Макар проводил Элека в свою комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

— Я у Сережи сейчас был… — чуть помявшись, начал Элек.

— ДоХадываюсь, — кивнул Гусев. — Не ради меня ж ты сюда приехал.

Эл хотел возразить, но передумал — показывать Макару, что он хочет цинично воспользоваться его несчастьем, было стыдно. В общем-то, даже больше перед самим собой стыдно, чем перед ним.

— Да, проведывал. Раз его даже в школе не было… — Эл закусил губу, силясь подобрать нужные слова, но ничего складного на ум не шло. — Я подумал, что надо хоть посмотреть, как он там. Вдруг ему тоже… плохо?

— Плохо, да? — прошептал Макар и скривился так, будто у него зуб разболелся.

— Ну… не очень хорошо, — Эл внимательно посмотрел на Макара. — Только не потому, что вы с ним… не поладили.

— Эл, шо с ним? Ховори, не молчи! — Макар так перепугался, что даже за обе руки его схватил.

— Макар, Серёжа потерял память, — разом выдохнул Элек и стал ждать реакции.

Минут через пять, когда Гусев вызнал у него все подробности, три раза переспросил, а точно ли это неопасно, заставил пересказать со слов родителей, что сказал врач, и наконец немного успокоился, Эл сказал:

— Макар, это твой шанс с ним помириться, — сказал и сам обалдел от того, что сделал.

— Как это? Он же не помнит ничего!.. — не понял Гусев.

— Ну, — тяжко вздохнул Элек, — тебе придётся заново с ним познакомиться. И может быть, если какие-то чувства у него к тебе сохранились, то… Ну, в общем, сам понимаешь.

— А потом? Он же вспомнит, и всё… — справедливо усомнился в громовском плане Макар.

— А потом — не знаю, — развёл руками Элек. — Либо вы помиритесь, либо — нет. Но, учитывая, что в таком случае приятные впечатления о тебе у него останутся последними, то может он и простит тебя. А что, кстати, ты ему сделал? — задал Эл мучивший его с утра вопрос.

— Изменил. И Серёжа это увидел, — сказал Макар и отвернулся.

— Идиот! — воскликнул Эл. Даже с места вскочил от возмущения. Что угодно он ожидал услышать от Макара, кроме такой глупости. — Совсем себя не контролируешь? На плешку опять попёрся?

— Нет, — замотал головой Макар. — С Денисом. Он приехал ночью, я его случайно увидел, ну и… мы в машине, короче. А потом Серёжа подошёл, тоже случайно… Но, да, ты прав — я идиот, просто… Мне тяжело было с Серёжей… ай! Чего я оправдываюсь? — махнул рукой Гусев. — Идиот и есть идиот. И мудак. Сам всё разрушил. Теперь вот не знаю, как жить буду. И буду ли…

— Ты что вообще говоришь? — в ужасе уставился на него Эл. Подошёл, заглянул в глаза, убедиться, что не ослышался, и друг на самом деле так думает, а потом просто его обнял. — Даже думать не смей о таких вещах, — тихо сказал Элек и крепче сжал Макара в объятиях. Макар на его порыв никак не отреагировал. — Серёжа простит тебя, обязательно!.. Я бы простил.

По пути домой Элек только и думал о том, какую глупость он только что совершил. Сам, своими же руками, подтолкнул Макара к Серёже! Когда он уходил, Гусев как раз собирался к Сыроежкиным, и, чем чёрт ни шутит, теперь всё может обернуться самым невыгодным для Элека образом: брат в итоге своего друга простит. Заново в него влюбится, а когда память вернётся, уже не сможет игнорировать свои чувства.

Эл упустил свой единственный шанс на счастье или, если выражаться высокопарно, отдал его Макару. Благородно? Безусловно. Но благородство мало поможет, когда опять начнёт крутить внутренности и сводить руки от желания прижаться к любимому человеку, когда будут неметь от нереализованной страсти губы и захочется выть от тоски.

