На этом пришлось Макару с Серёжей распрощаться — выслушивать, что зря он так: Майка на самом деле классная девчонка и им совсем не помешает, и вообще, Гусь ей тоже нравится, а втроём веселее, было выше его сил. Серёга вечно на все лады расхваливал свою подругу, хотя и со стороны было видно, что он от неё просто устал. Зачем он это делал, Макар понять не мог. Порой, ему даже казалось, что Сыроежкин действительно любит свою девушку, а его особенное отношение к самому Гусеву — не более, чем плод больного воображения: Серёжа просто очень хороший друг, а глупый Гусь навыдумывал себе чёрт знает что.

Чтобы как-то покончить с этой неопределенностью, Макар решил придерживаться правила — хочет Серёга проводить с ним время, пусть избавляется от своей девки. Хотя бы на несколько часов. Не сможет? Значит, не очень-то и хотел.

А сам он, пока тепло, будет свободное время проводить на плешке — всё равно зима уже не за горами, и это удовольствие скоро закончится, а так хоть мысли ненужные в голову лезть не будут.

========== 23. Катерина ==========

Майка явилась в школу, сияющая, как медный таз. Тазик, если учитывать её некрупные габариты. Впорхнула, словно птичка, под ручку с Серёжей, проводила его до посадочного места и прямо-таки расплылась в обворожительной улыбке. Сыроежкин решил, конечно, что это она ему улыбается, но сидящий сзади Гусев сразу просёк — радостно скалилась Светлова вовсе не этому наивному дурачку, а его соседу Витьку и гусевскому соседу Вовке. Оба приятеля тоже с утра походили на начищенную медную посуду. Макар у них даже спрашивать не стал: «Как оно, свидание-то прошло?» — и так по их довольным рожам всё понятно было. Да и напоминать про вчерашнюю тренировочку в кабинете физики тоже лишний раз не хотелось.

К выходным Макар и вовсе успокоился: ни Витёк, ни Вовка больше ни разу про те их маленькие шалости не вспомнили, с ним общались как ни в чём не бывало, а Вовка даже как-то обмолвился, что Майка — огонь, и что он ещё больше в неё влюбился. Да ещё и Сыроега в воскресенье заявился к Макару домой, один (!), сказал, что погода плохая, Майка в какие-то там гости намылилась (ну, Макар примерно догадался в какие), и поэтому он будет весь день сидеть у Гуся, на пару с ним дурака валять и ничего не делать. Макар на радостях забил большой болт на свой запланированный поход на плешку и чуть Сыроегу не затискал от счастья. А если б не родители за стенкой, то, может, и затискал бы. Раз тот не против.

В понедельник Гусев понял, что рано радовался. Придя утром в класс, Макар, как обычно, поприветствовал приятелей, выложил на парту вещи, махнул издали припозднившемуся Сыроеге с Майкой, показательно проигнорировал Эла, который не иначе как дыру в нём своим взглядом решил проделать, и в первый момент даже не понял, что ему задали вопрос. Так и улыбался, как блаженный, вспоминая, как хорошо он провёл выходные. И тут улыбаться резко расхотелось. Потому что сидящий впереди Витёк, повернулся к нему, подманил к себе поближе и, так чтоб никто другой не слышал, на ухо шепнул:

— Слышь, Гусь, а ты не мог бы ещё… ну, помочь мне? Как в тот раз нам с Вовкой, помнишь?

— Чего-о? — обалдело уставился на него Макар. — Я не понял — это шо счас было?

— Помоги, говорю! — занервничал Витёк. — Один раз, ну? Пожалуйста! Мне потренироваться надо… А то я, ну… На Вовкином фоне не очень.

— С Вовкой тренируйся, — резко отшил его Гусев. — Или с Ма… — тут он вынужден был замолчать, потому что пришёл Серёжа, а при нём вспоминать Светлову по понятным причинам не хотелось.

— Сегодня после уроков, там же, в физике, не опаздывай! — обдал его напоследок горячим дыханием Витёк и, словно ничего не произошло, повернулся к себе и стал болтать с Сыроежкиным.

— Чего он от тебя хотел? — уже после начала урока спросил у Макара Корольков, сам при этом с опаской косясь на Смирнова.

— Да так, поХоворить… — неуверенно ответил Гусев, будто и сам не мог понять что же именно понадобилось от него Витьку. — А как там у вас с этой вашей? — решился он всё же напрямую спросить про Светлову.

— Да хорошо всё, — довольно улыбнулся Вовка. — С Витьком вообще здорово оказалось, я к нему не ревную даже. Главное только спиной не поворачиваться! — хихикнул вдруг Корольков и покраснел.

Макар для виду хмыкнул, типа «очень смешно, Вова», а сам задумался: идти сегодня «разговаривать» с Витьком точно не стоило — кто знает, не выйдет ли в итоге ему это всё боком? Витёк, конечно, не Громов, хотя… Если подумать, Эл с виду тоже милый мальчик, весь из себя правильный… А какой сукой в итоге оказался!

В результате, весь день вплоть до окончания шестого урока Гусев только и делал, что вместо того чтобы слушать учителей и работать в классе, придумывал для себя тысячу и одну важную причину, почему же он сегодня ни на какую встречу со Смирновым не пойдёт. А когда прозвенел звонок на седьмой урок, Макар открыл дверь кабинета физики.

— Хорошо, что ты пришёл, Макар! — радостно воскликнул Смирнов, спрыгнул с парты, на которой уже успел удобно устроиться, и пошёл за шваброй: посторонние им с Гусем сегодня ни к чему.

— И какая ж тебе от меня теперь помощь нужна, Витя? — с сомнением посмотрел на Смирнова Макар, когда тот закрыл дверь. — Ты ж у нас теперь опытный. Светлова, как я поХляжу, довольная, как слон, ходит.

— Понимаешь… — замялся Витёк и подошёл вплотную к Гусеву. — Может, трахаюсь я и хорошо, а вот целуюсь явно не очень. Мне кажется, Майке с Корольковым больше нравится.

— Так, а шо ж ты Вовку не попросил? Он бы тебя и научил! — усмехнулся Макар. Нелепый Витькин подкат выглядел, конечно, очень глупо, но был по-своему приятен. — Ладно, иди сюда… — сказал Макар и притянул приятеля к себе.

Через пятнадцать минут оба они, раскрасневшиеся и с блестящими глазами покинули кабинет физики. Витёк пошёл ждать какие-то там дополнительные по химии, а Макар двинул прямо домой — надо было успеть пообедать, а потом на тренировку пора. То, что за ним всё это время следили, он и не заметил.

А на следующее утро, Витёк опять подошёл к Гусеву с интересным предложением. На этот раз вокруг да около ходить не стал, сказал прямо: «Давай ещё с тобой после уроков потискаемся?» Услышал в ответ: «Отвали, моя черешня!» и отвалил. Ровно на два урока. Потом опять пристал. Макар его снова послал. Витёк не успокоился и назавтра опять по новой с тем же успехом. И так всю неделю. Макар долго терпел, хотя нервировал его Смирнов просто ужасно: этот поганец просёк, что нравится ему, а отшивает его Гусев по совсем другим соображениям. В итоге Макар не выдержал, прямо на перемене прижал Витька к стенке (дело как раз у чёрного входа было, куда народ курить бегал):

— Ты какого хрена ко мне подкатываешь, Витя? — прошипел ему в ухо Гусев. — Хочешь, чтобы я тебя трахнул? Тогда так и скажи нормально, а не лезь ко мне на виду у всего класса! И я, так и быть, тебя выебу!

— Ну уж нет, Гусь! — завёлся от такого наезда Смирнов. — Это я тебя выебу. Это ты у меня сосать будешь! Сегодня же!

Смирнов вывернулся из захвата Гуся, не ожидавшего от него никакого отпора, и сам толкнул его спиной к кирпичной кладке здания. Остальные старшеклассники курили неподалеку и мало обращали внимания на препирательства двух приятелей — обсуждать, кто где достал крутые адидасовские кроссовки было куда интереснее, чем следить за разборками Гуся и его дружбанов.

— Ты охуел, Смирнов?! — слегка опешил Макар и на всякий случай сжал кулаки: драться с Витьком, да ещё прилюдно, он не хотел, но тот совсем оборзел в натуре. Такое одними словами не лечится.