— Макар? — переспросил Громов. — Ты что, с ним познакомился уже?

— Ну, я в отличие от вас обладаю более маневренным транспортным средством. Мне выезжать он не мешает. К тому же я обаятельный и умею располагать к себе людей, — самодовольно улыбнулся Урри. — Да, я с ним познакомился. Прикольный пацан, между прочим. Зовут его Макар Гусев, и он лучший друг Сергея Сыроежкина. Торчит здесь без его ведома и согласия, так как очень за него беспокоится — Серёжа в депрессии, даже экзамены сдавать не может. Того и гляди в психушку загремит.

— О, нет, этого ещё не хватало, — схватился за голову Громов. — Я же всё этому Сыроежкину объяснил.

— Виктор Иванович, ну ведь Серёжа тоже причастен к нашему эксперименту, на самом деле несправедливо мучить его неведением, — пошла в атаку Маша, которая успела проникнуться симпатией и к Серёже, и к Электронику, а теперь и к Макару.

— Я никого не мучаю, да поймите же вы! — разволновался Громов. — Я просто перестраховываюсь. Ведь если здесь будет крутиться рядом Сыроежкин, что-то может пойти не так. Ребёнок ведь ещё не созрел, процесс в самом начале, а всплеск психической активности хозяина под боком может повредить программу.

— Разве гибридным детям не нужна любовь их хозяев? — удивился Мик.

— Нужна, конечно, — согласился Громов. — А вот истерия их хозяев — не нужна. Мы же имеем дело с переносом. Это тонкий и ещё не изученный нами процесс. Психующий в непосредственной близости от гибрида хозяин может оказать на него слишком сильное воздействие. Как бы объяснить? Сознание Элека может «созреть» раньше, чем его тело, и «прицепится» к электронному процессору, а не к биологическому мозгу. И что мы в итоге будем иметь? А ничего — у тела не будет стимула развиваться и очеловечиваться. Мы получим живое существо, заключенное в теле куклы, без возможности роста, развития и коммуникации. Так что Серёжу сюда нельзя пускать ни под каким видом! — закончил свою пламенную речь Громов.

— Но Макар-то ведь — не Серёжа, и никого в палатке не прячет, — вставил разумный аргумент Стамп.

— Шеф дело говорит, — поддакнул Урри.

— Чёрт с вами, — махнул рукой Виктор Иванович. — Но никакого Сыроежкина вслед за Гусевым сюда просочиться не должно. Все поняли?

***

— Ещё раз, Макар, повторяю вам — вашего Сыроежкина сейчас и на пушечный выстрел нельзя подпускать к гибриду, а фото-и видеоматериалы ему ничего не докажут, — профессор откинулся на спинку кресла и вытер носовым платком пот со лба. Разговор с Гусевым его здорово утомил — парень уже битый час требовал от него предоставить Сыроежкину какие-нибудь объективные доказательства, что Электроник жив и процесс воссоздания его тела идёт полным ходом. А объективно доказать ничего было нельзя. Пока, по крайней мере, гибрид не очнётся и не заговорит. Или его новое тело не примет прежний вид.

— Ладно, профессор, уговорили. Но пару снимков я всё-таки сделаю — пусть Сыроега увидит, что кукла меняется сама по себе. У неё ведь уже заметны какие-нибудь измерения?

— Заметны, — чуть ли не простонал Громов. Гусев так его достал, что профессор был готов разрешить ему и фото, и видео снять, лишь бы тот отстал и уехал восвояси. — Пойдёмте в лабораторию.

Приведя Макара в отдельно стоящий домик, лабораторию и совмещенную с ней мастерскую, Виктор Иванович оставил его в мастерской, усадил в кресло, где не так давно ещё сидел несчастный Электроник, и сказал:

— Значит так, молодой человек, мне сейчас нужно приблизительно минут двадцать времени, снять показания приборов и провести кое-какие несложные тесты, потом я пущу вас на пару минут. Пока сидите здесь и ничего не трогайте — заготовки очень дорогие. Надеюсь на ваше благоразумие.

