— Ну, как? — игриво подмигнула блонди. — Неплохо, да?

— Да… — выдавила из себя все ещё ошарашенная Маринетт.

Где-то в дальнем углу комнаты зашуршали страницы глянцевого журнала и послышалось недовольное ворчание:

— Скоро вы? Уже часа два прошло, не меньше. Митинг давно начался.

— Горыныч, не рычи, — весело и в то же время с перчинкой заметила Хлоя. — Мы наводили красоту. Не каждый же день русалка может почувствовать себя в человечьей шкуре, не правда ль? А насчёт митинга не парься. Как раз успеете к самому пику.

Блонди требовательно потянула русалку за рукав пиджака, вынуждая перестать разглядывать себя в отражении и плюхнуться обратно в кресло.

— Гм, нет, — с задумчивым видом заключила она. — Снимай этот топик. Он не смотрится с пиджаком.

— Может, не надо? — со слабой надеждой задала риторический вопрос Маринетт, уже уставшая от этих примерок. В кино это выглядело гораздо веселее. Пафоснее. И эффектнее. Но ее это лишь утомило.

Тем не менее, она уже стягивала пиджак. Буржуа бывает весьма упертой и вредной. Мари успела убедиться в этом всего лишь за два часа общения с ней.

— Давай-давай, в темпе вальса. Вы сами наведались ко мне, так что должны бы знать, на что идете. Это, — она торжественно подняла руки к потолку, — моя территория. И, соответственно, мои правила.

Маринетт с молчаливым смирением позволила «законодательнице мод» помочь надеть на себя черную тонкую кофту с кружевным воротничком. Два мучительных часа Хлоя перемывала косточки неугодным знакомым, но сейчас подозрительно притихла. Пока она застёгивала пуговицы на ослепительно-желтом пиджаке, она улыбалась, но какой-то странной улыбкой! Так улыбаются люди, которым предстоит скоропостижная разлука и они проводят последний вечер с семьёй, и ценят эти счастливые мгновения больше всего на свете. Но Хлоя… к чему эта печаль, к чему меланхолия, печатью закоренившаяся на ее устах?

Русалка опасливо вжалась в кресло. Хлоя выглядит, как ангел. Но внешность зачастую обманчива. И вчера она убедилась, что если Хлоя и ангел, то только несущий разрушения и страдания, эдакий «топор в руках судьбы».

С ней следует быть настороже. Будет ошибкой не воспринимать ее всерьез или спускать с глаз ее маленькие проказы, вроде той, что она устроила сегодня ночью. О! Маринетт обдумала это, взвесила в в своей голове и пришла к закономерному выводу: Хлоя слишком многое на себя берет!

Она не любит Адриана, но не хочет остаться для него всего лишь приятным воспоминанием. Ей управляет желание быть кем-то большим. Она жаждет власти над людьми, над их будущем и воспоминанием. То, как Адриан бросил ее — она не забыла. Она не простила.

Однако и за месть она не хватается, как за свое единственное спасение. Скорее… кожу Маринетт накрывает волна неопределенности, исходящая от дочери мэра. Та сама не ведает, чего хочет. Просто Агрест был для нее опорой — она держалась за него руками и ногами и чувствовала себя защищённой.

Кинув ее, когда она была готова к этому меньше всего, на канун рождества, он выбил у нее почву из-под ног. Она растерялась и не знала, куда себя деть. Проблема в том, что она слишком на него полагалась.

— Вчера мы закончили наш разговор не на самой положительной ноте, но сегодня утром ты явилась ко мне как ни в чем не бывало. Этот, — Хлоя кивнула на Адриана, расположившегося на пуфике с каким-то суровым женским журналом в руках, — тоже после наших стычек вел себя, будто бы ничего не случилось. В этом вы похожи, как две капли воды.

— Не сравнивай нас. