— Надеюсь, что ты, Зоя, — с этими словами Гусев протянул девушке маленькую красную коробочку и папку с проектом имущественного соглашения.

Кукушкина ошалело моргала глазами, а рядом Майка нервно кусала губы и чуть не подпрыгивала от нетерпения.

— Соглашайся, Зоечка! — не выдержала Светлова. — Это решит все наши проблемы. И от работы близко. И с ипотекой не надо связываться, и место хорошее. Ну! А главное, это… мы детей сможем завести сразу. Пока молодые-то, — Майка уже повисла на плече у Кукушкиной и умоляюще заглядывала ей в глаза.

Зойка растерянно смотрела то на Майку, то на Макара, то на папку с документами… Раньше ей замужество и в страшном сне не могло присниться, а теперь… Зоя ещё пару минут колебалась, потом в последний раз взглянула на Светлову, вздохнула, открыла коробочку и решительно надела на палец кольцо.

— Я согласна!

— Ура! — Майка с поцелуями бросилась Кукушкиной на шею, как будто Зойка не за Гуся собралась, а на ней решила жениться. Да, Макар определённо не прогадал, позвав с ними Майю.

***

Свадьба была пышная и шумная. Макар в очередной раз похвалил себя за то, что все эти годы жил скромно и заработанные деньги не тратил. Само торжество, на которое пришлось позвать весь класс, учителей, родню, включая Зойкину, соседей и почти весь клуб «Интеграл», вылетело в копеечку. А ещё же покупка и перестройка дома, куда молодожёны (и близкая подруга жены Гусева) должны были в скором времени переехать.

Репутация Макара была вновь на высоте, работу в родном клубе он получил, всё было весьма неплохо. Даже сбережения, которых Гусев по причине вынужденных трат лишился, были частично восстановлены — ему на свадьбу подарили крупные суммы Эл (от себя с Серёжей) и Вовка, который теперь делал обзоры и писал аналитику не только для своего издания, но также сотрудничал с рядом других и неплохо за это получал.

Только вот до Вовки Гусеву в последнее время было не дозвониться, на сообщения он не отвечал, а его московского адреса, как с удивлением обнаружил Макар, он не знает. Корольков позвонил сам, когда Гусев уже собирался идти на поклон к его родителям и выяснять как с ним связаться. Голос у Вовы был подавленный, и на вопрос: «Что случилось?» он ответил просто: «Потерял близкого человека». Потом извинился, сказал, что, возможно, расскажет всё позже, и опять пропал на несколько месяцев. Правда, теперь иногда писал, что у него всё в порядке, и спрашивал как дела у Макара.

К тому времени как общение между Корольковым и Гусевым вернулось в прежнее русло, Макар уже не решался спрашивать Вову о случившейся трагедии, а тему личной жизни Корольков старательно избегал. Гусь не дурак, понял, что это табу и говорил обо всём что угодно, кроме возможных Вовкиных романов.

Смерть Марка подкосила Королькова. Он вдруг для себя понял, что всё-таки его любил в каком-то смысле, и с ужасом осознал, что если бы на месте Марка оказался Макар, то его, Вовки уже на этом свете не было бы. Он просто не смог бы пережить потери. Ему и сейчас-то приходилось худо, даже наследство, неожиданно полученное от Марка в виде квартиры, в которой он теперь жил, дорогой машины и счёта в банке, не радовало. А виной всему, кроме невосполнимой утраты, огромное чувство вины, от которого Вова вряд ли когда-нибудь сможет избавиться.

Когда Корольков вернулся домой из больницы, где почти месяц провёл, ухаживая за другом и вытаскивая его из депрессии, оказалось, что Марк уже третий день как сам госпитализирован. С инсультом. Его спасли, но о полном восстановлении речь уже не шла. Впереди предстояла долгая реабилитация и призрачная надежда вернуть речь и более менее нормальную подвижность правой стороне тела. Из активного подтянутого делового человека Марк Семёнович буквально на глазах превратился в немого, с трудом передвигающегося инвалида.

Этот удар Корольков перенёс стоически. Марк столько для него сделал, что ухаживать и поддерживать своего партнёра в тяжёлой ситуации — это даже не вопрос любви, это дело элементарной человеческой порядочности. И Вова как мог заботился о своём любовнике. Ухаживал за ним, общался, развлекал, возил на лечебные процедуры. Хорошо всё-таки, что работа у него удалённая, опять же спасибо Марку. Жили они, кстати, на Вовкину зарплату. Деньги Марка Корольков берёг и тратил их только на курсы реабилитации, которые были весьма недёшевы. А потом его пригласили на свою свадьбу Зойка с Макаром.

Вова поехал в родной город всего на полдня и, чтобы не оставлять Марка одного, нанял на это время сиделку. Кто ж знал, что еле ходящий по дому немолодой мужчина жестом предложит медсестре чай, который она им сделала, отвлечёт её внимание и подсыпет в чашку женщине снотворное?

Когда Вова подъехал к дому, он даже не сразу смог припарковаться — весь двор был занят толпой зевак, машинами скорой и полиции. Окно их квартиры на двенадцатом этаже было распахнуто.

Записку, написанную корявыми печатными буквами на листе А4, Вовке не отдали — приобщили к делу как вещдок, но позволили сфотографировать. В ней Марк прощался с возлюбленным, которому не хотел быть обузой и благодарил за шесть самых счастливых лет своей жизни. «Что ж, — подумал тогда Вова, — это ведь были и мои самые счастливые шесть лет. Вряд ли теперь будет что-то хорошее ещё». К счастью, он ошибся.

***

Жизнь, однако, идёт своим чередом, и в ней есть место не только смертям и потерям. Люди ещё и размножаются. Эта светлая мысль — завести ребёнка, уже не первый год как поселилась в Майкиной голове. А теперь, когда у девушек было своё жильё, Зоя её всецело поддерживала. Оставалось решить одну маленькую проблему — две женщины, как бы они этого не хотели, сами родить ребенка не смогут. Нужен отец. Первым делом девушки обратились с этой просьбой к Гусеву. Макар был бы только рад. Он хотел иметь детей, ему нравилось их учить и воспитывать и, как показала его новая работа, у него это неплохо получалось. Однако, прежде чем давать своё согласие, он предупредил Зою с Майей, что есть большой риск того, что он бесплоден. К сожалению, первый же анализ это подтвердил.

Майка не унывала. Мужчин, в конце концов, много, и молодых, здоровых и красивых тоже хватает. Поэтому, выцарапав согласие, сопряжённое с тяжёлым вздохом и напутствием «ну, что с тобой поделать?» от Зойки, Светлова напросилась в гости к близнецам. Прощупывать почву, так сказать.

— Эл, — начала Майка, усевшись с чашкой чая на большой кожаный диван в кухонной зоне. — Ты ведь здоровый человек?

— Да, конечно, — не понял, к чему вопрос, Электроник, но то, что его назвали человеком, сразу расположило его к Майе.

— Ты очень красивый, Эл. И умный. И вообще человек хороший, — грубая лесть — самая эффективная. Тем более, что Майка в общем-то не соврала.

— Чего это ты его нахваливаешь? — насторожился Сыроежкин. — Ты ведь что-то от него хочешь?

— Хочу, — не стала спорить Майя. — Только не что-то, а… кого-то.

— Майя, поясни, пожалуйста. Я не понимаю, — Электроник действительно не понял. Если она хочет от него Серёжу, то он ей его не отдаст. Хотя зачем он ей может понадобиться?

— Я хочу от тебя ребёнка, Эл.

— Ребёнка?.. — задумался Электроник, а Сыроежкин просто поперхнулся чаем.

— Ага. Ты согласен? Людям ведь всегда хочется иметь продолжение себя. Вот и я тоже хочу, — неявный тезис: «Если ты — человек, ты будешь хотеть размножаться». А что? Грубая манипуляция на больной для Электроника теме ещё никого не подводила.

— Х-хорошо, Майя. Я согласен. Но с одним условием.