А перед физкультурой, которая была у них последним уроком, Серёга подошёл к Макару и спросил:

— Макар, ты не знаешь, Зоя на меня обижена за что-то?

— С чего это, СыроеХа, тебя Колбаса вдруг заинтересовала? Ты ж от неё бегал всю дорогу, — Гусев думал, что больше, чем есть Серёга его уже удивить не может, ан нет, сюрпризы ещё не кончились.

— Бегал? — озадачился Серёжа. — Что ж, это немного проясняет ситуацию, но… Как ты думаешь, что мне следует сделать, чтобы Зоя перестала избегать коммуникации со мной? — на полном серьёзе спросил совета у Гусева Сыроежкин. А потом добавил: — И не называй её, пожалуйста, Колбасой.

Сразу ответить Макар не смог — он от возмущения воздухом подавился — это ж надо, спрашивать у него, как к Зойке подкатить?! Ну верх наглости!

— Ты, Сыроега, теперь умный стал, — сказал Макар, когда откашлялся, — вот и думай. Оно попроще физики с математикой-то будет. А я тебе с Кукушкиной помогать не буду, ты уж извиняй, — похлопал Серёжу по плечу, вздохнул тяжело, но руку так и не убрал. — Пошли на физру. Форму-то взял, умник?

— Взял, — кивнул головой Сыроежкин, и они пошли в сторону зала.

В раздевалке Гусев как всегда глазел на переодевающегося Серёгу. В этот раз, правда, Сыроежкин не копался как обычно, не расхаживал в одних трусах туда-сюда, не рылся, отклячив свою аппетитную попу, в мешке с формой в поисках очередного носка, не мёрз без футболки, заставляя Макара краснеть и бледнеть от вида напрягшихся сосков, а просто взял и очень быстро переоделся в спортивную форму. Зато Гусев, лишённый привычного шоу, внезапно понял причину, по которой Зойка переменила своё отношение к Серёге — она злилась на Сыроежкина за то, что тот перестал быть собой. У Макара в отличие от неё злиться не получалось, но и ему было обидно. А мысль о том, что, возможно, «это» с Сыроежкиным навсегда, и вовсе вселяла настоящий ужас. Как же хотелось вернуть себе прежнего Серёгу!

========== 3. Аферист-неудачник ==========

Вот уж чему-чему, а Серёгиному «подвигу» на физре Макар вообще не удивился. Это ж первая сверхспособность Сыроежкина, с которой Гусев имел несчастье столкнуться лично. Серёга его, можно сказать, на руках таскал и вертолёт им в воздухе делал. А в Макаре, между прочим, пятьдесят пять кило живого веса плюс одежда. А тут всего лишь штангу с места на место перенести. «Сколько она? — вычислял Гусев потом, во время пробежки. — Четыре блина по двадцать пять, гриф с замками ещё десятка, итого — сто десять. Чёрт, как два меня! Да пофиг!..»

Гусева в некотором смысле мучила совесть — он отвлёкся на Сыроегу, мирно стоящего в шеренге у шведской стенки вместе со всеми, и пропустил момент, когда Витёк, с которым они вместе должны были отнести штангу на место, выпустил из рук спортивный снаряд. Макар, естественно, один сто килограммов не удержал, и штанга покатилась прямо на учеников… на Серёжу.

— Роняю! БереХись! — только и успел заорать Гусев, как в замедленной съёмке наблюдая за движением железной махины, которую ни догнать, ни остановить он не мог. Штанга катилась прямо на Сыроежкина.

Весь остаток урока потом Макар ел себя за оплошность. «Ну и что, что Сыроега штангу ногой остановил, а потом как игрушку взял и положил куда сказали? А если б он не был в режиме этого чокнутого умника с силищей как у козлового крана? Если б он обычным был? Это же ведь чистая случайность, что он так!.. — Гусеву было никак не свыкнуться с мыслью, что Серёжа мог серьёзно пострадать. По его, Макара, вине. — А Ростик! Тоже мне, исследователь выискался! Феномен Сыроежкина он исследовать будет, бля! Совсем из ума выжил — если б не этот «феномен», под суд бы он пошёл за то, что ученики на его уроке травмируются!» — в итоге Макар решил всё же разделить часть ответственности за создание потенциально опасной ситуации с физруком. Только всё равно так распереживался, что на нервах даже не сообразил, что урок уже закончился, и все ушли в раздевалку. И весь процесс Серёгиного переодевания прозевал.

