— Сдохни, блядь!

Кричали, кажется, Корольков и Смирнов, но кого бы они не имели ввиду, этой «суке» и «бляди», которой желали сдохнуть его противники, Серёжа был искренне благодарен — его наконец перестали бить. С трудом вытерев от крови лицо, Серёжа, пошатываясь, встал на ноги, держась за парты приблизился к месту новой потасовки и, что называется, охренел.

В том же проходе, где только что били его, но ближе к доске, одноклассники оттаскивали друг от друга сцепившихся девчонок — распластанная на полу Зойка, с расцарапанным в кровь лицом, из последних сил отбивалась от насевшей на неё Майки. Та, попортив, насколько ей это удалось, Кукушкиной табло, теперь, очевидно, вознамерилась противницу придушить и со всей силы сжимала её горло обеими руками. Отчего вдруг достаточно спокойная и миролюбивая Майя пришла в ярость, Серёжа сначала не сообразил, а когда увидел — у него буквально волосы на голове зашевелились: скрючившись, на полу лежал Вовка и обеими руками прикрывал левое ухо — из-под его ладони сочилась кровь. Рядом на стуле сидел бледный Витёк и держался за шею, то место, где она переходит в плечо. Над ним склонились пара ребят и уговаривали ничего не трогать и потерпеть до прихода врача — между Витиных пальцев, прямо из тела торчала шариковая ручка.

Тем временем Серёжина спасительница вдруг прекратила сопротивление и уронила руки. Светлова, которую так и не удалось с неё стащить, и которая тоже уже была вымотана борьбой, чуть было не упала на Кукушкину совсем, но та неожиданно резко боднула головой вперёд и Майка, взвизгнув, ухватилась за нос. Серёжа посмотрел на свою бывшую девушку с уважением — не такая уж она и капризная фифа оказывается: вон как за честь своих «павших в бою» кавалеров сражается! А за самого Серёжу вступилась (подумать только!) Колбаса, которая с некоторых пор на дух его не переносит и не далее как десять минут назад публично показывала ему фак. «Мир сошёл с ума…» — пронеслось в голове у Серёжи. Но последнее, о чём он успел подумать перед тем, как перед глазами всё начало плыть, было: «Где же Гусь?»

***

— Семён Николаевич! — возвела руки к потолку директриса. — Поверить не могу! Ну как же так? Вы же взрослый, опытный человек, заслуженный педагог с большим стажем… Боевой офицер в конце концов! Взводом командовали… А тут девятиклассники у вас на уроке такое творят!.. — забыв про профессиональную этику и основы педагогики разом, прямо на глазах у учеников принялась она выговаривать их классному руководителю. — Трое в травмпункте, один в больнице!

— Майя Григорьевна, — вздохнул Таратар. — Ну причём здесь моё боевое прошлое? Или вы хотите, чтоб я с ними, — он кивнул на Зою, — по законам военного времени?

— Нет, ну что вы, — смутилась директриса. — Ну они же… Их же ни на минуту нельзя одних оставлять…

— Это я его отвлёк, задержал!.. Не Хоните на тётю Соню! — в сердцах выдал Макар, уронил голову на руки и тихо завыл: — Дайте мне уйти, мне к СыроеХе надо!..

— Гусев, что ты себе позволяешь! — хлопнула ладонью по столу возмущённая директриса. — Какая ещё тётя Соня?!

— Макар, не забывай, где находишься! — шикнул на него Таратар и отвесил лёгкий подзатыльник. — Он переживает очень, Майя Григорьевна, его друга на скорой увезли, — пояснил он вытаращевшей на них глаза директрисе.

— Так, теперь давайте все успокоимся, — сделала глубокий вдох директор и покачала в воздухе руками, изобразив примирительный жест. — И заново разберём все обстоятельства произошедшего.

— Не моХу я успокоиться, — опять заныл Макар и с силой дёрнул собственные волосы. — СерёХа… Нах я вообще сюда с вами пошёл!

— Гусев! — стараясь не терять самообладания, прикрикнула на Макара Майя Григорьевна.

— Макар, с Серёжей всё будет хорошо, — положил ему руку на плечо Таратар. — Ты же сам видел, он уже пришёл в себя, даже на вопросы врачей отвечал. Лёгкое сотрясение совершенно не опасно, поверь моему опыту…

Гусев на это только головой мотнул и издал некий звук, больше похожий на стон раненого животного. Он повёлся на уговоры Таратара и пошёл с ним к директрисе — поддержать Зою и выступить в её защиту. Но как же хотелось к Серёге!

