Громов тем временем сосредоточил все свои ласки в Серёжином паху, так что у Сыроежкина мелькнула обнадёживающая мысль, что всё закончится минетом. Прав он оказался ровно на половину. Элек в рекордные сроки привёл его к финишу, но глотать не стал, а аккуратно всё выплюнул себе в руку. Затем буквально согнул своего близнеца пополам, задрав его колени куда-то у ушам и тщательно смазал Серёжу внутри и снаружи его же собственным эякулятом. И, не теряя больше времени, вошёл одним плавным движением. Сыроежкин в такой позе только сдавленно охать мог, а когда Элек перешёл на быстрый темп заскулил, и вовсе не от удовольствия.
— Спина болит, не могу так, — выбраться из-под друга шансов у него не было, сил терпеть дальше трение позвоночника о дощатый пол — тоже, но, к счастью Серёжа был услышан. Элек, не разъединяя их контакта, осторожно поднял его, сначала усадил на себя, а потом выпрямился сам, продолжая стоя трахать Серёжу, который как обезьянка вцепился в Громова, обвивая руками его шею, а ногами — талию.
Сколько ещё продолжалась эта сладкая пытка Сыроежкин не знал. Кончить второй раз он не смог, но когда Элек, наконец, замер, излившись в него, почувствовал полное моральное удовлетворение.
Кое-как разлепившись и приведя себя в порядок, парни спустились вниз к одноклассникам. Сыроежкин, кряхтя и охая, но с расслабленным и счастливым видом, Элек — красный как варёный рак, потому что ему было стыдно за своё недавнее поведение и доставленное друзьям неудобство.
Если Корольков со Светловой и сомневались раньше, какие именно отношения связывают двойников, то после прослушивания в течение последнего часа всех звуков, доносившихся со второго этажа тонкостенного дачного домика, для них всё стало кристально ясно. Стандартная гетеро-пара смущалась, краснела и боялась поднять глаза при виде своих гомосексуальных друзей.
Одиночка Смирнов, который понял всё ещё задолго до Нового года и монтажа известного видеоролика, не смущался, он про себя сочувствовал Сыроежкину — угораздило ведь нормального парня втрескаться в человека с психическими отклонениями. Громова он откровенно жалел — у того налицо нездоровая зависимость от любовника, и, если они расстанутся, Элек на полном серьёзе рискует оказаться в стенах специализированного лечебного заведения. Сам Витька был в себе уверен — его зазноба является человеком абсолютно адекватным и, даже можно сказать, приземлённым. Лишь бы ему взаимностью ответила.
Кукушкина, как ни странно, никакого особого интереса к подробностям чужих взаимоотношений в последнее время не проявляла. Доносившиеся со второго этажа сладострастные ахи и охи ничуть не отвлекали её от чтения в телефоне очередной статьи, посвящённой проблемам адаптации младенца до года в приёмной семье.
Гусев же на счёт процесса усыновления давно всё себе уяснил и теперь просто терпеливо ждал их с Зойкой очереди. А парням он откровенно завидовал и желал только оказаться на их месте, но с предметом своих воздыханий, соответственно, в натуральности которого он теперь уже не был на сто процентов уверен, что давало ему некоторую надежду.
— Ну что, герой-любовник, привёл в чувство этого кадра? — «деликатно» нарушил повисшее неловкое молчание Гусев. Смотрел он при этом не на Сыроежкина, а критически оглядывал Элека, который покраснел ещё больше (хотя, казалось бы, куда?) и опустив глаза прятался у Серёги за спиной. Результатом осмотра Макар остался, судя по всему, удовлетворён.
— Не смущай его! Ему и так неловко, — зашипел на куратора Сыроежкин.
— Ребята… — Громов с видимым усилием сделал шаг вперёд, но всё также не поднимал глаз, — я прошу прощения за доставленные неудобства. Мне очень жаль, что я не мог адекватно себя вести, не предполагал, что так получится… — Сыроежкин успокаивающе поглаживал друга рукой по спине. Ему стыдно ни за что не было, он Эла в чувства привёл — это главное. На остальное плевать.
