***

Серёжа бросил школьную сумку в прихожей, не раздеваясь прошёл в кухню, пошарился по кастрюлям, похлебав половником холодного супа и цапнув пару котлет, написал записку, что у него всё хорошо и раньше восьми его не ждать, и пошёл в гараж, пока мать из магазина не вернулась. Меньше всего ему хотелось отвечать сейчас на вопросы: «Как прошёл день?» и «Понравилась ли новая школа?»

Так уж получилось, что отца своего Серёжа почти не видел, тот всё время был в рейсах, зато маманька торчала дома сутками — как переводчик-филолог пользовалась тем, что работу можно брать на дом. И, как ни крути, а при таком раскладе она бы по-любому устроила бы сыну пытку вопросами на тему его первого учебного дня. По свежим следам, так сказать. А до вечера Серёжа ещё успеет придумать историю, как ему в новом классе понравилось, и какая школа оказалась замечательная.

Минут за пятнадцать Сыроежкин дошлёпал по грязи и слякоти до гаража, с тоской по дороге вспомнив, как хорошо было вчера, когда всюду лежал снег, какой он был красивый и как здорово было ловить крупные мохнатые снежинки, приятно холодившие язык. И как тоскливо теперь. Во всех смыслах этого слова. Серёжа включил в сарайке обогреватель и забрался в гамак. Приходить в себя и думать о смысле жизни. Своей скучной и унылой жизни. Потому что он — самый настоящий неудачник.

Хотя вот с гаражом ему определённо повезло. Прошлый хозяин, с которым они совершили обмен квартирами, был не в ладах с супругой и предпочитал проводить время от неё подальше, в гараже. А поскольку мужик он был рукастый, то к старому кирпичному основанию «из говна и палок» пристроил второй ярус. И в этом «двухэтажном особняке» с комфортом проводил всё свободное время. Куда этот ушлый жук девал отходы жизнедеятельности, Серёжа пока так и не понял — может, до дому бегал, а может, окрестные кусты удобрял. Но, не суть, жить здесь постоянно как этот перец, Сыроежкин не собирался, это его временное убежище… от матери. Надо уж вещи своими именами называть.

К слову о маме. Серёжа был на неё обижен. Зачем она дала соседке журнал с его фотографией? Похвастаться? Разве мало у него было проблем в прошлой школе из-за этого чёртового снимка! «Хотя она ведь не знает, я ей не рассказывал, как надо мной смеялись и дразнили эти придурки. Завидно им было… А я причём?»

Серёжа и вправду скрыл от родителей, что такая слава среди одноклассников не пошла ему на пользу. Они просто нашли лишний повод для издевательств над ним. Хорошо хоть, что появилась возможность школу сменить. Но нет, на новом месте мать опять за старое взялась — соседке, с которой едва знакома, всучила этот проклятый «Старт». Серёжа, когда узнал, что она сделала, несмотря на температуру и слабость, обшарил всю квартиру, пока матери дома не было, нашёл стопку оставшихся журналов и все их в мусоропровод выкинул. Только обложки предварительно изрезал на мелкие кусочки и в унитаз спустил. Так-то! Пусть потом ругается, пусть что хочет делает, но больше такого позорища он не допустит.

Серёжа лежал в своём гамаке и вспоминал первый школьный день. Ему ведь и школа понравилась — крутая, окна классов не только на улицу, но и в коридор выходят, учителя приветливые, не орут совсем. И одноклассники прикольные… Ну, с этим он ошибся — козлы такие же как и везде. Но сначала-то, ничего, вроде, общались нормально так… Серёжа расслабился — дружелюбные мальчишки и девчонки, расспрашивали его, откуда он, да кем родители работают, чем сам кроме школы занимается. Про мопед и гитару им рассказал… И всё этот Гусев испортил! Со стула столкнул, обзываться начал… А эти придурки давай ржать как кони!

