Спустя пару минут я уже летел что есть мочи по сонным улочкам Смоллтауна. И чуть позже начал задумываться о том, как же мне отмазаться, что же придумать? «Так… что же сказать учителю??? Может, сказать, что родители попросили помочь с тяжелым грузом? Думай! Думай! Думай! Хотя не-е-ет, так на прошлой неделе говорил, может, что я потерял ключи от дома и долго их искал? Ну, наверное, это лучшее, что я могу придумать, пока бегу, а до занятий осталось три минуты. Если родители узнают, что я опоздал в пятый раз, то мне крупно влетит. Проклятье! Ладно, все Джеймс, успокойся. Все. Решено. Ключи».

Я впопыхах долетел до школы, конечно же, опоздав примерно минут на десять, поднялся на третий этаж и судорожно нашел кабинет № 34. Я так надеялся, что наша учительница по искусству задержалась (в её привычки тоже входило опаздывать, но про учителей принято говорить «задерживаться»), но мои надежды рухнули, легонько постучавшись и приоткрыв дверь, я понял, что учительница не только сидела на своем месте, так мне ещё не повезло зайти в кабинет, когда из него хотел выйти директор. Но меня уже не волновала ещё одна ожидаемая беседа с директором и учителем. А знаете почему? Потому что, хоть я и опаздывал в последнее время, но все равно имел хорошие отношения, что с одним, так и с другим работниками школы. «После уроков зайдите ко мне, мистер Дриминг, у меня к вам серьезный разговор…» – раздался эхом по классу властный и могучий голос директора. Послышался смешок, пущенный по классу волной. Пожав плечами с ухмылкой, я прошел к себе и сел за парту как ни в чем не бывало, но плюс в том, что лгать не пришлось. Урок искусства прошел без чего-то нового, все начиналось как обычный школьный день, и изменений никаких быть не должно было. После урока я вышел из кабинета последним, очевидно, что из-за очередного опоздания. Дело в том, что я был довольно хитер и понимал, что учительница искусства, являясь учительницей искусства, знает, кто такой Рембрандт, поэтому я все сказал честно и решил, что буду больше молчать, иногда поддакивая, а она говорить, что отлично сработало. Да, согласен, это было круто.

– Все это, конечно. хорошо, но старайся не опаздывать, а с директором я поговорю. – сказала она мне. Кивнув, я вышел в школьный коридор без особого удовлетворения, ведь она была известна свойством обещать много, а делать мало или вообще ничего, то ли забывая, то ли ещё что-то, но она все равно оставалась хорошим человеком. Я направился к своему лимонному шкафчику, чтобы положить туда учебник по искусству и забрать свой проект. Как ни в чем не бывало, я закрыл дверь и вдруг обнаружил, что справа от меня копошился в шкафчике, который раньше принадлежал белокурой Кесси Эрхофф, уехавшей в Швецию, какой-то парень. Я уставился на него, забыв о всех правилах приличия и личного пространства. Да, это был тот парень из кафе…

– Эй, я тебя вчера видел «У Барри»! Кстати, классный плащ! – с добродушием начал я, не дожидаясь, пока парень перестанет копошиться в шкафчике.

– Оу, чувак, ты меня напугал! – резко выпрямившись и обратив внимание на меня, сказал парень. Было видно, что ему абсолютно не понравилось то, что я вот таким вот наглым образом прервал его. – И да, это пальто…

– Прости, я не хотел… – покраснев и смутившись, ответил я.

– Ах, да ладно тебе, ты чего паришься? Просто это было немного неожиданно, ну и ничего страшного, забыли, – со смешком ответил парень, по-дружески ударив меня в плечо.

– Как тебя зовут? – начал я узнавать у незнакомца.

– Константин, Константин Зервас. А тебя? – все ещё глубоко дыша, ответил мне он.

– Ого, я видел твое имя в списках на зачисление в наш класс, значит, мы в одном классе? Круто. Я Джеймс Дриминг.

– Клево. Слушай, можешь, пожалуйста, мне показать, что где находится? Просто я новенький, все дела… – Попросил меня Константин.

– Да, конечно, без проблем, пошли скорее! – и я потянул его за руку. – Школа отвратительная, потому что здесь учатся они. – я провел рукой по заполненному учениками коридору.

– А шкафчики тоже они зафигачили? – шутливо спросил новенький.

– Ага.

Первым делом, разумеется, я показал столовую:

– А здесь ежедневно по будням набивают брюхи одни из самых лицемерных и скучных людей мира… с ним ни о чем не поговоришь, кроме футбола и всего «мальчишеского», девушки всех игнорируют, следовательно?.. Да, с ними тоже не стоит стараться говорить, – Максимально занудно сообщил ему я.

– Хах, прям как в моей старой школе. Только там это были разговоры типа: «Йоу, чуваки, у меня такой богатый папаша, что он может вас буквально купить и продать, вкатываете, да, какой мой батек богатый? А?» – и мы оба рассмеялись.

Потом актовый зал, репетиционную:

– А тут обычно репетируют всякий «молодежный», поставленный учителями, скучный бред.

– Да не будь занудой, вполне интересное местечко… Для старперских мероприятий.

– Хах, точно.

Спортивный зал:

– Кстати, самое захватывающее, что с этим местом связано, так это то, что мне разбили нос во время баскетбола… да, мяч летел быстро, а я не любил играть, – по-идиотски улыбнувшись, сказал я.

– Хех… знакомо…

– Правда?

– Агась.

Химическую лабораторию, провонявшую спиртами и ещё чем-то, и все остальные кабинеты, а что не успел, то показал после уроков. Пообщавшись с ним, я решил, что это первый человек, с которым мне не скучно в школе.

– Изначально учился я в высшей экономической школе для детей в другом городе, ну, короче, типа вуза для нашего возраста, и переехал в ваш город, потому что принципиально не учил предметы назло родителям, Учителя постоянно на меня жаловались, что вот, мол, Константин не учит предметы, что Константин говорит, что эта чушь никогда не пригодится ему в жизни… учителя же, вместо того чтобы мне помочь и как-то поговорить с родителями по этому поводу, просто решили меня выпереть, да и мои родители отгрохали туда столько денег, что мое исключение было невозможным, как бы я этого не хотел. Но идти я решил до конца, и когда в очередной раз учительница менеджмента отчитывала меня перед всем классом, а делала она это очень часто и при любом удачном моменте, относилась он ко мне по-свински и чуть что докапывалась до меня, используя все самые неприятные слова, какие учитель может сказать ученику, а в ответ на это в последний раз я послал её к черту, да не просто послал, а начал «мериться» с ней словарным запасом, всячески выставляя её тупой овцой, честно сказать, она была той ещё стервой. Согласен, жестко, но выперли меня из этой школы после того случая немедленно – я победил! Родители же меня наказали по самое не балуй и забрали с условием того, что в этом городе я буду учиться исключительно на «пять» и обязательно буду лучшим во всем. – И он рассмеялся во весь голос, а я за ним.

– Мои родители не требуют от меня ничего и принимают меня таким, какой я есть…

– Завидую тебе, чувак, не подумай плохого…

– Да нет, чего ты? Все хорошо.

Прозвенел звонок на историю, и мы направились в кабинет, по пути Константин вспомнил, что то, что он искал у себя в шкафчике, и было учебником по истории! Я посмеялся над этой ситуацией, но потом опомнился, что мой новый приятель первый день в школе. В какой-то степени я был рад тому, что у него нет учебника, это помогло нам сесть вместе «законно». Да и учительница истории, уже немолодая женщина с немалым опытом работы, у нее была смуглая кожа и седая короткая стрижка, да и будучи человеком старой закалки, одевалась она как подобает. Меня поражала её манера ведения уроков, мы почти никогда не пользовались учебником и не открывали его, она вела так, как она смотрела на данную тему, разумеется, она любила, когда кто-то высказывал альтернативное мнение, и была рада поговорить. Учительница разрешила нам с Константином сесть вместе. Но все равно несколько раз поднимала Зерваса, чтобы узнать его познания в истории (как оказалось – он имел багаж знаний, что называется, ого-го!) да и вообще о нем самом, и она расспрашивала новоиспеченного ученика почти весь урок. За 15 минут до конца я пафосно вышел к доске и рассказал свой проект, вследствие получив за него «пять». Урок кончился.