— Да, каким? — обрадовалась Светлова.

— Я тоже буду участвовать в его жизни, — сказал Электроник.

— Мы будем, — поправил его Серёжа.

— Да. Просто донором спермы я не буду.

— Замечательно! Это даже ещё и лучше, — просияла Майя.

— Только… Май, — замялся Элек. — Как же мы с тобой будем это… делать? Боюсь, что я не способен на полноценный контакт с женщиной…

— Ой, нашёл о чём беспокоиться! Тебе не придётся спать со мной. Просто в нужный день, когда у меня овуляция, я буду приезжать к вам. Пока вы занимаетесь любовью, я могу подождать где-нибудь неподалёку, чтобы не мешать. А потом вы набираете из презерватива сперму в одноразовый шприц. Без иглы, разумеется. И даёте его мне. И всё. Ну, разве что я, когда всё введу, полежу тут у вас полчасика, телек посмотрю или книжку почитаю.

— Хм. Ладно, — ответил вместо близнеца Серёжа. — Это, вроде, не так уж и сложно.

— Ну, договорились. Только, Эл, сдай анализы сначала. Всё-таки я хочу быть уверена.

— Конечно, Май. На следующей неделе отдам тебе результаты.

***

Гладко было на бумаге, как говорится. Другими словами, несмотря на все Майкины усилия, она не беременела. Хотя по врачам побегала, Эла тоже заставила спермограмму сдать, все здоровы оказались. А беременность уже полгода так и не наступает. Чудеса!

Элек переживал, Серёжа тоже нервничал. И вдруг Сыроежкин выдаёт:

— Эл, Майка ведь сегодня будет. Давай ей вместо твоей, мою сперму дадим? Может, получится?

— Можно. Но… это ведь тогда будет уже не мой ребёнок… — расстроился Электроник.

— Ну мы же с тобой генетические клоны. Так что в некотором смысле — твой. Ты ведь из моей ДНК сделан. Он не будет тебе чужим — он будет твоим племянником.

Майка, на предложение попробовать в этот раз использовать сперму Сергея, задумалась. Всё-таки она хотела ребёнка именно от Эла. И Зойка ей согласие дала тоже на Эла (Сыроежкина она недолюбливала). Но полгода нервотрёпки и бесконечного ожидания сделали Майю более сговорчивой.

— Ладно, — сказала девушка. — Часики-то тикают, а мне как-никак двадцать пять уже. Вы ведь всё равно близнецы. И, думаю, здоровы оба. Только Зойке не говорите. Пока, по крайней мере.

В этот раз Серёжа даже сверху был. Сам изъявил желание — редкая в последнее время радость для Элека.

— Я тебя так люблю, так люблю, Серёженька, — говорил Эл в порыве страсти. — Всегда с тобой буду. Чтобы ни случилось. Никогда не брошу. Только и ты меня не бросай, — и даже кончил без рук.

***

А на следующий день Электроника не стало.

Погода была хорошая, у всех совпали выходные, и ребята решили сорганизоваться на пикник к лесному озеру. Ехать полчаса всего. Вовка из Москвы прикатил и Элек с Серёжей оттуда же. Близнецы на своих одинаковых байках, а Вовка на доставшемся от Марка Лексусе. Алкоголь решили не брать — девчонки не пьют, Корольков за рулём, Эл тоже не пьёт. Серёга с Гусём в этот раз в знак солидарности тоже решили отказаться.

В итоге Вовка вёз девиц, Эл на своём мотоцикле ехал, а Гусев упросил Серёжу дать ему порулить крутым байком. Он, оказывается, давно мечтал, но как-то стеснялся. Серёга поломался немного и пустил Макара за руль. Сам, правда, зажопником сел. Опять же по просьбе Макара, для уверенности. Хотя, случись чего, от пассажира толку мало. Но как уж потом Макар радовался, что с Серёгой вместе был — не передать. Однако ж, объективно говоря, радоваться было совершенно нечему.

Элек ехал впереди, Макар с Серёгой чуть сзади, ему так почему-то спокойнее было. Ну а Вовка и не думал гнать — он спокойно позади процессии плёлся, девчонок московскими сплетнями развлекал.