«Гусь! Вот уж точно — Гусь!» — Серёжа с досадой вспоминал своё самое большое сегодняшнее разочарование. Ещё во время болезни он узнал, что Макар Гусев — его сосед по лестничной площадке и учится тоже в шестом «Б». Он на два года старше, потому что позже пошёл в школу и один раз остался на второй год, но Серёжу это не смущало — за прошедшую неделю он часто видел Макара из окна, и тот казался Сыроежкину прикольным парнем. «Вот бы с ним подружиться», — думал Серёжа, очередной раз глядя, как Макар без шапки и в коротком пальто нараспашку возвращается из школы. Если день был ясный, волосы Гусева огнём горели на солнце, и Серёжа как заворожённый смотрел на этот медный блеск и думал, как хорошо, наверное, быть рыжим — необычно, все на тебя сразу внимание обращают. И большим и сильным — тоже хорошо, никто бить не полезет, и сам кому хочешь навалять можешь. Как-то Гусев возвращался из школы не один, а с каким-то мелким чёрненьким пареньком. Они смеялись и дурачились, лупили друг друга сумками и мешками для обуви, и Серёжа, который от скуки во время болезни стал заядлым не то созерцателем, не то вуайеристом, ещё больше укрепился в своём желании подружиться с Макаром.

Только в школе Сыроежкин сразу подойти к Гусеву не решился, отчего-то робел, присматривался издали. А потом вспомнил — Серёжа видел Макара раньше. Прошлым летом, каким-то чудом (при его-то данных) попав в спортивный лагерь, Сережа был в Одессе. Выматывался Серёжа там ужасно, и потому день, когда дневную тренировку в целях культурного развития спортсменов заменили походом в кино, он запомнил хорошо. Фильм про собаку, которая ждала своего хозяина из больницы, Серёже не понравился — слишком грустный, поэтому на экран он смотрел мало. Зато почти всё время глазел на паренька, сидевшего в одном ряду с Серёжей, но через несколько мест от него. Сыроежкин заприметил его ещё до того, как в зале выключили свет — просто, парень был очень уж яркий, выделяющийся из толпы. На пару лет постарше самого Серёжи, высокий, огненно рыжий, весь в веснушках и в белой полотняной фуражке, которую снял только с началом сеанса.

И вот надо же — такая удача: они с Макаром теперь одноклассники, а чем в итоге для него обернулась!.. Этот Макар Гусев таким придурком оказался. Серёже было обидно до слёз, тем более, что он видел, что со своими приятелями Гусев совсем другой.

***

И вновь Макар оказался прав — никаким хорошистом новенький не был. Учителя, правда, ставя ему очередную тройку или даже пару, каждый раз удивлялись: «Как же так, Серёжа? В предыдущей школе у тебя были хорошие оценки. Соберись, оставайся на дополнительные занятия, спрашивай, если что-то не понятно». Учился пока Сыроежкин даже хуже самого Гусева (Макар, помня отцовский ремень, двойки хватал крайне редко и даже троек всеми силами избегал).

Вообще, этого Сыроежкина было даже немного жаль — Гусев видел, как новичок тянется к одноклассникам, пытается подружиться, и каждый раз остаётся в изоляции. Потому что Макар сам обламывал все эти его попытки. Он бы, может, и не стал бы издеваться, по крайней мере публично, над Серёжей, но этот мажор недоделанный лез с разговорами и своими идиотским улыбочками к кому угодно, только не к Гусю. Макара он избегал всеми силами и даже не пытался это скрыть. И в глаза не смотрел, когда Гусев к нему обращался — вот же хамство!

На зимних каникулах Макар решил попробовать исправить сложившуюся ситуацию — попытался пару раз позвать соседа гулять. Ожидаемо получил отказ — мать Сыроежкина сказала, что он занят. Собственно, а что он хотел после всего «хорошего», что Серёга от него видел? Макар это осознавал, но также понимал и тот факт, что если сейчас ничего между ними не изменится, после каникул всё пойдёт по-старому.

— Привет, Сыроежкин! — не теряющий надежды на личное общение с Серёжей Макар полдня проторчал на лестнице в ожидании соседа.

— Отстань от меня, Гусев! — Серёжа, лохматый, раскрасневшийся с мороза, с шапкой в руке и в расстёгнутом пальто, показался Макару очень забавным. Он даже не сразу сообразил, что парень сердит и на контакт с ним идти на хочет.