После школы они опять тем же составом гулять пошли. Только Чижиков, который Рыжиков, не смог — его мать (какая правильная женщина, Макар аж восхитился) сестру выгуливать отправила. Ну, и от Зойки чудом удалось отмазаться. Сама-то Кукушкина к ним и не навязывалась, тут уж против правды не попрёшь, но Сыроега, вот же поганец, сказал, что хочет позвать Зою. Каких трудов только стоило Макару объяснить этому «умнику», что Зою в классе не любят! Вот прям ваще не любят. А они, то есть Корольков, Смирнов и Гусев, не любят особенно сильно. И Зоя, внезапно, это знает! А потому ей в их тёплой и дружной компании будет некомфортно. Серёга расстроился, спросил: «Что надо сделать, чтобы вы изменили к ней своё отношение?», внятного ответа не получил, но доводы товарищей счёл логичными и Кукушкину звать не стал.

И тут Макар понял, что рано радовался. Только они в парк пришли, как Сыроеге какая-то белобрысая девка приветственно рукой махать начала. А потом и вовсе со всех ног приспустила в их сторону. Бежит, юбка по самое не могу, и во все тридцать два зуба скалится.

— Привет! Эй! — кричит, даже скорость не сбавила.

Корольков со Смирновым переглянулись удивлённо, а Макар подумал, что если эта очередная Серёгина поклонница ему сейчас на шею бросится (а такие намерения у неё явно имелись), то он лично нахалку с Сыроеги снимет. Чтоб вела себя прилично. И пофиг, кто что при этом про него подумает.

Но Сыроежкин, к некоторому облегчению Гусева, бурной радости от встречи с подругой не выразил и, вообще, стал вести себя как на светском рауте:

— Здравствуйте! — кивнул девочке Серёжа. Макар про себя усмехнулся — Серёга опять «выкал».

— Здравствуйте! — незнакомка такого официоза ни капли не смутилась.

— Познакомьтесь, пожалуйста, — официальным тоном и без тени улыбки сказал Сыроежкин, указывая на своих спутников.

— Майя Светлова, — радостно представилась девчонка, зачем-то назвав свою фамилию. Гусеву, например, эта информация совершенно лишняя была.

— Корольков, — Вовка, раз такое дело, имя своё вообще не стал называть. И руку девице протянул для рукопожатия.

— Смирнов, — решил принять негласные правила игры Витёк и тоже протянул Майе руку, которую та с энтузиазмом пожала.

— Нет-нет, ну что вы! — Макар в этом дурдоме участвовать отказался — Майкину руку проигнорировал и вообще отвернулся от девчонки. Вот ещё со всякими ручкаться! Его аж передёрнуло от вида этой фифы, изображающей «своего парня». Пусть думает, что он смущается, да что угодно, лишь бы не лезла к нему. Девица вызывала у Гусева неприязнь — Кукушкина и то лучше.

Дальше Серёга с Майкой пошли впереди, а Макар с Витьком и Вовкой — сзади. Макар внимательно следил за парочкой — Серёга вроде никакой повышенной симпатии к своей подруге не проявлял, но Гусеву она всё равно дико не нравилась.

На следующий день за Сыроежкиным после уроков увязалось полкласса и Рыжиков в придачу. Даже домой переодеваться никто не пошёл, так в школьной форме по району и шатались. Серёга, который всё меньше походил на себя прежнего, вёл какие-то заумные беседы с одноклассниками, Чиж болтался под ногами и, как всегда, со скоростью пулемёта сыпал идиотскими вопросами, девчонки ахали и вздыхали в Серёжину сторону, Макар… Макар практически ушёл в себя.

Толпа вокруг утомляла Гусева, но перестать как тень ходить за Сыроежкиным он не мог. Да, Серёга был уже совсем не тем человеком, к которому однажды как магнитом потянуло Гусева, и общаться с ним Макару теперь не очень-то хотелось — от прежнего Сыроеги осталась только красивая картинка, но и она не отпускала от себя, воспоминания о былой любви держали несчастного Гуся как на аркане. Он боялся себе признаться в этом, но увидеть ещё хоть когда-нибудь того, настоящего Серёжу Сыроежкина, Макар уже отчаялся.