Впереди был поворот, все естественно сбавили скорость. Все, кроме невесть откуда взявшегося внедорожника с заляпанными грязью номерами. Он, не снижая скорости, пошёл на обгон и, вильнув, задел байк Эла. Мотоцикл подбросило в воздухе, он перевернулся и рухнул в кювет. Пилота впечатало в соседнее дерево и отбросило на обочину рядом с байком. Внедорожник, подобно ангелу смерти, взялся ниоткуда и, собрав свою жатву, исчез в никуда.

Гусев еле успел затормозить, а потом с трудом нагнал Серёжу, который тут же кинулся к месту аварии. Бежать с травмированным коленом было больно, но Макар сейчас боли не чувствовал. Он ни в коем случае не должен был дать Серёже приблизиться к телу. То, что при таком ударе у Эла оставались шансы выжить, было сродни фантастике. Всё-таки биоробот — не Терминатор. Макару пришлось прыгнуть и повалить друга на асфальт, придавив собственным весом. И как раз вовремя — на обочине, там, где лежал Электроник вспыхнуло голубоватое пламя — система просканировала биологический организм, выявила фатальные повреждения и запустила программу самоликвидации. Через пятнадцать минут на месте падения андроида была только кучка пепла, оплавленные куски пластика и покорёженные металлические детали. Полицию, в принципе, можно было не вызывать.

Макар с трудом удерживал Серёжу — тот беззвучно кричал (от стресса у него пропал голос и из горла вырывалось только сдавленное сипение) и порывался биться головой об асфальт. Девчонки в ужасе жались друг к другу, причём Зойка норовила спрятать Майкину голову у себя на плече, чтобы та ничего этого не видела. Видимое спокойствие сохранял только Корольков. Смерть Марка произвела на него такое сильное впечатление, что он до сих пор находился в несколько замороженном состоянии. Он открыл свой багажник, достал из него полиэтиленовый пакет, смётку и опахало для шашлыков и направился к месту трагедии. «Не жилец», — констатировал про себя Вова, проходя мимо бьющегося в руках Макара Сыроежкина. Абсолютно седого. Вова аккуратно собрал останки в мешок, завязал узлом, положил в багажник, и нашарив у Гусева в куртке телефон, стал искать нужный номер.

— Мик Урри? … Это Владимир Корольков, друг Сергея Сыроежкина и Электроника. … Да. … Эл. … Погиб. Нам нужна помощь без полиции. … Сейчас вышлю наши координаты.

Через полчаса на место аварии прибыл эвакуатор, за рулём которого сидел Бри, а рядом с ним, бледный как смерть, — Урри. Мик погрузил оба мотоцикла, немного поговорил с Вовкой, единственным вменяемым здесь человеком, узнал подробности происшествия и подошёл к Серёже. Опустился рядом с ним на колени. Серёжа его не узнал. Он смотрел в пустоту и всё время шептал: «Эл… Эл… Эл…»

— Ему нужен врач, Макар. Не довезёте, что-нибудь с собой сделает.

— Да, — согласился Гусев. — Вызови. Я боюсь его отпускать. И так уже, — он кивнул на большую ссадину на лбу у Сыроежкина, кровь из которой уже перестала течь, оставив красную дорожку на Серёжином лице и шее.

— Бедный «малыш Барби», — Мик погладил Серёжу по белым волосам и стал рыться в списке своих контактов. — Через полчаса будет, — сказал наконец Макару Урри. — Доктор лишних вопросов не задаёт, платить ему тоже ничего не надо будет. Но потом вам придётся обратиться к психотерапевту. Иначе, боюсь, сам понимаешь…

Приехал доктор, пожилой мужчина в очках и с бородкой, чем-то неуловимо напоминающий профессора Преображенского из старого советского фильма, обработал ссадину и вколол Серёже что-то сильнодействующее, так что он сразу же вырубился. И тоже сказал Макару, что Сергея надо показать психотерапевту. А лучше психиатру.

Обратно ехали молча, только девчонки изредка всхлипывали. И Макар один раз спросил Королькова:

— Вов, а кого ты похоронил?