции пришли сюда, так всё стало меняться. Таёжные духи и духи гор вместе с демиургами начали сердиться и защищать тайгу и горы от не прошеных гостей: туманом окутали кряжи Пай-Хоя и Пай-Эра, а сверху над ними повесили своё дыхание – облака.

– А может быть всё дело в глобальном потеплении и инверсии температуры, которая поднимается здесь из-за особенностей местности в геометрической прогрессии, как об этом заметил мой отец в своих исследованиях? – возразил ему Артём.

Старый вогул с досадой отмахнулся от него и пошёл запрягать оленей в упряжь. Ребята попрыгали в нарты. Настроение, несмотря на вчерашнюю катастрофу и потерю, у них было далеко от уныния. Сказывалось на нём, безусловно, встреча с добродушным и очень хлебосольно гостеприимным вогулом, а также его умением заинтриговать и соблазнить их невероятной встречей с неизведанной тайной. Тимофей умостился на своём месте, прикрикнул на оленей и под лай, провожавших их собак, нарты, словно лодочка, легко понеслись, разрезая серую дымку тумана…

* * *

Ехать пришлось прилично долго. Ребята поняли, что их оценка и понятие о дальности, как по времени, так и по расстоянию резко отличались от здешних оценок и понятий местных обитателей. Ещё их удивила выносливость оленей, которые каким-то непостижимым образом в непроглядной каше тумана отыскивали нужный путь, как будто очень хорошо понимали, куда нужно ехать каюру. А между тем Тимофей погонял оленей так, словно совсем не прикладывал усилий к тому, чтобы управлять ими, предоставляя выбор дороги им самим. После полудня олени внезапно из тумана выехали в таёжный лес, где могучие кедры, сосны и ели, утопая в тумане, вовсе встали непроглядной стеной на пути путешественников. Ребята, до сей поры не задававшие своему проводнику никаких вопросов, стали с опаской на него поглядывать.