— Зоя, — строгим тоном начала Майя Григорьевна, вспомнив про единственную уцелевшую участницу и, если называть вещи своими именами, победительницу в конфликте.

Кукушкина сидела в кабинете директора нога на ногу, скрестив на груди руки, и демонстративно смотрела в окно — сама оскорблённая добродетель во плоти.

— Ты понимаешь, что у меня может не получиться замять это дело? Семён Николаевич из-за тебя получит выговор в любом случае, но родители пострадавших ребят могут обратиться в милицию, и тебя поставят на учёт. Всё-таки порванное ухо, пробитое ручкой плечо…

— Трапециевидная мышца, это неопасно — процедила Кукушкина и поджала губы.

— Зоя! — прикрикнула на неё директриса. — И сломанный нос — это не шутки!

— А сотряс и выбитое колено, значит, ерунда? — тут же взвился Гусев. — Да если б не Колбаса, эти сволочи убили б СыроеХу нахер!

— Гусев, следи за языком! Иначе без родителей в школу не придёшь! — попыталась осадить его Майя Григорьевна.

— А что мне делать было? — удивлённо захлопала глазами Кукушкина. — Никто ж не вступился! Все стояли и смотрели, как эти Сыроежкина на пол повалили и стали ногами избивать!

— И поэтому ты, Зоя, чуть не откусила Королькову ухо, а в Смирнова всадила ручку? — с осуждением посмотрела на Кукушкину директриса.

— Да… — картинно всхлипнула Зоя, утирая невидимые слёзы носовым платком, заморгала усиленно и искоса посмотрела на Макара. — Я драться не умею, и вообще, я — девушка, у меня силы слабые. Уж как смогла, вступилась за товарища. А потом эта ненормальная Светлова на меня набросилась, сначала чуть зрения не лишила, а потом душить принялась. А она спортсменка, между прочим, в отличие от слабой меня. Я, можно сказать, чудом цела осталась, и то — посмотрите, что она со мной сделала! Накажите её! — Зоя стала крутить во все стороны головой и тыкать пальчиком в красовавшиеся на её щеке пластыри и в синяки на шее.

Макар сдавленно прыснул в кулак — спектакль, который сейчас разыгрывала Зойка был рассчитан на одного единственного зрителя — директора школы. Они-то с Таратаром, как вошли в класс, застали весьма красноречивую картину: стоящая перед доской Кукушкина, растрёпанная, в расстёгнутой блузке, с алыми полосами на лице, сжав кулаки в боевой стойке, тяжело дышит, оскаливается криво и взглядом готового в любой момент броситься зверя осматривает класс. Рядом на полу завывает, зажав руками разбитый нос, Светлова, около её ног корчится, держась за ухо Корольков, на стуле под присмотром товарищей стонет Смирнов с ручкой в плече… и где-то в середине класса медленно оседает на парту бледный Серёжа, тоже с разбитым лицом. Вот это было уже совсем не смешно, Макар тогда сам чуть кондратия не хватил. Бросился, перепрыгивая через других пострадавших к нему, еле поймать успел.

— И Королькова со Смирновым тоже накажите, — поддержал одноклассницу Макар. — Они СыроеХе вред здоровью нанесли. Средней тяжести.

— Не говори глупости, Макар, — возразил Таратар. — Ничего страшного с Серёжей не случилось. А наказать их будет сложно — по словам ребят Сыроежкин сам затеял драку и стал бить своего соседа по парте Витю Смирнова. А Вова Корольков пришёл на помощь другу. Я, конечно, вызову в школу их родителей, как и Серёжиных, и Зоиных…

— И Светловой! Светловой тоже зовите! Чего я одна-то страдать должна?! — возмутилась Кукушкина.

— Но всё, что я могу, — кивнул ей Таратар, — это постараться решить дело миром. Ситуация, прямо скажем, скользкая.

— Но из-за чего всё-таки произошёл конфликт? — немного успокоившись, спросила Майя Григорьевна. — Серёжа Сыроежкин никогда не был агрессивным мальчиком. Недисциплинированный, где-то даже ленивый, это да. Но драться! Да ещё с друзьями! Ведь вы вчетвером дружили, — она посмотрела на Макара, — Корольков, Смирнов, Гусев, Сыроежкин… и тут такое. Даже девочек в драку втянули. Не понимаю.