– Артём как-то говорил мне об этом…

– А вы знаете, что такое врач?!

От ещё более неожиданного вопроса у девушки округлились глаза, и она вообще потеряла дар речи.

– Я не знаю о чём вы сейчас думаете, но догадываюсь, – улыбнулась Ксения Александровна. – Я вам скажу о том, о чём вам никто и никогда не скажет: за долгое время работы у нас, у врачей, независимо от их профессиональной специфики, под кожей вырабатываются сенсоры, и мы кожей чувствуем пациентов. Вы, милочка, собирались поддержать Артёма в его авантюрных планах и не вздумайте противоречить мне, иначе я не произнесу больше ни единого слова, и этот разговор для нас станет первым и последним.

– Нет, я не смею вам противоречить, Ксения Александровна, – торопливо пошла навстречу ей Женя. – Вы правы! Только об этом я ещё не успела сказать Артёму. Он лишь рассказал мне о вашем семейном несчастье, и я намеревалась поддержать его, как тут пришли вы и…

– Поцелуй – прекрасная поддержка, девочка! – перебила её женщина – Всё ясно! И обо всём этом я узнаю в последнюю очередь, – откинулась она на спинку дивана и, продолжая разглядывать фотографии, тяжело вздохнула. – Сейчас возле дома у подъезда мне преградил путь брат его погибшего друга Алексей и огорошил известием, что Артём собирается отправиться за хребет Пай-Хой, где погиб его отец и… друг Игорь Зайцев – брат этого самого Алексея… И Артём агитировал Алексея идти с ним, чтобы разгадать тайну их гибели… А я не то, что говорить, думать об этом ему запретила… Сукин сын!

– Чей сын? – появилась физиономия Артёма из-за дверного косяка.

– Но – но – но!!! Это я переносном смысле…

– Ну раз тебя так далеко заносит, мам, то почему и мне не занестись так же далеко, тем более, что у моей заносчивости весьма благородная цель.

– И думать не смей!

– Мам!

– Нет! – жёстко отрезала Ксения Александровна, потрясая фотографиями. – Достаточно двух смертей: отца и твоего старшего брата… Да ты знаешь, что, вообще, произошло с ними?

– Конечно!

– Нет, ты не знаешь! – поднялась с дивана Ксения Александровна и, подойдя к серванту, извлекла из чайного сервиза маленький ключик и открыла им секретер. Достав из него кипу каких-то документов, она вернулась на диван. – Ты, сынок, знаешь лишь только то, что наш отец занимался исследованием устойчивости растений к неблагоприятным условиям среды, – стала она перебирать листы в кипе бумаг. – Ты знаешь, что это такое у меня в руках?

– Предполагаю: не оконченный труд его исследований во время экспедиции на Антарктиду к трансантарктическим горам, где начинается шельфовый ледник Росса.

– Хм, – удивлённо дёрнула бровями Ксения Александровна! – Догадливый!

– Нет, – тряхнул головой Артём, – просто я в твоё отсутствие изучал их…

– Шпион, – улыбнулась Женя.

– Беспардонный! – замерла и воззрилась с удивлением мать на сына.

– Только я много чего там не понял, мам… При чём здесь какие-то клещи Протерозоя и Палеозоя? – вышел он из-за своего укрытия дверного косяка и, подойдя к дивану, присел рядом с ней. – Он описывает скорпионов и пауков Мезозоя в таких деталях как будто он изучал их под микроскопом… А клещам Протерозоя, Палеозоя, Мезозоя и Кайнозоя он вообще воспевает "Аллилуйю" и воздаёт хвалу, словно, своим ученым коллегам по цеху! И при чём здесь кровососущие хвощи Пермского, Триасового, Юрского и Мелового периодов? Откуда он набрался этих доисторических домыслов?

Лицо матери посерело, и она смерила сына тяжёлым взглядом. Воцарилась гнетущая тишина.

– Не догадываешься? – спустя минуту, нарушила она молчание.

– Нет.

Ксения Александровна потёрла лоб, вспоминая события минувших лет, и кивнула на кипу документов.

– Незадолго до своей первой экспедиции в Антарктиду к трансантарктическим горам и леднику Росса твой отец получил от секретных спецслужб – он даже мне не говорил от каких – сверхсекретное задание разыскать на глубине двух-трёх километров под льдами растения или животных, или бактерии, если таковые попадутся, относящиеся не то, что к Протерозою, но к Архейскому периоду; то есть, отыскать родоначальников жизни и по возможности отыскать их в состоянии анабиоза – живом состоянии.

