Расставшись с министром, Гэндзи прошел в покои ушедшей, и собравшиеся там дамы, увидев дорогого гостя, тоже не могли сдержать слез.
Гэндзи зашел взглянуть и на маленького сына и обнаружил, что тот заметно подрос и его улыбающееся личико стало еще миловиднее. Разрезом глаз, очертаниями рта мальчик необыкновенно напоминал принца Весенних покоев, и, глядя на него, Гэндзи невольно подумал: "Всякий, кто увидит его, не преминет осудить меня".
Убранство покоев совсем не изменилось, на вешалке, как и прежде, висело его парадное платье, но - оттого ли, что не было рядом женского, - оно казалось унылым, поблекшим...
Пришли с письмом от госпожи Оомия:
"Сегодня я особенно старалась обрести присутствие духа и надеялась, что Ваш приезд... Но, увы, напротив...
Платье, как всегда в эти дни, сшитое мною для Вас, вряд ли придется Вам по вкусу. В глазах моих померкло от слез, и я не уверена, что мне удалось удачно подобрать оттенки... Но прошу Вас, наденьте его хотя бы сегодня".
Вместе с письмом принесли праздничный наряд, столь заботливо приготовленный старой госпожой. Нижнее платье, в которое она просила его облачиться, поразило Гэндзи необыкновенно тонким сочетанием красок и редкостным своеобразием тканого узора. Он сразу же надел его, подумав: Могу ли я не оправдать ее ожиданий? Не приди я сегодня, каким ударом это было бы для нее". И сердце его мучительно сжалось.
А вот что он ответил:
"Я поспешил сюда, желая, чтобы Вы увидели сами, настала иль нет весна но, увы... Слишком многое всколыхнулось в памяти, и не могу вымолвить ни слова.
Каждый год в этот день
Здесь ждало меня новое платье.
И сегодня опять
Облачаюсь в него, но, увы,
Слезы льются из глаз по-прежнему...
Не в силах я справиться с тоской..."
А вот что написала ему она:
"Так, пришел Новый год,
Но с этим совсем не считаясь,
Прежние слезы
Все так же, увы, струятся
Из старых, померкших глаз..."
Да, безутешна была их печаль...
Священное дерево сакаки
Основные персонажи
Дайсё (Гэндзи), 23-25 лет
Жрица Исэ (Акиконому), 14-16 лет, - дочь Рокудзё-но миясудокоро и принца Дзэмбо
Миясудокоро, дама с Шестой линии (Рокудзё-но миясудокоро), 30-32 года, - тайная возлюбленная Гэндзи
Ушедший на покой Государь (имп. Кирицубо) - отец Гэндзи
Нынешний государь (имп. Судзаку) - сын имп. Кирицубо и Кокидэн
Государыня-супруга (Фудзицубо), 28-30 лет, - наложница имп. Кирицубо, принцесса из павильона Глициний
Принц Весенних покоев (будущий имп. Рэйдзэй) - сын Фудзицубо
Государыня-мать (Кокидэн) - мать имп. Судзаку, бывшая наложница имп. Кирицубо
Правый министр - отец Кокидэн и Обородзукиё
Принц Хёбукё - отец Мурасаки
Омёбу - прислужница Фудзицубо
Хранительница Высочайшего ларца, затем - Найси-но ками (Обородзукиё) дочь Правого министра, сестра Кокидэн, тайная возлюбленная Гэндзи
Левый министр - тесть Гэндзи
Госпожа из Западного флигеля (Мурасаки), 15-17 лет, - вторая супруга Гэндзи
Сёнагон - кормилица Мурасаки
Жрица Камо (Третья принцесса) - дочь имп. Кирицубо и Кокидэн
Жрица Камо (Асагао) - дочь принца Момодзоно
Особа из дворца Дзёкёдэн (наложница Дзёкёдэн) - дочь Правого министра, наложница имп. Судзаку
То-но сёсё - брат наложницы Дзёкёдэн
Бэн - прислужница Фудзицубо
То-но бэн - племянник Государыни-матери Кокидэн
Самми-но тюдзё (То-но тюдзё) - сын Левого министра, брат умершей супруги Гэндзи, Аои
Принц Соти (Хотару) - сын имп. Кирицубо, младший брат Гэндзи
Монах Рисси (Уринъин-но рисси) - старший брат наложницы Кирицубо, дядя Гэндзи
Приближался день отправления жрицы1, и все большее уныние овладевало сердцем Рокудзё-но миясудокоро. После того как не стало дочери Левого министра, которая, столь значительное положение занимая, была для нее постоянным источником волнений, в мире начали поговаривать: "Кто знает, быть может..." Сердца обитателей дома на Шестой линии преисполнились надежды, но, увы... Дайсё совсем перестал бывать там, и, видя, как он переменился, женщина поняла: подтвердились худшие ее подозрения, произошло что-то и в самом деле ужасное, что окончательно отвратило его от нее. И, отбросив сомнения, она решительно устремилась в путь.
Никогда прежде жрица не отправлялась в Исэ в сопровождении матери, но, оправдывая себя тем, что столь юную особу нельзя оставлять без присмотра, миясудокоро все же решилась покинуть этот безрадостный мир. Узнав о ее намерении, господин Дайсё, несмотря ни на что, опечалился чрезвычайно, и от него стали приходить письма весьма трогательного содержания. Однако она и помыслить не могла о том, чтобы снова встретиться с ним. Разумеется, ей не хотелось, чтобы он укрепился в мысли о ее нечувствительности, но свидание с ним неминуемо увеличило бы смятение, с недавних пор воцарившееся в ее душе, а потому, говоря себе: "Ни к чему это", она неизменно отвечала отказом.
Иногда миясудокоро ненадолго возвращалась в свое прежнее жилище, но окружала это такой тайной, что господин Дайсё и не ведал о том. В нынешнюю же обитель нельзя было приезжать запросто, руководствуясь лишь собственным желанием, и, не имея средства увидеться с ней, Гэндзи по-прежнему пребывал в тревоге, а дни и луны все дальше и дальше уносили их друг от друга.
А тут еще и ушедший на покой Государь - нельзя сказать, чтобы открылась у него какая-то опасная болезнь, нет, но временами мучили его непонятные, неопределенные боли, и сердце Гэндзи не знало покоя. Однако ему была тяжела мысль, что миясудокоро уедет, затаив в душе обиду, да и не хотелось подавать повод к молве о себе. Потому-то он и отправился однажды в Священную обитель на равнине.
Стоял Седьмой день Девятой луны, не сегодня завтра жрица должна была выехать в Исэ, и миясудокоро, немало забот имея, пребывала в постоянном волнении, но поскольку от Гэндзи одно за другим приносили письма: "О, хотя бы на миг!", то она, как ни велики были ее сомнения, все же, не желая прослыть затворницей, решилась тайком принять его и побеседовать с ним через ширму.
Вот Гэндзи достиг обширной равнины, и печально-прекрасное зрелище представилось его взору. Осенние цветы увядали, в зарослях поблекшей травы уныло звенели насекомые. Ветер, поющий в соснах, неизвестно откуда приносил обрывки какой-то мелодии. Все вокруг было исполнено невыразимого очарования.
