Митю Савельева, кстати, Макар вспоминал часто. Всякий раз, когда встречался с Денисом, нет-нет, да и проскакивала у него мыслишка, что лучше бы на месте спортивного доктора был Митя — с ним хоть потрахаться можно было по-настоящему. Но уж что имеем, как говорится… Разбрасываться любовниками Макар себе позволить всяко не мог — как искать партнёров рядовому гомосексуалисту, а не какому-нибудь там певцу или танцору, он пока так толком и не понял.

Немало позабавил Гусева тот факт, что, оказывается, весь из себя такой умный и правильный Элек Громов тоже здорово оплошал на любовном фронте. Зойка никак не хотела видеть в нём кого-то большего, чем просто одноклассника или брата парня, по которому до сих пор вздыхала.

— Что, Хромов, не получается Кукушкину охмурить? — ехидно посмеиваясь над очередной неудачной попыткой Громова закадрить Зойку, похлопал его по плечу Гусев. — ПоХоворку знаешь? Не рой друХому яму — сам в неё попадёшь!

— Ты мне поможешь, — не допускающим возражений тоном сказал Эл. — Помнишь, я просил тебя придумать, как её завоевать?

— Твою мать, Эл! Я ж не умею за девками ухаживать, говорил же! — с раздражением ответил Макар, вспоминая о неприятном разговоре.

— А ещё ты говорил, что сделаешь всё, что я скажу, — парировал Элек. — Если пока не придумал, тебе срок до конца уроков. Со звонком сообщишь мне готовое решение. Удачи, Макар! — улыбнулся Громов и тут же был пойман в расставленные сети Чижа, который как обычно выцепил его с какой-то ерундой на большой перемене.

— Шоб тебя Рыжиков в жопу трахнул! Без вазелина! — крикнул ему вслед Гусев и пошёл ломать голову над решением этого непростого задания.

Подумать только, первый же день в школе после болезни, а чёртов «киборг» уже успел испортить ему настроение! И ведь не скажешь, что Громов сильно злоупотреблял своим договором с Макаром — Гусев сам сдуру чуть ли не в рабство ему продался. Но, что касается его чувств к Зойке, тут Элек всякие берега терял и из хорошего доброго мальчика превращался в циничного манипулятора.

— Ладно, — подошёл в конце дня к Элеку Макар. — Одну вещь я придумал.

— Я слушаю, — сразу же заинтересовался Громов. — Что надо сделать?

— Защитишь Зойку от хулиганов. Помнишь, со Светловой-то сработало! До сих пор, кстати, за тобой бы бегала, если б ты, дурак, ей хотя бы улыбался иногда.

— Да я ж тогда не в себе был, — сразу сник Элек. Макару его даже жалко стало. — Я драться не умею и не такой сильный… Да и где этих хулиганов взять?

— Ну… — обречённо вздохнул Гусев, — раз уж твоя Зойка никому нахер не сдалась, хулиганом буду я.

— Как это? — удивился Эл.

— Ну как-как… Подойду, по жопе её шлёпну и какую-нибудь гадость скажу. А ты типа за честь дамы вступишься. По морде мне дашь.

— Но я же…

— Тока не Ховори, что не умеешь! Чуть ум последний мне не вышиб…

— Ну так я же…

— Да знаю я, шо ты тоХда Холовой немного того, — не дал договорить ему Гусев. — Это хорошо, что у тебя на самом деле силы слабые, я б тебе иначе не предложил. Я подыХраю, не боись, — успокоил Элека Макар и даже приобнял за плечи. Всё-таки долго злиться на Громова не получалось — уж больно он на Сыроежкина похож. Особенно, когда тоже теряется и нервничает.

— Хорошо, я сделаю, как ты предлагаешь, — выдал после некоторых колебаний Элек.

— Ток я тя умаляю — аккуратно бей, не со всей дури! — на всякий случай решил перестраховаться Макар. — Ну, и надо шоб народу рядом мноХо было, для большего эффекта. Думаю, завтра перед алгеброй попробуем.