— Ладно вам, — Зойка оторвала наконец взгляд от телефона. — Садитесь есть лучше. Наверняка же голодные оба, — кивнула в сторону небольшого стола со всякими закусками.
Сыроежкина дважды просить поесть никогда не надо было. Он с радостью плюхнулся за стол, ойкнул, встал и без тени смущения принялся стоя уплетать вчерашний шашлык. Молчавшие всё это время Вова с Майей только рты разинули, Зойка опять в телефон уткнулась, Гусь печально вздохнул, а Витька Смирнов закашлялся.
— Эл, иди ешь, давай, тебе силы восстанавливать надо, — проговорил Серёга с набитым ртом и указал Громову на стул рядом. Вызвав при этом ещё большее смущение всех, кто к нему ещё был способен — то есть всего младшего поколения присутствующих.
Домой компания приехала ближе к вечеру — в целом довольная выходными, хотя и прошедшими не без приключений. Элек к себе идти отказался, остался у Серёжи. Впрочем, тот бы его и так не отпустил. Только вот с этого дня поведение Громова несколько изменилось, вызвав у Сыроежкина небеспочвенные опасения.
========== 10. Те, кого мы приручили ==========
Как бы Сыроежкин ни любил Элека, как бы ни был к нему привязан и не чувствовал свою за него ответственность, но, как любому нормальному человеку, ему тоже нужно было личное пространство. Хоть немного. А теперь Сергей Палыч этого самого пространства был лишён напрочь. Потому что Громов с момента возвращения после достопамятной поездки к Майке на дачу не отлипал от Серёги ни на шаг. Он в буквальном смысле ходил за ним по квартирке, жилая площадь которой не предполагала подобного рода перемещений. Даже когда Серёжа мылся, Эл сидел рядом и ждал (хорошо, ещё право находиться в одиночестве на толчке он себе отвоевал) — постоянно принимать душ вместе было неудобно. Каждую ночь, наплевав на свои прежние принципы, Элек тоже проводил с Серёжей. Против этого Сергей не возражал, он и сам давно предлагал Элу переехать к нему. Но спать всю ночь зажатым между стенкой и опутавшим его всеми конечностями, словно лиана, любовником было тяжело физически. Тем более, размеры кровати позволяли лежать рядом друг с другом чуть ли не на гигиеническом расстоянии — раньше так оно и было, а Серёжа по утрам чувствовал себя свежим и отдохнувшим.
Ещё одной особенностью сразившего Элека невроза была повышенная половая возбудимость. Это только в фильмах для взрослых секс без перерыва хорошо выглядит. А в жизни оно оказалась не так весело. Тем более, что период подростковой гиперсексуальности для плавно подходящего к своему тридцатилетнему рубежу Сергея Павловича уже десять лет как минул. А Элек при каждом удобном и не очень случае требовал от Серёжи близости. Сначала Серёжа старался в этом плане как мог, пока не понял, что выполнение «супружеских обязанностей» в активной роли уже даётся ему с большим трудом. И ушёл в глухую оборону, т. е. в пассив. Потом и эта роль стала приносить Серёже, точнее его пятой точке, ощутимые страдания. В итоге, с горем пополам, Сыроежкин выработал для себя некоторую стратегию, которую условно можно было бы назвать «упреждающий минет», и которая позволяла хотя бы на несколько часов нейтрализовать эротические порывы Громова в Серёжину сторону. Колени себе Сыроежкин, конечно за последний месяц стёр, но шею и челюстно-лицевые мышцы привёл в тонус. Нет худа без добра, как говориться…
В спортзал Серёга с Элом теперь тоже ходили вместе. Сыроежкин отдыхал там морально и даже физически — тягая железо на тренажёре он чувствовал вожделенное с некоторых пор уединение. Ну и что, что в зале, полном других потеющих мужиков. Главное, в радиусе полуметра от него никого не было и его никто не трахал. Потому что Элек был занят на другом тренажёре — качался со скучающим видом, даже не потея и не сбив дыхание, и только периодически поглядывал на близнеца.
