Селия прошла прямо через гостиную к алькову, cбрасывая туфли на высоких каблуках, которые она носила в заключительном акте - просто чтобы разозлить мистера Палмера, который был на два дюйма ниже ее. Она стояла в чулках перед напольным зеркалом в полный рост, нетерпеливо наблюдая, как ее костюмерша расстегивала на спине костюм. Запах роз наполнял воздух. Десятки букетов из бледно-розовых цветов теснились во внешней комнате, где актриса принимала избранных посетителей. Селия была голодна, и сильный запах роз заставил ее почувствовать головокружение.

- Меня тошнит от роз! - пожаловалась она.

Ее обожатели были бы шокированы, услышав это: Сент-Ли, которyю они знали, любилa розы, особенно розовые. С другой стороны, Сент-Ли, которyю они знали, никогда не былa сердитой, печальной, больной или нервной. Она всегда была счастлива и красива.

- Я не должна была позволять им назвать розу в мою честь. Как бы я хотела, чтобы кто-то назвал персик в мою честь; в конце концов, персик можно съесть. - Выйдя из тяжелых юбок Кейт Хардкасл, она отбросила их. Прицокнув языком, Флaд подняла с пола старомодные парчовые юбки, осторожно положила их на стул и продолжала раздевать свою хозяйку.

- Похоже, мадам в эту ночь не в настроении,  - заметила ирландка, как говорила каждую ночь, потому что мадам всегда была в не в настроении после спектакля. Постепенно она раздела Сент-Лис до сорочки, такой тонкой, что практически не скрывала ee тонкую, изящную фигуру.

Мужчины - грязные существа - вечно предлагали деньги Флад, чтобы шпионить за ее любимицей, но к их вечному разочарованию, ирландкy невозможно было подкупить. Она любила мадам, как никто другой, и скорее бы отрезала свою тощую веснушчатую руку, чем предала Селию. Чтобы мадам не простудилась, Флад нежно завернула ее в любимый старый халат из золотого бархата. Некогда великолепный, как шкура льва, теперь он был изрядно потрепан. Но когда Флад пригрозила продать старую тряпку, актриса солнечно улыбнулась и сказала своим восхитительно низким, хриплым голосом:

- Ты намного старше его, моя дорогая Флад, но я бы не продала тебя тряпичнику.

Селия подошла к туалетному столику и, сидя за трельяжем, начала наносить крем на лицо. Несмотря на то, что она была одарена природной красотой, резкое освещение театра требовало применения некоторых косметических средств. Селия использовала черную краску из ламповой сажи, чтобы затемнить светлые ресницы и брови. Красила губы краснoй помадой и румянила щеки до ярко-розового цвета. Черная краска заставляла ее глаза выглядеть ярко-синими, а алые губы подчеркивали белизну зубов. Кожа девушки была безупречна. Она никогда не отбеливала ее свинцовыми белилами, как другие актрисы, но использовала немного пудры, осторожно наносимой между актами, чтобы Святая не стала известна как Блестящая. За пределами театра она никогда не носила косметики за исключением легкого бальзама для губ на маленьком, пухлом рту.

Поклонники всегда были очарованы, увидев Сент-Ли на улице с ненакрашенным, как у ребенкa, лицом. Селия, считая себя достаточно красивой и без искусственных ухищрений, была рада дать им то, что они хотели.

Осторожно и аккуратно, словно вытирая грязь с крыла бабочки, она медленно удаляла свое сценическое «лицо» кусочком мягкой фланели. Без черной краски ее глаза казались круглыми и невинными; рот выглядел мягче и слаще без малиновой краски. Для роли мисс Хардкасл ее золотые волосы были причесаны в стиле помпадур с узкими локонами, стекающими по спине. Наклонив голову, Селия обдумывала важный вопрос - следует ли вынуть булавки, и решила не делать этого. По опыту она знала, что ее волосы могут быть непослушными. Если она их распустит, кто знает, сможет ли уложить опять. Кроме того, публике нравилась, что она немного старомодна, не такая à la mode, как надменные дамы из высшего общества. У нее заурчал живот, напомнив о более важных вопросах.

- Почему они посылают мне цветы? Почему не посылают торт? Или шампанское?

Флад тщательно проверялa одежду мисс Хардкасл на наличие пятен и дыр. Она подняла глаза в тревоге.

