Те ему и ответили:

— Надо построить беседку и под ней дверцу. Пусть в нее пройдут все царевичи и боярские сыновья, и кого царевна выберет, пусть бросит в него золотым яблоком. Вот за того царь и отдаст ее.

Так и сделали. Полетели гонцы во все концы с вестью о том, чтобы по царскому веленью явились все, и стар и млад, и прошли через дверцу. Все прошли, но царевна ни одного не ударила яблоком. Многие так и подумали, что не желает она замуж идти. Но один старый боярин посоветовал, чтобы и придворные слуги прошли. Вот прошел садовник, главный повар, главный стражник, все слуги, кучера и работники, но все напрасно, ни в одного царевна не бросила яблоком. Тогда стали спрашивать, не остался ли еще кто, и узнали, что не проходил один только плешивый работник при саде.

— Пусть и он пройдет! — сказал царь.

Тогда позвали плешивого работника и велели ему пройти. Но он не посмел, а когда его заставили, прошел; вот царевна-то и брось в него яблоком! Работник ну бежать да кричать, ему-де голову проломили. Царь видит такое дело и говорит:

— Быть того не может! Не поверю, чтобы моя дочь выбрала плешивого!

Конечно, не желал он отдавать свою дочь за работника, хоть она и бросила в того яблоком.

Тогда заставили всех второй раз проходить. И во второй раз царевна бросила яблоком в плешивого, а он опять убежал, схватившись за голову. Царь сильно опечалился и снова отступился от своего слова, велел всем в третий раз проходить. Как увидел царь, что и в третий раз бросила она яблоком в плешивого, внял своим советникам и выдал за работника дочь.

Свадьбу справили втихомолку, а потом царь прогнал их обоих, не пожелал с ними знаться и сноситься и только уж скрепя сердце пустил их жить на царский двор. Отвели им лачугу в самом конце двора, а работника сделали дворовым водовозом. Все царские слуги насмехались над ним и всякий мусор к его лачуге сваливали. Зато крылатый конь доставил молодым такие сокровища, какие только на свете есть. В царских палатах того не было, что они у себя в лачуге имели.

Царские сыновья, которые сватались за меньшую царевну, разобиделись, что опозорила их царевна, выбрав плешивого, и сговорились между собой двинуть на царя большое войско. Сильно загоревал царь, услышав о таком решении своих соседей. Но что делать? Надо готовиться к войне, никуда не денешься.

Оба царских зятя собрали свои войска и пришли ему на подмогу. Фэт-Фрумос послал свою жену попросить у царя позволения тоже пойти на войну. Но царь прогнал ее и сказал:

— Ступай прочь, неразумная! По твоей вине смущают мой покой. И видеть вас обоих не желаю, нечестивцы!

Однако после долгих просьб царь смилостивился и дал приказ, пускай младший зять воду для войска возит. Затем снарядились все и двинулись.

Фэт-Фрумос в убогом своем платье, верхом на захудалой кляче заехал вперед. Войско настигло его возле трясины, где его лошаденка увязла, а он все силится вытянуть ее, то за хвост тащит, то за голову, то за ноги. Посмеялись над ним и войска, и царь со старшими зятьями и проехали вперед. А когда пропали они из виду, Фэт-Фрумос вытащил клячу из трясины, кликнул своего коня, надел платье — как цветы на лугу, и отправился на бранное поле. Прибыл туда, поднялся на ближнюю гору посмотреть, какая сторона сильнее. Как сошлись войска, так и схватились, а Фэт-Фрумос, видя, что вражеское войско и числом больше, и сильнее, ринулся на него с горной вершины, завертелся вихрем в самой гуще войска с палашом в руке и ну рубить направо и налево. И такого нагнал он страху своим пылом, блеском платья и полетом коня, что все вражье войско бросилось врассыпную, кто куда. А царь, видя такое чудо, возблагодарил господа за то, что послал на подмогу ангела, который избавил его от погибели, и, довольный, повернул к дому. По дороге опять им попался Фэт-Фрумос, переодетый в работника, он все силился вытащить клячу из трясины. Тут на радостях царь приказал:

— Подите-ка вытащите горемыку из болота!

