Утро того дня прошло как всегда и я, предварительно предупредив родителей о том, что ещё немного покатаюсь на велосипедах с Константином, поехал в школу. Парк Роз. Кристаллвотер. «У Барри». «Мир знаний». Я домчался до школы со сверхскоростью, как мы и договорились, за полчаса до обычного, но Константин ещё не появился. «Ничего страшного, может быть, опоздает», – думал я. Но его не было пять, десять, пятнадцать, двадцать минут, наконец мое терпение кончилось, и поняв, что ждать его – пустая трата времени, я направился в школу на начинающийся урок математики. Нашим математиком был противный мужчина низкого роста, в противных круглых очках, который всегда надевал свой противный свитер в клетку, с противным высоким голосом. Он задавал столько работы на дом, что примерно сорок процентов времени, затраченного на домашнее задание, уходило на математику, постоянно проводил небольшие самостоятельные работы и мучил нас до написания знаков карандашом или ручкой. Домашнее задание я сделал, а контрольную работу мы писали на прошлой неделе, поэтому особо я не переживал, кроме возможной самостоятельной, которая все же меня напрягала. Ужасный голос учителя математики на протяжении урока прошел для меня как фоновый шум, потому что Константина не было. Второй урок. Третий. Я уже начинал обижаться на друга, но в середине обществознания, этот предмет вела у нас учительница истории, он ворвался в класс, попросил прощения за опоздание и сел со мной. По его потрепанному внешнему виду было понятно, что что-то не так, взъерошенные волосы, мешки под глазами, да и его взгляд настораживал. По нему было видно, что он очень обеспокоен и озабочен чем-то.

– Что с тобой, друг? – спросил я.

– Да так, ничего. Проспал… – хрипло ответил он, – ну чего, идем сегодня?

– Да, конечно. Моя мама позвала тебя сегодня к нам на обед, может, сначала ко мне, а там по настроению? А? Как считаешь?

– Ну… посмотрим… – прозвучал нервный неуверенный ответ. Он смотрел куда-то мимо меня. На уроках ни разу не поднимал руки, а обычно она поднималась раз пять или шесть за урок, а то и больше.

Я не понимал, что происходило, при всем нашем общении я не знал его очень хорошо, и поэтому весь день не мог выпытать что-либо по поводу его настроения. Как оказалось, такие явления в его настроении – это очень частые и обоснованные аспекты жизни. Но об этом чуть позже.

На четвертой перемене к моему и так уже потрепанному другу решил подойти Бык, видимо, чтобы новенький сразу расставил свои приоритеты и подчинился здешним законам, придуманным Карлом и его компанией. Бык толкнул в столовой и без того грустящего Константина, да так, что тот, упав со стула, ударился головой об пол.

– Чувак, ты чего творишь? – спросил Константин, вставая.

Посмеиваясь, Бык приподнял Константина.

– Слышь, Русалочка, где такие волосы отрастил? Я раньше уже учил одного чувака жизни, правда, у него был лиловый цвет волос, да я так его отучил, что спроси у любого и тебе расскажут, как потом его родители забрали документы и свалили к черту из города! – и принялся оскорблять его, да так, чтобы все слышали это и смеялись.

– И? Это как-то должно меня удивить или напугать? Мои волосы – не твое дело, как хочу, так и отращиваю.

Раньше я не понимал смысла всего этого, но сейчас я знаю, что дело было в низкой самооценке Лиама, тем самым он самоутверждался за счет других. Константин же, в свою очередь, вел себя так, как будто там его и не было, ему было абсолютно плевать на то, что там говорил Лиам, и поэтому он смотрел как бы сквозь Быка.

– Не стоит трогать таких же, как и ты. Чувак, ты ничем не лучше каждого, кто сидит в этой столовой, а физическая сила – не показатель. Поэтому ты сейчас же положишь меня на пол и каждый займется своим делом. Заметано?

– Ты указываешь мне!? Ты кусок говна, а не философ, не тебе решать, что мне делать, если я захочу, то разорву твою глотку прямо здесь и сейчас! – Бык, поняв, что его банальные и классические речи не работают, просто обезумел. Его глаза излучали всю ярость, которая была в его мозгу размером с грецкий орех, и начал орать и угрожать Константину, от злости он даже начал плеваться – это было не к добру. Помочь другу я не мог – там стояла целая толпа подлиз Лиама, а ещё и подскочили Карл с Марти.

Видимо, задира увидел на шее моего друга серебряную птицу, которой Константин дорожил больше всего на свете (мне было интересно, почему же он так сильно ей дорожил?) Это же был обычный кулон в форме птицы, но Константин обещал мне как-то рассказать о значимости этой вещицы. Бык потребовал от Константина её, но получил отказ, этого раньше никогда не было и это повергло Быка в шок, поэтому он со всей силы дернул её, естественно, порвав цепочку. Серебряная птица упала, позвякивая, на школьную плитку, и пролетела около двух-трех метров в сторону. После этого Константин взбесился не на шутку, посмотрел в глаза Быку не своим взглядом и то, что он потом сделал, повергло всех в шок. Глаза Константина залились кровью, он, шипя, со всей дури вмазал Быку по носу. Мне кажется, что звук удара и разбивающегося носа был слышен на другом этаже, до этого в нашей школе никто не решался ударить рыжего дуболома. Лиам рефлекторно отпустил Константина и схватился за нос, из которого потекла кровь, а мой друг отряхнулся, забрал свой поднос с обедом и пошел в другую часть столовой, положил его туда. Затем направился к тому месту, куда упала птица, как ни в чем не бывало, без всякого высокомерия, нагнувшись, он взял птицу и стал рассматривать её – это было огромной ошибкой. Кровь из носа Быка хлестала ручьем и, разумеется, он не мог оставить это просто так. Его унизил какой-то новичок, который вообще не имел какого-либо авторитета, да и физически он как-то не выделялся. Бык, вытерев рукой кровь из носа и в дальнейшем не обращая на него внимания, направился к Константину. Мой друг подобрал серебряную птицу и разогнулся. Услышав шаги направляющегося к нему разъяренного Быка, развернулся к нему, но было поздно, рыжий тупица поднял и идеально отточенным на уличных драках приемом бросил моего друга на пол, сломав ему руку… на этот раз крик слышал не только другой этаж, но и вся школа… кулон Константин отстоял, хоть даже цепочка теперь была порвана.

Заново увидеть моего друга я смог только через три-четыре дня, почему-то он не разрешал приходить к нему, хоть жил он не так далеко, а учеба меня сильно не раздражала. Я уже вышел из школы и направился домой, как вдруг мой телефон зазвонил…

– Заглянешь ко мне? – прозвучал волнительный голос в трубке.

– Йоу, парень, откуда ты раздобыл мой номер?

– Я чертов Шерлок Холмс.

– Как жизнь? Как рука?

– Нормально все. Так зайдешь?

– Адрес, хотя бы, дай, Чертов Шерлок Холмс.

Быстро съездив в «У Барри», я подъехал минут через двадцать к его двухэтажному дому, примерно такому же, как и у меня, только с одним отличием, его дом был розовато-мрачноватых оттенков. Бросив свой велосипед у ограды, я постучался в тяжелую деревянную дверь, к ней кто-то устало подошел, глянул в дверной глазок, и я услышал щелчок замка. Выглядел Константин, скажем, неважно: мешки под глазами, ярко выделяющиеся на его светлой коже, встрепанные волосы, домашняя одежда в плохом состоянии, а самое важное то, что у него были синяки на руках, один на подбородке, а ещё, из-за шорт, можно было увидеть шрам на ляжке. Но птица все так же висела на его шее, как и раньше.

– Птицу починил? Хорош, – одобрительно сказал я.

– Есть такое, – с улыбкой ответил он.

– Почему ты не разрешал приходить к тебе? Чувак, ты выглядишь так, будто пережил войну и при этом воевал на передовой, – обняв его, начал я.

– Хах, ты не знал? Я участвовал в Лиамово-Константиновой войне, а она ещё не закончилась, я ещё покажу ему, где раки зимуют! Как он, кстати?

– Да не хворает, спрашивал про тебя, когда в очередной раз забирал у меня обед. Отомстить ему собираешься, солдат? У нас ещё никто об этом даже не думал, а ты ему войну объявляешь? Смешно же, ну сам по…