— И кстати, обслужить я тебя могу не только в плане обеда и стирки твоих носков, — Элек внимательно посмотрел Серёже в глаза, отчего у Сыроежкина перехватило дыхание, а внизу живота стал закручиваться тугой узел.

— Эл… — в горле пересохло, и имя своего робота Серёжа смог только прохрипеть.

Андроид опустился перед ним на колени и прижался лицом к паху. От моментально наступившей эрекции у Серёжи даже немного закружилась голова.

— Эл не делай так, пожалуйста, — старался сохранить остатки здравого смысла Сыроежкин. — Майя придёт с минуты на минуту, — а вот рука его, словно напрочь игнорируя приказы головного мозга, прижимала голову Электроника к члену, заставляя тереться о него лицом через ткань домашних штанов. И всё могло бы закончиться вполне закономерно, если бы не звук поворота ключа в замке — вернулась Майя.

***

Майя была объективно хорошей женщиной, Электроник это прекрасно понимал. Заботливая мать, верная жена, во всём поддерживающая своего мужа. Она всегда по-доброму относилась к Электронику, воспринимая его как младшего брата или подопечного, о котором надо было заботиться. Никакими делами Серёжина жена его не нагружала — всё, что делал для Сыроежкиных Элек, он делал добровольно — своё существование надо было как-то оправдывать, прежде всего в собственных глазах. Но ничего, кроме раздражения по отношению к этой милой женщине, Элек с некоторых пор не испытывал. Понимал, что такое отношение с его стороны она ничем не заслужила, ненавидел себя за это, но поделать ничего не мог — Майя забрала себе всё свободное Серёжино время и внимание. Ему даже крупицы ласки от бывшего любовника не перепадало.

Чтобы никак себя не выдать и тем более незаслуженно не обидеть человека, от которого в свой адрес он ничего, кроме дружеского расположения не видел, Электроник старался как можно меньше общаться с Майей, по возможности вообще не попадаться ей на глаза. Отводил взгляд всякий раз, если приходилось вступать с ней в диалог, отвечал односложно и только по делу — боялся сорваться и наговорить такого, о чем в последствии бы пожалел.

— Элек какой-то странный в последнее время, ты не заметил? — пожаловалась как-то Сергею жена. — Меня избегает, боится глаза поднять. Как думаешь, это с рождением Сашки связано?

— Не знаю, не обращай внимания, — Серёжа попытался успокоить Майку, но выходило плохо — причину изменений в поведении андроида он прекрасно знал и беспокоился не меньше супруги. — Если бы и так, то за четыре месяца вполне бы уже адаптировался. Какие-то у него свои тараканы. Зачем нам влезать в чужую голову, особенно электронную, правда, Май? — Серёжа обнял жену и стал целовать. Ребёнок наконец-то заснул, и молодые родители получили шанс уделить внимание друг другу.

Электроник теперь делал это каждую ночь — дожидался, когда маленький Саша заснёт, его родители тоже лягут в кровать, неслышно подходил к дверям бывшей профессорской спальни и… подглядывал в замочную скважину. Наверное, если бы постель Сергея и его супруги не была бы хорошо видна в таком ракурсе, он проделал бы отверстие в двери или стене сам. В том, что он поступает нехорошо, Элек ни секунды не сомневался, но противиться желанию хоть так быть с Серёжей не мог совершенно. Его тянуло к бывшему другу и двойнику как магнитом. Электроник и раньше был очень привязан к Сыроежкину, но с того момента, как Сергей открыл ему физическую сторону любви, с андроидом что-то произошло. Что-то сломалось или наоборот, запустилась какая-то новая функция — он уже не мог без человеческого тепла, без близости. Все моральные аспекты таких отношений им сознательно игнорировались, всё чего желал андроид — получить себе своего любовника обратно. Как это сделать Элек не представлял — Серёжа старательно избегал любых двусмысленных ситуаций, в которых они могли бы оказаться наедине. Поэтому оставалось только пытаться получить удовольствие вот таким вот извращённым способом.