***

Зойка стояла рядом с доской в окружении подружек и увлечённо с ними болтала, а если точнее, хвасталась одноклассницам своими новыми колготками, которые ей кто-то там из родни привёз из Прибалтики. Чем таким были замечательны эти колготки Макар не знал и знать не хотел, но Кукушкина из демонстрации девкам своей обновки сделала целое шоу — кокетливо задирала подол школьного платья так, что чуть ли не трусы были видны. Девки ахали и охали от зависти — в верхней части колготок на манер шортиков имелся какой-то хитрый рисунок. Парни, как бы невзначай глядя на это дело, выворачивали себе шеи, стараясь получше рассмотреть Зойкины ноги и, если повезёт, то, что выше. Громов сидел за своей партой со странным выражением смеси похоти и страдания на лице. И только тот, ради кого, как подозревал Макар, всё это представление и затевалось, должного интереса к спектаклю не проявил, а наоборот, схватил Гусева за рукав и шепнул на ухо:

— Смотри, Гусь, Колбаса уже совсем стыд потеряла! При всех юбку задирает, прикинь?! И угораздило же Эла в эту шалаву втрескаться!

— Ща мы её немножЕчко проучим, — хмыкнул Макар и посмотрел на часы — до звонка оставалось ещё три минуты, и в класс вот-вот должен был войти Таратар. Дальше тянуть было нельзя.

— Хоп-стоп, Зоя! Зачем давала стоя? В чулочках, шо тебе я подарил, — подойдя к девушке, пропел слова известной дворовой песенки Гусев и смачно шлёпнул её по заду, ухватив за левую ягодицу.

Класс заржал, Макар обернулся на Громова — тот должен был уже нестись на всех парах, чтобы дать ему в морду, и… внезапно оказался сидящим на полу на пятой точке с расквашенной нижней губой. И чуть не оглох от противного ультразвука — это завывала Кукушкина, потрясая в воздухе кистью правой руки. Вот уж чего не предполагали затеявшие эту авантюру Гусев с Громовым, так это того, что милостей от природы Зойка ждать не станет, а отстаивать свою честь и достоинство возьмётся сама и сразу.

Не стерпев хамской по отношению к себе выходки, да ещё на глазах у Серёжи, да к тому же от своего давнего противника, Зоя просто дала обидчику со всей силы в челюсть. Макар, не ожидавший такой подставы от хрупкой девушки, потерял равновесие, споткнулся о половицу и, глупо вытаращив глаза, шлёпнулся на пол. Зойка, правда, тоже пострадала — драться она не умела, кулак сложила неправильно, ударила не под тем углом и по ходу выбила себе то ли пальцы, то ли запястье, то ли всё сразу. И вот тут уж к ней бросился напуганный Элек.

— Ребята, что здесь происходит? Что случилось? — вошедший в класс Семён Николаевич поверх очков непонимающе смотрел на своих учеников.

Картина его взору предстала жутковатая — рыдающая Кукушкина прижимала к груди правую руку, а саму Зою прижимал к себе Элек Громов, ненавязчиво подталкивая её к двери и в процессе уговаривая пойти в медкабинет. Их Таратар вынужден был сразу отпустить, тем более, что, как оказалось, пострадавшая в классе не одна. Над второй жертвой кудахтал Серёжа Сыроежкин, присев рядом на полу и вытирая носовым платком кровь с подбородка и шеи травмированного товарища.

Гусев, в принципе собиравшийся сегодня получить по физиономии, никак не думал, что это будет по-настоящему, да ещё и от Кукушкиной. И потому до сих пор пребывал в некотором замешательстве.

— Макар!.. — ужаснувшись окровавленному лицу своего любимчика, сказал Семён Николаевич. — Иди быстрее в медкабинет! Давай, я тебя провожу!

— Я его сам провожу! — возразил Сыроежкин и потянул друга за руку. — Пошли, Гусь! Ну, вставай!

— Да никуда я не пойду! — вырвал свою руку отошедший наконец от шока Гусев и встал с пола. — В порядке всё со мной.

— А если опять сотрясение? У тебя же недавно было, нельзя чтоб ещё одно! А если зуб выпадет? Или челюсть треснула? А может, надо швы на губу наложить? И промыть же всё надо, загноится же! Пойдём, ну! — тараторил Серёжа, пытаясь очередной раз ухватить друга за рукав формы.

— Да уХомонись ты, СыроеХа! — рявкнул на Серёжу Макар, сам схватил мельтешащего рядом паникёра в охапку и усадил на место за парту. — Ховорю же — всё со мной хорошо, — уже миролюбиво продолжил успокаивать друга Гусев. — Зойка ж хилая, её соплёй перешибёшь, сильно ударить не может. Я не ожидал просто, споткнулся, губу прикусил… Бывает.