Профессор скрылся за железной дверью с электронным замком, а Гусев, как и было велено, уселся в кресло ждать. Однако, через пару минут ему стало скучно — деятельная и живая натура Макара требовала движения. Он встал со своего места и осторожно, чтобы ничего не задеть, стал ходить по мастерской. Обошёл все углы и закоулки, сунул нос в каждый открытый ящик большого рабочего стола, внимательно осмотрел заготовки и… в дальнем углу стеллажа с готовыми (?) изделиями увидел сломанную куклу.

— Ох, ты ж бля! — всплеснул руками Гусь. — Как же это тебя угораздило! — отломанная выше запястья правая рука и голень левой ноги лежали рядом с туловищем. И само это туловище было расколото надвое, примерно в районе талии. На полке ниже была приклеена карточка «брак».

Макар дураком не был и прекрасно помнил, что куклы жутко дорогие, и трогать их ни в коем случае нельзя. Ну, он и не собирался. Но брак-то ведь другое дело! Это ж мусор по сути. Так отчего бы не поиграться? Без дела скучно, Громов ещё минут пятнадцать в лаборатории торчать будет…

Очень кстати Гусев вспомнил, что пока рыскал по ящикам стола, наткнулся на упаковку эпоксидного клея. Поэтому, недолго думая, он сгрёб все обломки, разложил их на столе, нарыл в недрах ящика перчатки и тряпку и приступил к ремонту. Клей был самый обычный, двухкомпонентный, схватывал быстро и намертво. Когда дело было сделано, кукла собрана, Макар зашкурил места соединений мелкой шкуркой, найденной в том же ящике, потом прошёлся тканью и заполировал кусочком вельвета всё из тех же закромов Громова.

— Ну вот, теперь ты на человека похож. Или похожа, — Гусев пристроил починенную куклу обратно в отсек с браком. — За большие бабки тебя, конечно, продать уже не получится, но если приодеть, будешь вполне ничего. В качестве предмета интерьера — в самый раз, — хозяйским взглядом оглядел результат своей работы Макар и остался доволен. — Эх, отдал бы тебя мне профессор, маманька такие красивые тряпки шить умеет! Красавцем был бы. Или красавицей, — вздохнул Гусь, представляя куклу в чём-то зелёном и обтягивающем. А может, в розовом, воздушном и с рюшами. И в паричке, белом с кудряшками. В куклы он даже в детстве никогда не играл, но прекрасное умел видеть и ценить.

— Всё, Макар, заходи, — Громов открыл дверь лаборатории как раз, когда Гусев опять плюхнулся в кресло. — У тебя пара минут, дольше там всё равно делать нечего.

Макар тут же подорвался, доставая на ходу телефон, и решительно направился в лабораторию.

***

— Видишь, Сыроега, видишь?! А ты мне не верил! — Серёжа сидел перед своим компьютером, на весь экран которого были выведены фотографии, сделанные Макаром, и растерянно смотрел то на монитор, то на Гусева.

Гибрид на фото был очень похож на его Элека, когда тот только начал меняться — шарниров уже нет, есть мышцы и суставы. Дыхание отсутствует, но зато хорошо заметны светлые кудрявые волосы. Родинки нет. Пока.

Ещё Гусев снял короткий ролик, где видно всё помещение лаборатории, кровать с гибридным ребёнком и подключенные к нему приборы.

— И профессор сказал тебе, что эксперимент с переносом удался? — в сотый раз спросил Макара Серёжа.

— И профессор сказал, что эксперимент идёт по плану. Приборы фиксируют мозговую активность, как если бы в кукле на самом деле был мозг, — в сотый раз повторил слова Громова Макар.

— Гусь, это значит, Эл… он опять будет со мной? — дрожащим голосом задал риторический вопрос Сыроежкин.

— Это значит, что ты всю жизнь будешь проценты по разным кредитам платить, пока тебя банкротом не признают! — Гусь в порыве чувств даже ладонью по столу хлопнул.

— Почему? — не понял Сыроежкин.

— Потому что работа дальше Макдака тебе не светит! С такими знаниями и оценками тебя только бургеры жарить возьмут, дремучий ты человек! — совсем разошёлся Макар.

— Я не хочу… бургеры… — совсем опешил Серёжа.