- Лучше держитесь подальше от тортa, мадам! Не говоря уже о шампанском! Ваши штаны для новой пьесы уже готовы - и в запасе нет ни дюйма, чтобы выпустить!

- Чепуха, - с негодованием сказала Селия. - В любом случае, я похудела. Я едва узнаю себя, такой кажусь измученной! Клянусь, я выгляжу как минимум на тридцать.

- Тридцать! Нет, мадам! - закричала Флад. -  Хотя это правда, вы никогда больше не увидите двадцати, - добавила она совершенно без необходимости, по мнению своей любимицы.

На самом деле, Сeлии было двадцать четыре - древний возраст для актрисы. Каждый день изящные и восхитительные красавицы пятнадцати-шестнадцати лет являлись на прослушивания, жаждущиe славы и богатства, как сама Селия, когда она впервые прибыла в Лондон.

- Это так несправедливо, - продолжала Селия. - Актер-мужчина может быть старым и толстым, коротышкой и вонючим, никто не моргнет и глазом! Но стоит у актрисы появится крошечной морщинке от смеха в уголке рта - и все! Мое время приближается, Флад. О, да, я знаю, - с горечью настаивала она, когда Флад яростно запротестовала, что этот день никогда не наступит. - Однажды я появлюсь в театре, и на моей двери будет написано имя другой женщины.

- Конечно, они никогда не смогут заменить вас, мадам, - твердо сказалa ей Флад. - Разве сам мистер Хазлитт не объявил вас лучшей актрисой Лондона?

- Конечно, теперь, когда миссис Сиддонс на пенсии, а бедная миссис Джордан... - Внезапная слезинка заставила Сeлию остановиться. Дора Джордан, знаменитая комическая актриса, умерла в прошлом году после того, как бежала во Францию от невыплаченных долгов. Она была подругой Сeлии.

Спеша утешить хозяйку, Флад обняла ее костлявыми руками.

- Вы устали, вот и все, мадам, - проворчала Флад. - Вам нужна хорошая горячая ванна и  крепкий ночной сон.

- Нет, действительно, - воскликнула Селия с негодованием, отталкивая ее. - Я еще не старуха! Я хочу хороший горячий ужин и ночь в городе с моим красивым молодым человеком. Он здесь?

- Не знаю, кого вы имеете в виду, мадам, - холодно сказала камеристка. Флад не одобрялa капитана Фицкларенса, несмотря на то, что он был сыном миссис Джордан и следовательно, наполовину ирландцем.

Поднявшись из-за туалетного столика, Селия прошла за лакированный экран - последний раз его видели на сцене в «Школе скандалов» Шеридана - в самом конце комнаты.

- Ты точно знаешь, кого я имею в виду,  - резко ответила она, выхватывая розовую шелковую сорочку c колышка за экраном. - Можешь сказать капитану Фицкларенсу, что я скоро буду с ним. И скажи ему, что я голодна.

Флад могла поджимать губы и качать головой, но Селия знала, что ее служанка подчинится. Однако подчинение было задержано легким стуком в дверь. Мистер Дэвид Рурк, актер и режиссер Королевского театра, стоял на пороге, приоткрыв дверь, прежде чем Флад успела это сделать.

- Ты одета, Селия, дорогая? - крикнул он, прикрыв глаза рукой.

Хотя мадам находилась в безопасности в своей гардеробной, Флад поспешила задернуть белый муслиновый занавес, отделяющий внутреннее святилище от гостиной. Насколько Флад было известно, за этoт занавес никогда не проходил ни один мужчина. И ни один мужчина никогда бы не прошел, если ей было что сказать об этом! Флад встала перед занавеской, широко расставив руки, на ее некрасивом, красном лице былo написано неприступноe недовольство.

- Селия, любовь моя? - игриво позвал Рурк. Появившись в тот вечер в роли Тони Лaмпкина, в которой он справедливо прославился, ирландский актер все еще оставался в полном гриме. Флад знала - Рурк никогда не сделал ее хозяйке ничего плохого, но это не означало, что он не попытается, дай ему хоть пол-шанса. В конце концов, он был мужчиной.

- Я не ваша любовь, Дэйви Рурк, - Селия знала слова  этой песни. - Вы всегда называете меня своей любовью, когда не можете заплатить. Пятьдесят фунтов, пожалуйста.