— Зой… — Эл сел на своей раскладушке, едва только она появилась в дверях кухни.

— Так и не спишь, да? — прошептала Зоя и села рядом. — Может, всё-таки расскажешь, что там твой братец натворил? Легче станет…

— Зой… Ты ведь меня не бросишь? — вместо ответа на вопрос спросил Эл.

Зоя только вздохнула тяжело — Элек либо строил из себя крутого и невозмутимого перца, у которого всегда всё под контролем, либо превращался в несчастного побитого щеночка, что его только обнять и пожалеть оставалось. Нормальным человеком он бывал редко.

— Не брошу, конечно, — она обняла его и с кислой миной уставилась в тёмное окно: и Эла ей было жалко, и себя — ведь знала же, что Громов, хоть и красавчик, с таким флагом, что мама не горюй! А всё равно втрескалась по уши.

— Просто понимаешь, Зой… — бубнил Эл куда-то ей в плечо. — Я… я… я, наверно, не смогу больше относиться к Серёже, как к брату… как к другу… Я люблю его, но… Мы больше не на одной стороне.

— Ну поругались, бывает же. Помиритесь. Из-за чего хоть? Что он сделал? — не оставляла надежды докопаться до сути Зоя.

— Я… Прости, Зоя, я не могу тебе сказать подробности. Но получается, я его вроде как предал… Или он меня? В общем, я не знаю… Мы не враги, конечно… Конкуренты. Или соперники? Не знаю… — Эл прижался к ней сильнее, а Зоя поняла, что совсем запуталась.

— А что вы поделить не смогли, не скажешь? — она предприняла последнюю попытку узнать правду.

— Прости, — ещё крепче обнял её Эл. — Да это уже и не важно — я проиграл. Кажется…

— Вот навёл туману!.. — разочарованно протянула Зоя. — Если бы я тебя так хорошо не знала, то решила бы, что ты за моей спиной с какой-то девкой крутишь. А Серёжа твой у тебя её увёл.

Эл вздрогнул, чуть отстранился, обхватил руками её лицо и обеспокоенно заглянул в глаза:

— Нет, что ты! Ни с какими девчонками я не крутил. Ты — единственная девушка, которую я люблю. Мне не нужны другие.

Его слова немного успокоили Зою. Элек практически никогда не врал, хотя бывало, многое не договаривал, как, например, сейчас. Но тому, что он говорил, можно было верить со спокойной душой.

Утром Эл ни в какую школу не пошёл, и Зоя тоже. Потому что температура у него всё-таки поднялась, да такая, что первым порывом Кукушкиной было звонить не Маше с профессором, как просил её Элек, а в скорую. И домой она с ним поехала, больше в качестве моральной поддержки, чему Громов очень обрадовался.

***

— Денис, ты не занят? — Макар вошёл в медицинский кабинет и аккуратно прикрыл за собой дверь.

— Ничего срочного, Макар, — спортивный врач сразу же отложил свои бумаги в сторону. — Тебя что-то беспокоит? Ты ведь на тренировке сейчас должен быть. Давай посмотрю.

— Не, Денис, всё нормально со мной, — улыбнулся Гусев. — Я по друХому поводу. Попрощаться.

— Уезжаешь? — не понял Денис Евгеньевич.

— Нет. Я ушёл из Интеграла. Теперь уже по-нормальному, как полаХается… ПоХоворил с Борисычем, извинился, что подвёл команду перед матчем, поблаХодарил за всё…

— Но почему, Макар? — Денис даже со своего места встал. — Ты же хорошо играешь!

— Хорошо я иХрал когда-то. Перспективным был и всё такое. А сейчас… просто неплохо. Мне ведь восемнадцать скоро, а никто из более серьёзных команд мной не заинтересовался, хотя их тренеры на наши матчи часто ходят. Про сборную я уж и не Ховорю.

— Макар, но нельзя же только из-за этого… — занервничал Денис Евгеньевич. Гусев не дал ему договорить.

— Я не тяну, Денис. И спорт, и учёбу. Великим хоккеистом мне всё равно не стать, а идти после десятого класса в училище Хлупо как-то. Да и отсрочка нужна… В общем, я в институт хочу. С военной кафедрой. Так что буду теперь физику с математикой зубрить, — выдохнул наконец Макар и заметно расслабился.

