— А-ах! — едва успела прикрыть рукой рот Кукушкина, выглянув из-за угла: из раздевалки спортивного зала шёл Серёжа, в школьной форме и… с собакой! — Физру прогуливает, да ещё собаку в школу притащил! Ну, Сыроежкин, — шептала себе под нос Кукушкина, организовав ненавязчивое преследование. — И в окно выскочил! Вот возьму и всё Ростику расскажу, хватит терпеть несправедливость — а то вечно этому Серёженьке всё с рук сходит, — сказала себе Зоя и решительно направилась к спортивному залу.

Приоткрыв немного дверь, Зойка поняла, что либо у неё галлюцинации начались, либо вокруг творится какая-то неведомая фигня, в которую её специально не посвящают — в зале был Сыроежкин. Стоял как ни в чём не бывало, в спортивной форме, и Гусь при нём, привычно держит за руку. Оба болтают с каким-то левым мужиком, и Корольков со Смирновым рядом крутятся. Мистика прямо!

— Ты чего, Кукушкина, заглядываешь? Почему не в зале? — как чёрт из коробочки выскочил навстречу Зойке физрук.

— А я освобождённая, — растерялась от такого наезда Кукушкина. — А он… выпрыгнул в окно… — уже сильно сомневаясь в своих словах доложила Зоя.

— Кто он? — не понял физрук.

— Сыроежкин…

Ростик странно посмотрел на неё, потом глянул в зал, ещё раз посмотрел на Зою, уже с жалостью, и сказал:

— Тебе, Кукушкина, спортом заниматься надо. Ты это учти, — и скрылся в спортивном зале, оставив недоумевающую Зою одну ломать голову над странным раздвоением Серёжи Сыроежкина.

***

А вот у Макара ни на секунду сомнения не возникло, он сразу понял, кто вернулся в спортивный зал из раздевалки. И, наверное, больше всех был рад возвращению Серёгиного двойника. Элек вошёл, встал по стойке смирно и сказал: «Я готов», бросив едва заметный взгляд почему-то в сторону шеренги девочек.

И дальше, совершенно не стесняясь, показал себя, что называется, во всей красе. И со штангой поупражнялся, и на турнике покрутился, и на брусьях свои способности продемонстрировал. Борисыч был и вправду впечатлён, а Ростик прямо-таки от счастья светился.

— Ты откуда, Эл? — шепнул ему на ухо Макар, когда представление закончилось. И на всякий случай крепко схватил «робота» за руку. А то вдруг опять убежать вздумает.

— Меня Майя нашла, сказала, у Серёжи проблемы из-за меня, — просто ответил Элек. Попытки отстраниться не сделал. — И я решил, что надо ему помочь, всё-таки Серёжа мне не чужой. Без него меня бы не было. Макар, а где Зоя? Её нет на физкультуре. Она здорова? — ни с того ни с сего перевёл разговор Эл.

— Фу ты! — фыркнул Макар, подивившись про себя странным вкусам «андроида». — Сдалась тебе эта Колбаса! Прости, Кукушкина. Вон, Светлову бери — классная девка, и на тебя запала.

— Не могу — она Серёжина подруга, — ответил Элек, вызвав глухое рычание своего собеседника. — И потом, мне нравится Зоя…

Дальше договорить им не дали, обоих подозвал к себе Васильев и стал расписывать преимущества занятий в своём хоккейном клубе.

— Наших игроков не раз приглашали выступать за городскую сборную, — многозначительно закончил своё повествование Борис Борисыч, вызвав азартный блеск в глазах у Гусева. Электроник как стоял с каменным лицом, так и остался.

Домой возвращались чуть ли не всем классом плюс Майка и Чиж, опять полувменяемый от восторга по причине близости к своему кумиру. И Макар рядом с Элом уже не чувствовал себя несчастным и потерянным, ведь Серёга на месте, никуда не пропал, и скоро он его увидит. А Эл, конечно, стукнутый малость, но всё равно — клёвый чувак и очень ему, Макару то есть, полезный. Потом, отделавшись по дороге от лишних глаз и ушей, привычная тёплая компания завалилась к Сыроежкину в гараж.