Впрочем, не в благородстве дело. Элу просто сначала стало дико жаль Макара, так, что он почти на физическом уровне чувствовал его боль, а потом он испугался. До одури. Что если Гусев и правда не сможет жить без своего Серёжи? Ведь бывает же такое. Вон, Митя этот не смог… А если Макар так? Как тогда Эл будет?.. Он совершенно точно не сможет пойти за ним, оставить папу и Зою… Будет, словно полумёртвый майский жук, у которого птица выклевала всё брюшко и бросила пустую оболочку, карабкаться по жизни на одних рефлексах. Эл встречал таких доходяг на даче и каждый раз, цепенея от ужаса и отвращения, не мог оторвать от жуткого зрелища взгляд — несчастное насекомое, у которого уцелела только голова с переднегрудью и лапками, упорно, не замечая преград, бредёт куда-то вперёд без цели и смысла, волоча за собой по земле парализованную заднюю пару ног и полую нижнюю часть брюшка, пустой хитиновой скорлупкой зияющую из-под выломанных надкрыльев. Вот какая участь ждёт Эла, если погибнет Макар.

Зоя так крепко привязала его к себе, к жизни, что пусть одной своей пустой оболочкой, но Эл будет цепляться за неё, продолжать ползти из последних сил вперёд, не думая, не желая, не чувствуя, пока биологическая программа не отработает свой последний цикл. Внутри он уже будет мёртв.

Зоя… Само её имя означает жизнь, и скоро благодаря ей появится ещё одна. Как Эл сможет заботиться о своей семье, если сам будет похож на живой труп? От всех этих мыслей у Громова разболелась голова, а единственное, что он точно понял — ему жизненно важно помирить Макара с Серёжей. Любой ценой.

***

— Серёж, к тебе гость, — в комнату заглянула мать и, убедившись, что сын не уснул под свою музыку, сняла с Серёжи наушники.

— Что, очередной брат? — зевнул Сыроежкин, потягиваясь.

— Нет, — улыбнулась Надежда Дмитриевна. — Твой друг. Думаю, тебе полезно будет с ним поговорить.

— Это хорошо, конечно, что у меня друзья есть, — сказал Серёжа, отодвигая подальше магнитофон, — но чёт мне не охота сейчас ни с кем общаться. Мне Эла хватило.

— Он ненадолго, — успокоила его мать и сразу вышла.

«Всё не терпится им, чтоб я вспомнил, — хмыкнул про себя Серёжа. — А я, может, уже не хочу! Я передумал, мне и так хорошо. И в школу ходить не надо!» — и, разозлившись на родителей и неизвестного визитёра разом, Серёжа плюхнулся обратно на диван, опять нацепил наушники и прикрыл глаза. Музыку, правда, включать не стал.

— Привет, Серёжа…

Серёжа вскочил, как подорванный, даже наушники слетели — голос незнакомца пробрал его буквально до мозга костей.

— Извини, не хотел тебя пугать, — улыбнулся парень, и улыбка эта отчего-то показалась Серёже грустной.

— Ты… кто?.. — переведя дыхание, просипел Сыроежкин и во все глаза принялся разглядывать своего нового гостя.

На самом деле он его узнал, вот буквально в ту же секунду, как увидел — это был тот самый Макар Гусев, их сосед по лестнице, тоже ученик шестого, хотя теперь уже, конечно, десятого «Б». Пока болел, Серёжа часто видел его из окна, иногда даже специально заранее садился ждать, когда Макар будет возвращаться домой из школы. Вчера, например, тот шёл с каким-то мелким мальчишкой и потом долго болтал с ним перед подъездом, смеялся, в шутку лупил его мешком для обуви и, забавно кривляясь, уворачивался от ответных ударов. Серёжа смотрел на это всё и жутко завидовал мелкому пацану — ведь высокий рыжий здоровяк был его другом!

И вот теперь оказывается, с этого самого «вчера» прошло целых четыре года!.. Зато Серёжино желание сбылось — они с Макаром Гусевым действительно подружились, и это его сегодня несколько раз упоминала мать, говоря про какого-то Макара!.. Даже сейчас она так и сказала: «Твой друг».

— Я? — переспросил Макар. — Не помнишь меня, да? Я Макар Гусев. Ты меня обычно называешь Гусь.