— В больницу его вчера увезли.

— Как… как в больницу? — опешил от такой новости Макар.

— Так. Хуже ему стало.

— А СерёХа…

— Мы… То есть профессор с Машей им не сообщали пока. И ты не говори, — Зоя вытерла глаза и в упор посмотрела на Макара. — Это из-за Сыроежкина он заболел, я точно знаю! Пришёл ко мне, как не в себе был, и всю ночь успокоиться не мог, колотило его прям. Сказал, что с Серёжей поругался, а из-за чего не сказал. Но я-то понимаю, он ему какую-то подлянку сделал! А теперь даже не звонит, сволочь… — Зоя поджала губы и с нескрываемым презрением оглянулась назад на весёлого Сыроежкина.

— Зой, а Хде он? В какой больнице? — спросил Макар. — Я навещу его сегодня, после дополнительных у Таратара.

Макар сидел на алгебре, пытался вникнуть в объяснения учителя, но то и дело выпадал из реальности и погружался в раздумья. За каких-то пять минут общения с Зоей идиллическая картинка их с Серёжей отношений здорово потускнела и пошла трещинами. Во-первых, потому что он собирался сегодня Серёже соврать — говорить о том, что с Элом, ему и самому не хотелось, тут не только в Зойкиной просьбе дело. Макар чувствовал, что Серёжа не даст сейчас ему спокойно навестить брата, а увидеть Элека нужно было обязательно. Причём наедине. Во-вторых, сколько уже можно врать самому себе и делать вид, что про Эла он забыл и не вспоминает? Вспоминает, ещё как. У них были странные отношения, и Макар мог бы за многое предъявить своему бывшему, но отрицать то, что тот так и не стал ему совершенно безразличен, глупо. Макар расстроился, когда узнал, что Элек заболел, и винил в этом себя — тут Зойка ошибается: не из-за Серёги это. Так что сегодня же он поедет к Элу, а Серёже расскажет обо всём вечером. Тот побухтит, конечно, задним числом, ну и ладно — Серёга отходчивый. А в следующий раз, глядишь, можно будет вместе съездить…

— В больнице, значит… — повторил Серёжа. — Бедняга… Надо проведать его… Постой, а ты откуда знаешь? — он встрепенулся и подозрительно посмотрел на Макара.

— Ховорю ж — Кукушкина сказала, — вздохнул Макар и отвёл глаза: сейчас будет допрос.

— А с чего это Кукушкина это тебе сказала, а не мне? Я его брат всё-таки!

— Потому что я сам у неё спросил, — как можно спокойнее пояснил Макар. — Ты ж не спрашивал.

— А ты, значит, спрашивал? У неё? Хотя я тебе всё рассказываю. Ты мне не доверяешь, Гусь? — Серёжа ещё не злился, но уже начал психовать, как Макар и предполагал.

— СерёХа, я верю тебе, и матери твоей, честно!.. Но у меня сердце не на месте было, — Макар в порыве чувств приложил руку к груди, — вот и подошёл к Зойке… Три недели всё-таки, сам посуди!

— Воспалением лёгких долго болеют, — заметил Сыроежкин и закусил губу — стыдно стало, что о брате не беспокоился, это Макар сразу просёк. Главное, чтоб на него стрелки переводить не начал. — Сердце у него не на месте было, — буркнул он и недовольно зыркнул на Макара.

— Ну да… — осторожно согласился Гусев. — Волновался малость…

— Ладно, — немного успокоился Серёжа. — Расскажи, что там тебе Зойка наговорила, как он?

— Да плохо он, Серёж, — тяжело вздохнул Макар. — Лежит в одну точку смотрит, бледный весь, под глазами синяки, сам — кожа да кости. Ни на кого не реагирует, ну, почти, ничего не ест толком. Капельницы ему с чем-то делают…

***

Когда они с Зойкой вошли в палату, Эл даже голову в сторону открывшейся двери не повернул — видно, не ждал, что к нему днём кто-нибудь придёт — родители-то на работе. Но когда увидел своих гостей, растерялся: попытался сесть — неудачно, свободной от капельницы рукой стал поправлять налипшие на лоб сальные волосы, со второй попытки, заикаясь, сказал «привет» и, не зная, что делать дальше, просто лежал и переводил взгляд с Макара на Зою и обратно. Причём, на Зою, как показалось тогда Гусеву, смотрел с надеждой, а на него — испуганно.