Не успели толком отдохнуть, дошла до царя весть, что враги идут на него с еще большим войском. Приготовился он к войне и отправился им навстречу. Фэт-Фрумос опять попросился со всеми, и опять его обругали. Но как только он добился позволения, тронулся на своей клячонке. И на этот раз посмеялись и потешились над ним, когда увидели, что снова он увяз и никак не вытянет клячу из болота. Оставили его позади, но он и теперь раньше их прибыл на поле боя, обернувшись Фэт-Фрумосом, верхом на крылатом коне, одетый в платье — как звезды на небе.

Войска ударили в литавры и в зурны и сошлись. А Фэт-Фрумос, видя, что враги сильнее, устремился с горы и обратил их в бегство. Царь опять повеселел и повернул домой, возблагодарив господа за помощь, и снова приказал воинам вытащить из болота горемыку водовоза. Опять у него отлегло от сердца после победы.

Закручинился, загоревал царь, когда услышал, что враги в третий раз двинули войска, еще больше числом, чем прежде, подступили они к границам его царства, и столько их было, как травы в поле, как листьев в лесу. Обуял царя такой плач, что и не приведи бог, и плакал он до тех пор, пока глазами не ослаб. Потом стянул свои войска и двинулся в бой, уповая на господа бога.

Отправился и Фэт-Фрумос на водовозной кляче. А когда войско прошло мимо, посмеявшись над ним, что не может он вытянуть клячу из болота, надел он платье — солнце на груди, месяц на спине, звезды на плечах, — распустил золотые кудри, сел верхом на коня и в один миг очутился на горе, где и стал дожидаться, что-то будет.

Сошлись войска с трех сторон и ударились. И рубились ретивые воины безо всякой пощады. А когда день стал клониться к вечеру и увидел Фэт-Фрумос, что вражеское войско одолевает царское, ринулся он с горы, словно молния, врезался в самую гущу, и устрашились тогда враги и дрогнули. Рассыпались, как вспугнутые воробьи с конопли, и побежали сломя голову. Фэт-Фрумос гнался за ними по пятам и косил их, как траву. Царь увидел у него кровь на руке — а это Фэт-Фрумос сам поранился — и дал ему свой платок перевязать руку. А потом, когда миновала опасность, все повернули домой.

По дороге они застигли Фэт-Фрумоса в болоте и опять его вытащили. Только прибыли домой, заболел царь глазами и ослеп. Призывали к нему всех лекарей и всех мудрецов-звездочетов, но никто царю не помог.

Вот однажды пробудился царь ото сна и рассказывает, что явился к нему во сне старец и сказал, будто если испить молока дикой красной козы и омыть им глаза, то вернется к нему зрение.

Услыхали про это два старших зятя и отправились на поиски, а младшего не только не позвали с собой, даже не позволили вместе с ними поехать. Но Фэт-Фрумос кликнул своего коня и поехал на нем во мхи и болота. Отыскал он стадо диких красных коз, подоил их, а на обратном пути надел пастушье платье и зашел вперед свояков с полным кувшином молока, только молоко-то было овечье. Свояки его спрашивают:

— Не молоко ли у тебя в кувшине?

А он им и говорит:

— Да.

Прикинулся, будто вовсе не знает их и будто несет молоко царю, которому приснилось во сне, что вернется к нему зрение, если омыть глаза козьим молоком.

Свояки попробовали предложить ему денег за молоко. Но пастух им ответил, что молоко не продажное. А если хотят они получить молоко дикой красной козы, то пусть назовутся его рабами, а он им поставит на спину свою печать. Хоть, мол, навряд ли он с ними встретится.

Свояки рассудили, что раз они сами цари и царские зятья, то им все нипочем, потому и позволили поставить себе на спины печать, взяли кувшин у него и пошли. А по дороге говорят меж собой:

— Если этот дурень попробует что сказать, мы объявим, что он не в своем уме, и все равно нам скорее поверят, чем ему.

Вернулись они, значит, к царю, отдали ему молоко, омыл он глаза, испил того молока, и ничуть ему не помогло. После того приходит к царю меньшая дочь и говорит:

— Батюшка, вот молоко, его добыл мой муж, омой им глаза, прошу тебя.

А царь ей отвечает: