Шафран
Основные персонажи
Тюдзё (Гэндзи), 18-19 лет
Пустая Скорлупка Цикады (Уцусэми) - супруга правителя Иё
Мискант у Стрехи (Нокиба-но оги) - падчерица Уцусэми
Госпожа Таю - дочь госпожи Саэмон, кормилицы Гэндзи
Дочь принца Хитати (Суэцумухана)
То-но тюдзё - сын Левого министра, брат Аои, супруги Гэндзи
Левый министр - тесть Гэндзи
Госпожа Оомия (Третья принцесса) - супруга Левого министра, мать Аои и То-но тюдзё
Дзидзю - прислужница Суэцумухана, дочь ее кормилицы
Юная госпожа (Мурасаки), 10-11 лет, - воспитанница Гэндзи
Годы текут, но позабыть он не в силах, как, оставив его, росой мимолетной растаял "вечерний лик", чьей красою не успел он сполна насладиться1.
Связанные с ним женщины - и та и другая2 - словно старались превзойти друг друга в чопорности и гордой неприступности, от них веяло холодом, и мысли его невольно устремлялись к ушедшей, такой открытой, доверчивой и милой, такой ни на кого не похожей и потому особенно привлекательной.
"Вот бы встретить какую-нибудь прелестную особу, никому не ведомую, кроткую, мягкосердечную..." - мечтал Гэндзи, как видно забыв о полученном уроке, и надобно ли сказывать, что от внимания его не укрывалась ни одна женщина, о достоинствах которой шла по миру молва. К некоторым, если почему-либо они возбуждали в нем особый интерес ("быть может, наконец..."), он писал письма - всего несколько слов, намекающих на его чувства, - ибо успел привыкнуть к тому, что ни одна не противилась его желаниям, ни одна не отвечала отказом.
Правда, иногда случай сталкивал его с женщинами неприступными, твердыми духом. Как правило, они отличались редким недостатком чувствительности, мешавшим им постичь душу вещей. Время показало, что и они не могли упорствовать до бесконечности и раньше или позже, смирившись, вступали в союз с самыми заурядными мужчинами. Впрочем, таким Гэндзи чаще всего сразу же переставал писать.
Нередко он с сожалением вспоминал о Пустой Скорлупке Цикады, а порой, когда подвертывался благоприятный случай доверить письмо посланцу-ветру, напоминал о себе и Мисканту у Стрехи. Как хотелось ему еще раз увидеть их обеих - чтоб они сидели друг против друга и огонь светильника освещал их... Так, не умел Гэндзи совершенно забывать однажды встреченных женщин.
Дочь кормилицы Саэмон, к которой после Дайни Гэндзи питал самую большую привязанность, прозывалась госпожой Таю. Служила она во Дворце, и отцом ей был Хёбу-но таю из Военного ведомства, благородный муж, в чьих жилах текла высочайшая кровь. Эта весьма бойкая юная особа нередко оказывала различные услуги и самому Гэндзи. Мать ее, став супругой правителя Тикудзэн, покинула столицу, и госпожа Таю жила в доме отца, откуда ездила во Дворец.
Однажды по какому-то случаю рассказала она Гэндзи историю дочери покойного принца Хитати, появившейся на свет незадолго до его смерти. Нежно любимая отцом, осталась она теперь одна на свете и влачила жалкое существование.
Весьма тронутый участью девушки, Гэндзи невольно заинтересовался ею и принялся расспрашивать Таю.
- Не могу сообщить вам ничего достоверного ни о нраве ее, ни о наружности. Живет она замкнуто, сторонится людей. Я иногда захожу к ней по вечерам, и мы беседуем через ширму. Судя по всему, самым приятным собеседником она считает семиструнное кото, - рассказывала Таю, и Гэндзи заметил:
- О да, "три друга"...3 Второй из них не пользуется особой приязнью у женщин. - Затем он добавил: - Я хотел бы послушать ее игру, и если бы вы что-нибудь придумали... Отец ее, принц, был прекрасным музыкантом, полагаю, что и дочь должна выделяться среди прочих.
- Это так, но все же не настолько, чтобы угодить вашему вкусу, отвечала Таю.
- Вы нарочно хотите меня раздразнить! Я отправлюсь к ней тайком в ночной час, когда луна скроется в туманной дымке. Постарайтесь и вы освободиться на это время от своих обязанностей, - просил Гэндзи, и госпожа Таю, подумав про себя: "Вряд ли ему это удастся", тем не менее в тихий весенний день, когда во Дворце не устраивалось никаких развлечений, приехала к девушке.
Отец госпожи Таю жил теперь в другом месте и лишь иногда навещал дочь умершего. Сама же Таю, не ужившись с мачехой, полюбила дом принца Хитати и частенько бывала там.
Так вот, в ночь, когда шестнадцатидневная луна была особенно прекрасна, Гэндзи, как и обещал, подъехал к дому, где жила особа, возбудившая его любопытство.
- Увы, в такую ночь трудно добиться чистого звучания! - сокрушалась Таю, но Гэндзи не отступал:
- Пойдите к ней и попросите поиграть хоть немного. Слишком обидно уходить ни с чем.
Тогда Таю провела его в свои довольно небрежно убранные покои, а сама, встревоженная и смущенная, ушла в главный дом. Там еще не опускали решеток, и дочь принца Хитати любовалась садом, по которому разливалось благоухание сливовых цветов. "Какая удача!" - подумала Таю и сказала:
- Мне всегда представлялось, что в такую ночь кото должно звучать особенно прекрасно... Я все время занята и, заходя к вам, спешу уйти, потому, к сожалению, и не успеваю насладиться вашей игрой...
- О да, когда рядом есть человек, способный понять... Но играть перед вами, входящей за "стокаменные стены"... - ответила девушка, но все-таки придвинула к себе кото, и госпожа Таю затаила дыхание: "Понравится ли ему?"
Дочь принца тихонько перебирала струны, и чудесная мелодия, проникая сквозь занавеси, доносилась до слуха Гэндзи. Играла девушка не так уж искусно, но ее кото отличалось весьма своеобразным звучанием, и это сообщало музыке особую притягательность.
В унылом, запущенном жилище ничто не напоминало о тех днях, когда принц Хитати на старинный лад, в строгом благонравии воспитывал свою дочь, и могла ли она не печалиться теперь?
"Если верить старинным повестям, именно в таких местах и происходит самое трогательное", - думал Гэндзи. "Хорошо бы заговорить с ней", - пришло ему в голову, но, испугавшись, что она сочтет его слишком дерзким, он не двинулся с места.
Таю, особа весьма смышленая, решив, что не стоит утомлять его слух, сказала:
- Похоже, собираются тучи... Ко мне должен прийти гость, как бы он не подумал, что я им пренебрегаю... Надеюсь, что когда-нибудь мне удастся насладиться вашей игрой без спешки...