«Зой, ненадолго, пожалуйста…» — попросил её тогда Макар, и Кукушкина, чмокнув Эла в щёку и сказав, что через пятнадцать минут вернётся, вышла.

У Макара сердце защемило и все слова в горле застряли — настолько оказался он не готов к увиденному. Поэтому он молча обошёл кровать и присел на край с той стороны, где не было капельницы. Взял ладонь Громова в свои, шикнул на него, когда тот попытался её отнять, и не выпускал из рук до самого Зоиного возвращения — перебирал его пальцы, переплетал их со своими, гладил тыльную сторону ладони и нежную кожу запястья там, где синими дорожками выступали вены, мягко обводил большими пальцами линии на его руке и, не отрываясь, смотрел в глаза.

«Я скучал, — почти шёпотом сказал Макар. — Испугался, когда Зоя сказала, что ты в больнице…» Эл хотел было что-то сказать в ответ, но вместо этого только плотнее сжал губы — дрожащий подбородок и влажные глаза и так выдавали его без слов.

«Ты теперь с ним?» — еле слышно произнёс наконец Громов. Макар кивнул и сильнее сжал его руку. «Простишь меня?» — спросил Эл чуть громче.

Макар собирался сказать: «Уже», но оказалось, с языка готова была сорваться совсем другая фраза. А вот её говорить не стоило, хотя именно эти незатейливые три слова наиболее точно выражали его чувства. Он оглянулся — в палате никого, кроме них не было — другие больные ушли в холл смотреть телевизор. Макар поднёс руку Элека к своему лицу и поцеловал согнутые пальцы. Потом наклонился сам и осторожно прижался своими губами к его, обветренным и потрескавшимся, провёл рукой по горячему лбу, отвёл с него отросшие светлые пряди, губами снял с прикрытых век маленькие соленые капли, ещё раз, уже смелее, поцеловал Элека в губы и сказал: «Выздоравливай скорее».

Эл только зажмурился и судорожно всхлипнул, когда Макар отстранился. Скрипнула дверь в палату, по полу зацокали быстрые каблучки и почти сразу над ухом Гусева раздалось угрожающее шипение: «Что ты ему наговорил, Гусев?! На пять минут нельзя оставить!..» То что Эл, мягко говоря, в расстроенных чувствах, Зоя заметила сразу и вполне естественно поспешила отогнать от своего парня источник возможных неприятностей. Нарываться на выяснение отношений Макар не стал и счёл разумным побыстрее уйти. В дверях оглянулся — Зойка помогла Громову сесть на постели и теперь разбирала свои многочисленные сумки, которые помогал ей тащить сюда Макар. Эл смотрел на него и робко улыбался.

***

— В общем, жалко его… — подытожил Макар.

— Постой, Гусь, ты так говоришь, будто сам его видел, а не с Зойкиных слов, — насторожился Серёжа.

— Ну да, я зашёл к нему… — стараясь не смотреть Сыроежкину в глаза, подтвердил Макар.

— Что?! Ты был у Эла? В больнице? — Сыроежкин вскочил со своего места и встал прямо перед сидящим на диване Макаром. — Я, значит, его тут чуть ли не под дверью караулю, жду когда он со своих дополнительных вернётся, а он вместо этого к бывшему хахалю попёрся?!

— Не ори ты так, мать услышит, — пресёк Серёжину вспышку праведного гнева Макар, дёрнул его за руку и усадил рядом с собой. — Не кипишуй, СыроеХа. Я с Кукушкиной вместе после Таратара заехал. Сумки ей довезти помог. Она знаешь сколько всего ему навезла?

— Ты просто его забыть не можешь! — с раздражением выплюнул Серёжа и отвернулся от Макара, демонстративно скрестив на груди руки. — Видел я ваши фоточки. Извращенцы, оба!

— Серёж, — обнял его Гусев.

— Уйди, Гусь противный! — отпихнулся от него Сыроежкин, но с дивана не встал.

— Серёж, — повторил свою попытку Макар. — Не ревнуй. Эл — с Зоей, я — с тобой. Ну чего ты, ну?

— Ничего!.. — с вызовом посмотрел на него Сыроежкин. — Он ведь лучше трахается, чем я? Ну? Говори давай! А впрочем, не надо, — махнул он рукой и опустил голову. — Эл всё делает лучше, чем я… Что я не знаю, что ли?..