– Но в Архейский период Антарктиды ещё не было, суша была единым материком…

– Кто знает, кто знает, – оборвала его мать глубоким вздохом.

– Но зачем это понадобилось каким-то спецслужбам, да ещё секретным?

– Речь шла у них с отцом о здоровье нации, – открыла Ксения Александровна небольшую папку, где записи были сделаны стенографией. – Вот здесь говорится обо всём.

– Я там ничего не понял.

– Не удивительно, ведь ты не знаешь стенографии. К тому же твой отец изобрёл свой тип стенографии, который в этом мире знали только два человека – он и я! К сожалению здесь только ксерокопия и неполный текст его разговора с тайным представителем секретной службы. Оригиналы, к несчастью, украдены…

– Как украдены? – всполошилась Женя.

– Незадолго до путешествия за хребет Пай-Хой и Пай-Эр лабораторию моего отца обокрали, – за мать ответил ей Артём. – Был взломан сейф и все документы его исследований выкрадены. Кстати, я всегда интересовался ими, но даже меня он не посвящал в свои труды. Почему мам? Мне на этот вопрос он не отвечал, а сейчас после смерти отца и всех происшедших событий ты можешь это сделать и ответить, почему?

– А я уже это сделала, – устало улыбнулась Ксения Александровна. – Я уже сказала тебе, что в его исследованиях вопрос стоял о здоровье нации и… даже цивилизации в целом!..

– Но он не был вселенским врачом.

– Как знать, как знать, – перебрала женщина несколько застенографированных бумаг и затем, остановившись на одном документе, зачитала. – Вот основной вопрос поставленный представителем спецслужбы перед твоим отцом: наша Великая страна с её уникальной цивилизацией из разных народов стоит перед угрозой ядерного уничтожения. И учёным биологам, – в данном случае речь идёт о твоём отце, профессоре Снежине Юрие Алексеевиче, – предлагается с помощью генной инженерии выработать в растениях, а так же в людях… Та-ак, минуточку, сейчас разберусь… Предлагается привить и выработать иммунитет против радиации…

– Как?! – округлились глаза у Артёма, и он потянулся к фотографиям с обезображенными телами. – Ведь его изуродованного хоронили в закрытом гробу, от которого радиационный фон зашкаливал…

– Тише ты! – одёрнула его Ксения Александровна, с опаской обводя комнату глазами, и шепотом добавила. – Я наконец-таки добилась разрешения на эксгумацию его могилы и сегодня получила… – она запнулась. – Я не уверена, что наша квартира не прослушивается.

Наступила гнетущая тишина. Артём и Женя, повинуясь движениям женщины, вращали головами по сторонам, всматриваясь во все щели комнаты, где им, казалось, могли быть спрятаны подслушивающие "жучки".

– Пойдём на кухню, – предложил Артём, – нальём чаю и выйдем на лоджию. Вряд ли там что-то есть…

Поднявшись с дивана и прихватив с собой фотографии, географические карты и копии секретных работ отца, они проследовали на кухню, где в абсолютном молчании налили себе чаю и, прихватив вазочку с конфетами, вышли на балкон. Здесь в дальнем углу лоджии стоял небольшой старенький столик, на который были поставлены чашки с чаем и вазочка с конфетами.

– И как это меня осенило, что наша квартира может прослушиваться?! – прошла судорожная волна по телу Ксении Александровны. – Раньше мне это и в голову не приходило, а как сказала об эксгумации… И тут же мне в голову, словно молния, ещё и твои, Артём, слова о краже документов отца из лаборатории пронзили!..

– Надо будет всё как следует осмотреть, – предложила Женя.

– Разумеется, – кивнула женщина.

– Странное и вместе с тем непостижимое задание поставили спецслужбы перед учёными, – вернулся сын к прерванному разговору, нахмурив прямые брови и просматривая отцовские документы; отставив чашку в сторонку, про чай он совершенно забыл. – Ничего не скажешь, угроза и впрямь чудовищная и нашим спецслужбам не откажешь в заботе о нации и о государстве, но как такой замысел осуществить?! Как растениям, людям и животным привить иммунитет против радиации?! И причём здесь все эти допотопные кровососущие хвощи и насекомые? – вопросительно уставился он на мать.