— Привет, Сыроега! У нас есть реальный шанс попасть в сборную по хоккею. Нас в «Интеграл» взяли! — поспешил обрадовать друга Макар и похлопал Серёжу по лодыжке, соблазнительно выглядывающей из-под края штанины его брюк — Сыроежкин сидел на краю своих антресолей, согнув ноги, и чего-то сосредоточенно писал в тетради. Рядом примостился крупный и ужасно обросший эрдельтерьер и подозрительно зыркал на присутствующих.

— Вас-то взяли, — обиженно буркнул Серёжа, — а я в душе сидел, — он шмыгнул носом и отвернулся от Макара.

— Ты чего? — Гусев моментально расстроился сам и тут же начал лихорадочно соображать как бы Сыроегу утешить.

— Всё ведь здорово получилось… — удивился такой реакции товарища Вовка.

— Здорово?! — не скрывая горького сарказма, переспросил Сыроежкин. Спрыгнул вниз, стащил за собой пса и вручил поводок Элеку. Потом вытащил из кармана сложенный вчетверо тетрадный листок: «справку», которую выдал своему двойнику, чтобы тот с чистой совестью мог заменять его в школе и дома. — Знаешь, что? Не надо меня больше заменять, — с виноватым видом обратился к Электронику Серёжа. — Мне… самому надо стать… человеком. Только не обижайся, пожалуйста!

— Не убегай, нам всем очень нужна твоя помощь, — состроив бровки домиком, не преминула встрять Светлова, вызвав тем самым довольную ухмылку у Гуся: «Да, да, Майя! Эл — такой классный парень, не упусти его!»

— Не убегу, — серьёзно сказал Электроник. — Я понял — нельзя стать человеком за другого. Мне ведь тоже нужно сделать что-то своё. А иначе профессор Громов никогда не поверит в меня, — вздохнул Эл, потрепал по загривку пса и вернул справку Серёже.

Серёжа хотел было порвать свидетельство своей слабости и малодушия на мелкие клочки, да Корольков не дал — сказал, типа, для истории сохраню.

«Самое главное, — думал Макар уже вечером перед сном, — что Сыроега против хоккея ничего не имеет. Будем вместе заниматься. И это классно!».

В общем и целом, всё складывалось пока неплохо — Сыроежкин при Макаре, Эл влился в их тусовку как родной, вокруг него Светлова вьётся как муха над вареньем, и вторая муха — Чижиков — тот в школе не отстаёт. А Кукушку Серёга и сам не замечает.

Гусев достал из своего тайника «Старт», вздохнул мечтательно, едва касаясь, провёл пальцами по губам изображения и отложил журнал в сторону — Серёга с той поры подрос, почти два года прошло всё-таки. Надо бы новую фотографию Сыроежкина как-то заиметь. Попросить, что ли? Вроде неудобно… Может, Эл поможет? И Макар решил на следующий день поговорить с Электроником.

После первой их тренировки в «Интеграле», оба они, что Сыроежкин, что Гусев, возвращались домой еле волоча ноги. И с ужасом представляли себе, что же будет завтра, когда мышцы будут болеть так, словно их поливают кислотой и жгут огнём одновременно. Лифты опять не работали и тащиться на свой этаж друзьям предстояло пешком.

— Всё, не могу больше, — выдохнул Серёжа и бросил свою спортивную сумку прямо посреди лестничного марша. И сам сел на ступеньки.

— Сыроега, не дури, ну, — Макар тоже поставил сумку на пол, опустился рядом и обнял товарища за плечи. — Всего три этажа осталось, и дома будем. Придёшь — сразу ляжешь.

— Сил нет, и вообще, хоккей — это не моё, — проныл Сыроежкин, положил голову Макару на плечо и сладко зевнул.

Гусев не удержался, зарылся всей пятернёй в Серёжины волосы, а потом и вовсе прижался к белобрысой макушке губами. И почти сразу же отстранился — это переходило всякие границы, и Макару стало страшно — Сыроега, конечно, большим умом не блещет, но догадаться о Гусевских чувствах может. И если он их не примет, а это практически сто процентов будет так, то как в таком случае жить дальше, Макар не знает.