— Подожди… Это же означает, что мы… — Денис Евгеньевич нахмурился, между бровями залегла болезненная складка. Тяжело сглотнул и сказал глухо: — Мы больше не увидимся…

— Не увидимся, — словно извиняясь, посмотрел на него Гусев.

Денис подошёл к Макару, порывисто обнял на прощание, а потом просто не стал отпускать. Целовал лицо и шею, зарывался пальцами в волосы, прижимал к себе, сминал ягодицы… Макар какое-то время отвечал на поцелуи, позволял себя тискать, но когда почувствовал на своём члене чужую ладонь, остановился.

— Нет, Денис, не надо так, — еле отдышавшись, сказал Гусев и отпрянул от доктора. — Ты женат ведь…

— Да я с ума схожу в этом браке, Макар!.. — чуть не взвыл Денис Евгеньевич, с силой проведя руками по лицу. — Мне нельзя было жениться…

— Так разводись, — пожал плечами Гусев.

— Разведусь, — в голосе доктора послышалась уверенность. — Теперь точно. Найду новое место, чтоб с Борисычем больше не пересекаться, и сразу подам на развод. Раз тебя тут теперь не будет, мне терять нечего…

— Меня?.. — Макар не сразу сообразил, причём тут он.

— А когда я буду свободен? Ты сможешь… со мной? — спросил вдруг Денис Евгеньевич и шагнул навстречу.

— Не, — замотал головой Гусев. — Извини. Но я тоже теперь не один… как бы.

Макару хотелось быть серьёзным, тем более, что Денису он сочувствовал, но при мысли о Серёже, счастливая улыбка сама выступила на его губах. Теперь ведь Макар действительно не один, самому не верится!

Денис молча кивнул, прикрыв на секунду глаза, и подал ему руку. Вот и попрощались…

— Ну и долго же ты, Гусик! — вскочил с кресла Серёжа, когда Макар наконец спустился в фойе спортивного комплекса. — Я всю жопу себе отсидел, пока тебя ждал! Тя там что, отпускать не хотели?

— Отпустили, куда они денутся! — усмехнулся Макар и обнял друга за шею. — Всё, СыроеХа, я теперь свободный человек! Поехали домой, нам ещё кой-чего успеть надо. Пока мать с работы не вернулась, — он подмигнул Серёже, ойкнул, когда тот незаметно ущипнул его пониже спины и важно сказал: — А потом — уроки! Это — железно! Никаких отХоворок. Я ж не просто так хоккей бросил, я теперь умный буду!

— Ты и так умный, Гусь! — засмеялся Сыроежкин.

— Значит, ещё умнее стану! — тоже засмеялся Макар. Посмотрел на Серёжу и уже со вздохом добавил: — Ну, какой я умный, СерёХа? Вот, Хляжу на тебя и таким дураком сразу делаюсь — всё на свете забываю!.. Хрибочек мой, Сыроежка…

***

— Как там Эл? — спросил на переменке у Кукушкиной Макар.

— А что ж тебе твой друг Сыроежкин не рассказывает? — огрызнулась на него Зоя и с мрачным видом полезла в свой портфель готовиться к алгебре.

— Ну… он Ховорит, нормально всё, просто болеет долго, — Макар оглянулся в конец класса, где Серёжа что-то оживлённо обсуждал с Витьком и Вовкой. — Только я ему не верю. Мать его через день к Хромовым мотается, отец, все свои выходные у них проторчал, пока опять в рейс не уехал. Я спрашивал у тёть Нади, но она только сказала, что воспаление лёгких. Но три недели!..

— Гусев, у тебя телефон вообще дома есть? — зло спросила Кукушкина.

— Ну есть. Чё ты глупости спрашиваешь, Зойка? — обиделся Макар.

— Так что ж ты за эти три недели ни разу сам ему не позвонил? — прошипела она с такой ненавистью, что Макар даже отшатнулся.

— Зой, пойми, мы с ним вроде как не общаемся. Совсем, — попытался объяснить ситуацию Макар. — Он на меня обижен, и есть за что. И я на него точно также… Даже больше. А тут вдруг: «Как дела, как самочувствие?» Но я волнуюсь, честно!

— Да что ж он вам сделал-то, что вы от него шарахаетесь?! Друзья называется! С такими друзьями и враги не нужны… — процедила сквозь зубы Кукушкина и отвернулась.

— Зой…

— Отстань!

— Ну Зой… — Макар осторожно тронул девушку за плечо, та вздрогнула, шмыгнула носом и, не глядя на Гусева, сказала: