— Стой уж теперь так, — раздалось сверху, и на спину между лопаток легла Серёжина ладонь. О том, чтобы подняться, Гусев забыл в ту же секунду.

Макар замер. Все прежние горькие чувства внезапно схлынули, растворились, исчезли, и на их месте, словно вылупившаяся из куколки бабочка, стала расправлять свои яркие крылья радостная эйфория — Серёжа входил в него.

Порывистые с оттяжкой толчки разгоняли по телу волны сладостного жара — Макар больше не мёрз, даже мокрые руки и ноги у него согрелись. Он с жадностью ловил эти резкие, немного болезненные движения внутри себя, плавился от тепла Серёжиных рук на своей коже и уже совсем не думал, в какой грязи, холоде и сырости они тут оба увязли. На его разгорячённое лицо то и дело опускалось что-то лёгкое и пушистое, из-под полуопущенных век всё вокруг виделось светлым, мерцающим и удивительно чистым.

Серёжа вбивался сильно, глубоко, крепко вцепившись ему в бёдра, и коротко охал при каждой фрикции. Макара до предела заводили эти звуки (хотя куда уж больше-то?), да и сам он не стеснялся стонать и подмахивать. К чему стесняться? Они здесь одни. Впрочем, будь тут толпа народу рядом, и она не смутила бы сейчас Гусева — он бы её просто не заметил. Макар отдавался человеку, которого слишком долго, слишком страстно желал, надежду на взаимность от которого уже давно утратил, и для него это примитивное сношение на холоде, в уличной грязи было одним из самых прекрасных событий в жизни. Омрачать его нелепыми предрассудками он просто не мог себе позволить.

А ещё Макар прекрасно понимал, что с высокой степенью вероятности никакого продолжения у них не будет. Серёжа выебет его и уйдёт. И больше на грязную шлюху, которую до этого по ошибке считал своим другом, не взглянет. Да, сейчас им овладела похоть, но как он в действительности относится к Макару, Серёжа ясно дал понять перед тем, как нагнуть его в этой луже. Это чувство скоротечности момента и ожидание предстоящей потери, делало для Гусева их единственную близость особенно ценной, а все ощущения от неё — более острыми.

Серёжа начал долбить быстрее, до боли сжав его бока, и Макар с сожалением подумал, что скоро всё закончится. Серёжа кончит, а он — нет. И другой возможности испытать оргазм под любимым человеком у него не будет. Макар перенёс вес тела на одну руку и другой потянулся к своему члену.

— Ты что… Гусик?.. — в Серёжином голосе вместе с возбуждением послышалась обеспокоенность. — Нельзя… так, — он перехватил запястье Макара и аккуратно завёл за спину его перепачканную мокрой грязью руку.

«Значит, не судьба», — с долей разочарования подумал Макар и постарался полностью сосредоточиться на ощущениях в заднем проходе. Его мало волновало, что если б не Серёжа, он уже завтра мучился бы воспалением на члене, а то и чем похуже. Оно всё равно потом пройдёт, а кончить с Серёжей он уже не сможет.

— Я скоро… Гусик… скоро… потерпи, — Серёжа еле мог говорить, видать, и впрямь был на грани. — Потом… тебе…

Что ему должно быть потом, Макар так и не узнал — Серёжа стал двигаться как-то рвано и засаживать особенно глубоко и вместо слов мог только сдавленно мычать, в конце вжавшись в Макара так, что чудом его не уронил. От осознания того, что любимый только что кончил в него, накрыло и Гусева. Блаженство, любовь, благодарность на какое-то время полностью затопили сознание.

К реальности Макар возвращался медленно. Сначала никак не мог понять, почему Серёжа всё ещё здесь и даже что-то ему говорит. Потом с удивлением обнаружил, что сам он теперь стоит на своих двоих, и не в яме, а на пригорке. А Серёжа не просто рядом, он ещё и за руки его держит, и смотрит странно, в глаза заглядывает. Но самое интересное было то, что и вокруг всё изменилось! Пожухлой подгнившей листвы, упавших веток, слякотных луж и грязных дорожек — того, что ещё совсем недавно составляло неприглядный пейзаж городского парка первой половины ноября, почти не было видно — всё скрывал снег. Он поблёскивал отражённым светом тусклых фонарей с главной аллеи парка и делал окружающий мир чистым и уютным, а Сад — полностью оправдывающим своё название, Нескучным.

— Ну, Гусик, ну чего ты, а? — Макар наконец-то начал разбирать, Серёжины слова. — Скажи что-нибудь! Я тебе больно сделал? Ведь не должно же… ты же п-привычный… да?

Серёжа полез ему под куртку, стал проверять, как застегнут ремень. «Значит, и штаны он мне натянул, и из ямы сюда вытащил. Шо ж я не помню-то ничего?» — отстранённо подумал Макар, как в прострации глядя за действиями Сыроежкина.

— Всё хорошо… Серёжа, — произнёс он медленно.

«А мы ведь действительно с ним… Подумать только! И вовсе я не спятил! И не привиделось мне…», — дошло в итоге до Гусева. Он посмотрел Серёже прямо в глаза и улыбнулся.

— Ну вот! — Сыроежкин от радости аж на месте подпрыгнул. А потом наклонился и стал осторожно собирать с земли снег, не переставая при этом тараторить: — А то стоит, не шевелится, и глаза стеклянные! Я уж подумал, что… А, неважно, что я подумал! Пересрался весь от страха, короче. Пиздец просто! Ну ничего, сейчас ототрёмся, — он начал деловито тереть лицо Макара пригоршней мокрого снега. — Ай, ну ты чего! — засмеялся Серёжа. — Нас в метро не пустят же!

Макар тоже смеялся, подхватив Серёжу на руки и кружась с ним под падающими сплошной стеной крупными мохнатыми снежинками, такими аппетитными, что тот не удержался, широко открыл рот, и точно маленький, стал ловить их на высунутый язык.

— Я люблю тебя, СыроеХа, так люблю! — с чувством сказал Гусев, осторожно поставив Серёжу на землю. — Вот, с самого первого дня, веришь? Как увидел, так и влюбился! — он обхватил Серёжину голову руками, притянул к себе и горячо поцеловал.

— И я тебя люблю, Макар, — серьёзно сказал Сыроежкин, оторвавшись от его губ. — Только знай, я тебя ни с кем делить не буду. Ни с Элом, ни с мужиками всякими, ни с девками, если они вдруг тебе понадобятся. И шляться больше не позволю.

— Да мне и не нужен больше никто. Только ты, Серёжа, — тихо сказал Макар, с которого разом слетела вся весёлость. Обнял Серёжу и уткнулся носом ему в шею, полной грудью вдыхая любимый запах.

Больше всего на свете Гусеву сейчас хотелось поверить в собственные же слова.

========== 25. Королевская битва ==========

Комментарий к 25. Королевская битва

Анонам с алебастровыми и полушариями и мраморно-белыми половинками. Если они вдруг читают. Вот теперь это всё действительно есть в моём тексте 😁

— Ну, наконец-то! — всплеснула руками Надежда Дмитриевна. — Я уж волноваться начала — двенадцать скоро! Элек три раза звонил, про вас спрашивал. А с одеждой что? И с лицом?! — она с недоумением посмотрела на обоих, и результатом осмотра осталась явно недовольна.

— Мы в парке гуляли, мам, а Макар в темноте в какую-то яму свалился. Я ему выбраться помогал, — с невозмутимым видом соврал Серёжа. И пока Гусев по простоте душевной не ляпнул что-нибудь лишнее или того хуже — не засобирался в свою квартиру, добавил: — Мы замёрзли как черти, так что сейчас отмываться и отогреваться будем.

— А…

— А домой Макару нельзя, — замотал головой Серёжа. — Вот прям ваще нельзя — его предки прибьют, если он в таком виде явится. Так что он сегодня у меня ночует.

— Мне бы позвонить тогда… — неуверенно попросил Гусев, переминаясь с ноги на ногу в прихожей. — Ой. Извините, — он бросил взгляд вниз и покраснел — под его ногами образовалась маленькая грязная лужа.