Серёжу чуть не вырвало, когда он почувствовал во рту теплую сперму. Его и так-то мутило и подташнивало. Но ему сказали «Глотай», и он постарался проглотить. Вышло плохо. Парень с телефоном подсел к его лицу и стал пальцами собирать растекшийся по Сережиному подбородку эякулят и засовывать ему обратно в рот. И продолжал снимать измазанное семенем лицо рыдающего Сыроежкина, мерно покачивающегося в такт толчкам сзади. Наконец, «задний» партнёр тоже кончил и отстранился. А извращенец-оператор взял в фокус растраханную дырку жертвы, гладил одной рукой по очереди ягодицы и снимал как течёт по промежности на мошонку и капает на землю подкрашенная розовым сперма.

Серёжа стоял так в ступоре ещё какое-то время, пока дрожащие руки и ноги совсем не отказались его держать, и он упал на землю. Его мутило, бил озноб, в ушах шумело, задница ныла, сфинктер сжать вообще не удалось.

Рядом на траву приземлился его телефон.

— Тебе на память. Если вдруг решишь в полицию идти, смонтированный порнофильм с тобой в главной роли увидят твои друзья, одноклассники, соседи, родители… И несчастной жертвой ты там выглядеть не будешь, — усмехнулся насильник.

========== 16. Брошенный ==========

Сколько времени Серёжа провалялся без штанов на голой земле, он не знал. Может, пять минут, а может, и двадцать пять. Ночь была прохладная, земля ещё не прогрелась, и Серёжа очень замёрз. Собравшись, наконец-то, с силами, он встал на ноги, но тут же вынужден был снова опустился на карачки — его шатало. Пришлось в поисках одежды по полянке передвигаться ползком. К счастью, долго мучиться не пришлось — вещи нашлись быстро. Покатавшись по траве с боку на бок, Серёжа смог надеть на грязное липкое тело трусы и джинсы, потом сунул телефон в карман куртки и поставил себе промежуточную задачу: добраться до скамейки на дорожке парка.

Идти прямо опять не получилось — качало его всё также сильно. Вдобавок усилилась тошнота, бросило в холодный пот, а уши как ватой заложило. Это беспокоило Сыроежкина даже больше ноющей задницы, потому что серьёзно осложняло его перемещение в пространстве. Потом его всё же вывернуло и на какое-то время Серёжа почувствовал облегчение, чем не преминул тут же воспользоваться — в два этапа дополз до вожделенной скамейки. Насколько позволяла длина этой садовой мебели, он вытянулся и даже почувствовал себя немного лучше. Вероятно, когда его приложили о дерево, Серёжа получил сотрясение мозга. А с сотрясением полагается лежать. Вообще, счастье, что он легко отделался — его могли убить или покалечить. А так, всего лишь сотряс, ну, и трещина прямой кишки, наверное, — он видел кровь, но совсем немного.

Однако, перед Серёжей по прежнему стояли две проблемы — необходимость как-то добраться до дома, иначе за ночь на скамейке он просто замёрзнет. И вторая — в таком виде нельзя показаться на глаза родителям — догадаются, что с ним произошло, потащат в полицию… этого хотелось избежать всеми силами. И не только из-за угроз насильников. Серёжа хотел просто поскорее забыть весь сегодняшний кошмар и никогда его больше не вспоминать. А из этого следовало ещё одно обстоятельство — он не мог вызвать скорую. У Серёжи при себе ученический билет, то есть он несовершеннолетний, а значит из больницы сообщат родителям. А вдруг врачи ещё и в полицию обратятся?

Поэтому, как только в голове у него немного прояснилось, Серёжа написал родителям, что сегодня ночует у девушки. Чтоб сами не беспокоились и его не беспокоили. А дальше встал вопрос «что делать дальше?» Надо было как-то попасть в свой гараж. Сделать это сейчас без посторонней помощи Серёже не представлялось возможным. И он набрал номер Эла.

— Да, Серёж, почему ты звонишь в такое время? — голос по ту сторону трубки был усталый и, как показалось Серёже, очень грустный.

— Прости за беспокойство, Эл. Я тут, в парке. Мне, представляешь, тут какие-то придурки по башке настучали, — Серёжа нервно хихикнул. — Помоги мне, пожалуйста, до гаража своего добраться, а? Штормит сильно. Сотрясение, наверно…

— Это не смешно, Серёж. Ложись спать.

— Я не вру, Эл… — у Сыроежкина внутри всё похолодело — Элек ему не верит. И не придёт.

— Тогда, — пауза, — вызови скорую.

— Я не могу скорую, они сообщат родителям… Мне просто надо дойти до гаража, Эл… Помоги мне… Пожалуйста, — Серёже было трудно говорить, его душили подступившие к горлу слёзы.

— Родители и должны знать. Им, кстати, — пауза, — ты тоже можешь позвонить. Если, — пауза, — с тобой действительно, — пауза, — что-то случилось.

— Нет, Эл, я не могу… сказать… что меня… и… Эл, приходи, — Серёжа не удержался и начал всхлипывать.

— Иди домой, — пауза. — Пока.

Связь прервалась. Сыроежкин сквозь слёзы смотрел на экран смартфона, оповещающий, что вызов завершён. А «по ту сторону трубки» в аэропорту Шереметьево Элек Громов обеими руками закрывал себе рот, чтоб хоть так сдержать рыдания и окончательно не потерять лицо перед близкими. Они с профессором и Машей только что прошли регистрацию на рейс во Франкфурт-на-Майне.

***

— Гусь, прости… я…

— Серёга, что случилось, ты где? — Макар, как ни странно, взял трубку сразу и тут же переполошился, не давая Сыроежкину договорить.

— В парке…

— Блять! Я щас буду, сделай так, чтоб я тебя видел на картах Гугла, — Гусев пыхтел и кряхтел пока говорил, видно, параллельно одевался. — А то парк большой.

— Хорошо… я на скамейке… где-то… — Сыроежкин был уверен, что Гусь после всего, что он устроил сегодня в школе, тоже пошлёт его, и позвонил больше для очистки совести. Ан нет… Гусь его никогда не предавал. Хотя, то, что это именно он заварил всю эту кашу из-за собственной ревности, Серёжа не забыл. И не простил. А Эла… Эла он старался оправдать — ведь почти месяц он не давал Электронику жизни, врал, пытался грубо манипулировать его чувствами. И в итоге сам оказался в положении мальчика, который долго и не по делу кричал «Волки!»

Когда запыхавшийся Макар нашёл его, неподвижно лежащего на скамейке, то на секунду даже подумал, что опоздал. И сам чуть кондратия не хватил, прямо там же. Сыроежкин лежал с закрытыми глазами на скамейке, свесив руку и почти, казалось, не дышал. Макар первым делом проверил его пульс на шее, выдохнул с облегчением, провёл рукой по Серёжиной щеке, легонько потряс за плечо.

— Серёга, ты живой? Идти сам можешь?

Серёжа медленно открыл глаза и даже слабо улыбнулся.

— Да… Вот домой шёл… Какая-то гопота пристала, по башке настучали… Так что, меня штормит теперь… — Макар при этих словах осторожно ощупал Серёжину голову, не нашёл ни крови, ни шишки, немного успокоился и предложил вызвать скорую.

— Нет!

— Почему? У тебя ж сотрясение, лежать надо, — удивился Гусев.

— Просто помоги добраться до гаража!

— Ой, дура-ак! — спорить и пререкаться с другом, у которого, видимо, последний ум отшибло, Макар смысла не видел. Он поднял с земли Серёжин телефон, который тот выронил пока валялся в полубессознательном состоянии, машинально сунул его себе в карман, поднял Сыроежкина на ноги, крепко обхватил за талию, перекинул одну его руку себе на плечо и двинулся с ним к дому.

Несколько раз они останавливались — Серёжа совсем замёрз, и Макар накинул свою куртку поверх его. Потом Сыроежкина опять тошнило, пару раз он чуть не упал… В общем, с горем пополам добрались они до дома.

— Я же в гараж просил, — Сыроежкин сидел на полу кабины лифта, Макар из солидарности присел рядом. — Я родителям в таком виде не покажусь.