Так уж повелось, что все приятные моменты в жизни Элека всегда были сопряжены с болью. Сначала за радость общения с единственным другом приходилось платить долгими днями, а потом и месяцами разлуки, затем счастье от совместного проживания с ним под одной крышей омрачилось сознанием собственной никчёмности, с трудом перекрываемым постоянными попытками принести хоть какую-то пользу Серёжиной семье, а наслаждение физической близостью неизменно сопровождалось такой же физической болью от присутствия в теле чужеродного белка (и эта боль была единственной, от которой Эл не хотел бы избавляться вовсе). А теперь Элек наблюдал, как дорогой ему человек занимается любовью со своей женой, ласкал себя, пытаясь представить, что на месте Майи находится он сам, и опять испытывал боль. Видеть под Серёжей Майю, обнажённую, изнывающую от страсти, было по-настоящему больно. Эл старался не смотреть на неё, сосредотачивая всё внимание на Сергее, но горькое чувство не отпускало — когда всё заканчивалось, и для них, и для него, на глазах Эла выступали слёзы. На дрожащих ногах он возвращался в свою комнату, сворачивался на постели в позе эмбриона (почему-то в последнее время робот находил её особенно удобной), прижимал к груди замусоленного с годами олимпийского мишку и переводил процессор в спящий режим до пяти тридцати утра — когда уже пора вставать и готовить Серёже завтрак.

Но однажды всё-таки Электроник не выдержал. Дело было вечером. Майя сидела на кровати, разговаривала по телефону со своей матерью и одновременно игралась с малышом, а Сергей рылся в холодильнике на кухне — искал остатки колбасы и сыра, чтобы сделать себе на сон грядущий пару бутербродов.

— Серёж, я могу тебе сделать эти бутерброды. Даже горячие, если хочешь, — предложил Электроник. Ему было неловко, что вроде как его обязанности по приготовлению еды в доме исполняет сам Серёжа.

— Да не надо, — выпрямился Сыроежкин. — Я передумал, на ночь жрать вредно.

— Серёж, — Эл подошёл к нему вплотную и заглянул в глаза. — Обними меня. Пожалуйста… — и сам прижался к Сыроежкину всем телом. — Мне плохо…

— Эл, что ты делаешь! Майка увидит, — зашипел на него Сергей и попытался отстранить от себя робота, а у самого дыхание от близости Электроника сбилось и кровь в ушах застучала.

— Ну хоть немножко… приласкай… — Эл сильнее вжался в Серёжу и стал шарить руками под его рубашкой, балдея от ощущения горячей гладкой кожи под своими ладонями. От человеческого тепла, от бившего в нос запаха молодого мужчины его немного повело, тело охватила мелкая дрожь, а сознание погрузилось в сладкий дурман. — Серёжа… — прошептал андроид и потянулся губами к шее Сыроежкина.

И тут Сергей, которого уже самого начало потряхивать от возбуждения, испугался. Что будет, если Майя застанет их сейчас? Целующихся, откровенно лапающих друг друга, возбуждённых, трущихся телами?

— Эл, уйди, — прохрипел Сыроежкин и, едва почувствовав на своей шее горячие губы робота, со всей силы оттолкнул Электроника от себя.

Не ожидавший такого (да вообще никакого!) отпора Элек отлетел от Серёжи метра на полтора, врезался боком в обеденный стол, потерял равновесие и с грохотом рухнул на пол, повалив на себя пару стульев и стянув со стола скатерть с оставшейся после ужина посудой.

На шум из комнаты тут же прибежала перепуганная Майка — как была, с ребёнком под мышкой и телефоном в руке.

— Что случилось?! — ужаснулась Серёжина жена, оторопело переводя взгляд с тяжело дышащего и взъерошенного супруга на Электроника и обратно. Андроид так и сидел на полу в куче разбитой посуды. Майку от его вида аж передёрнуло — в глазах робота читалось самое настоящее отчаяние. — Элек, что с тобой? Что случилось? Скажи мне, почему ты упал? — обеспокоенно спросила Майя и сделала шаг навстречу, чтобы подойти к Электронику поближе. Эл с какой-то обреченностью посмотрел на Серёжу и открыл было уже рот, чтобы ответить на вопрос, как Сыроежкин пришёл в себя и чудом успел быстро среагировать: