Заложил город царь Петр I на территории, завоеванной у шведов. Он стал вратами в Европу и выходом к Балтийскому морю и был назван именем св. Петра.

Архитектура в городе европейская. Его отличает обилие великолепных зданий в стиле барокко, скульптур, садов, витых оград. Город утопает в зеленых парках, водоемах и золоте. А среди этого великолепия протекает широкая река Нева.

Город выстроен на обоих берегах Невы, соединенных между собой множеством мостов. По ночам они разводятся, пропуская идущие по реке суда. Как и все здания центра, мосты по ночам подсвечиваются белыми, золотистыми и голубыми огнями. И все вместе сливается в единую симфонию и создает прекрасную романтическую атмосферу.

С начала XVIII века город строился идеально правильно по аналогии с европейскими городами тех лет и по капризам Петра Первого, который издал закон, запрещающий строительство из камня на территории всей России. И все каменоломни занимались только поставкой камня для любимого города. Последующие 200 лет столицей России был Санкт-Петербург.

У этого города богатейшая культура – театры, балет, опера. Здесь множество великолепных музеев. Например, знаменитый Эрмитаж, Русский музей, Адмиралтейство и другие. Это музеи с огромными коллекциями оправленных в золото картин, принадлежащих кисти известнейших художников мира.

Каждое лето здесь наступает пора белых ночей, когда на улице светло, как днем. Объясняется это тем, что солнце опускается чуть ниже горизонта и сразу поднимается опять – приходит рассвет нового дня. И темнота так и не наступает.

В эти дни в центре города проходит множество фестивалей и концертов. Все это притягивает в центр жителей города и туристов. И они гуляют и веселятся до окончания очередной светлой ночи, сменяющейся светлым рассветом.

Славится Санкт-Петербург и своими спортивными достижениями – блестящими успехами в футболе, атлетике, хоккее, фигурном катании и других видах спорта.

Мудрецы говорили: «Хороший дом, хорошие инструменты и хорошая женщина обогащают сознание». Все это в России есть в изобилии. Но несмотря на развитость во многих областях, россияне-славяне не слишком терпимы к смуглым людям. И нас – наполовину черных, наполовину белых людей, они называют «черножопыми».

Хочу упомянуть великих поэтов и писателей, живших в этом городе – Толстого («Война и мир»), Достоевского («Преступление и наказание») и Пушкина – величайшего поэта всех времен.

Пушкин заложил основы современной поэзии и внёс неоценимый вклад в развитие русского языка. Он был потомком эфиопского принца, взятого в рабство и преподнесённого в подарок царю. Большинство русских стараются игнорировать этот факт или вообще о нём не знают.

Скажу честно, я немного выучил русский. Правда, на базовом уровне, но достаточном, чтобы поддержать разговор с культурным человеком.

Но поскольку я за равенство полов – полностью игнорирую род слов – и с падежами тоже не дружу, и, находясь в будущем, вдруг падаю в прошлое, а потом обратно, то культурному русскому человеку надоедает меня поправлять, и он начинает задаваться вопросом: может, с ним что-то не так? Мужчина он или женщина? Может, грудь выросла? А у нее – что-нибудь между ног? А сегодня – это вчера или завтра? Или 100 лет назад? А может он и вовсе попал в прошлое, и сейчас возлежит с Екатериной II, которая, как известно, славилась своей любвеобильностью? И наконец, мой культурный собеседник, успевший уже окосеть от моего красноречия, спрашивает на правильном русском: не забыл ли я добавить базилик в вермишель, что у него в голове. Ибо за три с половиной предложения я превратил грамматику в пресную вермишель. У него голова идет кругом. Вермишель в мозгу отдаёт прошлым, настоящим и будущим одновременно. И видя мои порывы продолжить беседу, ему хочется засунуть два пальца в розетку.

Беседа прерывается, и в комнате разливается тишина. Оглушительная тишина.

Я второй день в Санкт-Петербурге. 14 февраля 2018 года. День Святого Валентина. Солнечное морозное утро, за окном -10.

Сегодня начинается конгресс. Солнце улыбается мне и изо всех сил противится, чтобы я присоединился к Дани и Мураду. Мурад смотрит в окно и, как и я, принимает солнечный протест.

И тихонько-тихонько мы приняли душ, оделись и сбежали от Дани к солнцу, готовому с любовью принять нас в свои объятия. И к чертям этот конгресс!

Мы сразу поймали такси и помчались в Эрмитаж, величайший в России и важнейший в мире музей, насчитывающий миллионы знаменитых произведений. Здание музея было выстроено Екатериной II, российской императрицей, в стиле барокко на берегу реки Невы.

Раньше это здание было зимним дворцом русских царей. Мы бродили по музею, переходя из зала в зал, и упивались искусством и обилием золота. Говорили настолько тихо, насколько израильтяне способны говорить тихо.

Отдавшись воображению, я представил на миг, что я Пётр Великий собственной персоной, энергично шагающий по залам дворца и отдающий распоряжения слугам. А они семенят за мной, ловя каждое слово, стараясь поспевать за моим широким шагом, и гонцы тотчас же бегут выполнять мои указания. Хотя мой рост уступает росту Петра Великого раза в два, и если бы я действительно был им, меня называли бы Петр Невеликий.

В одном из залов я даже столкнулся с прадедушкой Пушкина, чернокожим принцем, благородным и роскошно одетым. Но выглядел он каким-то грустным и неприкаянным. Он заприметил меня, потому что я смуглый и потому что еврей, и позвал в свои покои – пропустить по маленькой рюмочке водки – согреться и составить ему компанию. Он подошел и спросил тихо-тихо, так, что я едва расслышал, существует ли до сих пор его царство и есть ли ему куда вернуться.

Я рассказал, что я из будущего. Рассказал, какое будущее ждёт его правнука Пушкина. Но, учитывая положение Эфиопии сегодня, лучше ему остаться в своем времени и потерпеть ради будущих поколений, и что жертва его не будет напрасной. И словно ветер наполнил паруса, он заулыбался и пожал мне руку, полный сил, энергии и вдохновения. Сердечно благословил меня и пожелал счастливой дороги и светлого будущего.

Я вышел из воображаемых покоев, и мной завладела реальность. Я всегда нахожусь либо во власти воображения, либо во власти реальности. И только когда они теряют бдительность – они в моей власти. Но ненадолго.

Вечером мы вернулись в гостиницу. Я немного отдохнул, взял такси и поехал к Тане, подруге Олеси, которая живет в 20 км от гостиницы. Хотя со вчерашнего дня снег не шёл, улицы были им завалены. По краям дорого снег замерзал и превращался в лёд. За несколько дней его нападало много, и по обочинам он громоздился полутораметровыми сугробами.

Такси стремительно неслось по открытому шоссе. Фонарные столбы и вывески набегали на нас и скользили мимо. Только что виднелись вдалеке – и вот они уже рядом. И сразу уносятся вдаль, словно убегают от нас. По дороге к Тане я размышлял об этом городе, поднявшем себя из руин. О человеческой любви к этому городу-герою, о верности и немыслимой отваге.

Когда-то Гитлер решил стереть его с лица земли. И целых 900 дней город был осаждён мощнейшей немецкой армией.

На протяжении 900 дней ежедневный рацион людей составлял 125 грамм хлеба. Только подумайте, грязная горсточка чёрного хлеба – это весь дневной рацион! И так – 900 дней. Работающим взрослым полагалось две горсточки – 250 г.

Но как, какими силами, какими ресурсами, какой волей к жизни надо было обладать, чтобы выжить в этом замерзшем голодном городе? Люди умирали прямо на улицах, вмерзали в лёд, не дойдя несколько метров до дома. Но город выжил. И превратился, по моему мнению и по мнению многих других, в один из самых красивейших городов на Земле.

Санкт-Петербург, тогда ещё Ленинград, первый город в России, получивший звание «города-героя». И это звание он заслужил всецело и полностью.

Ленинград выжил в блокаду. В дни блокады из города был только один выход – через Ладожское озеро. И только зимой, когда озеро замерзало. В этот период удавалось доставить в город кое-какую провизию и самое необходимое. Этот выход назвали Дорогой Жизни.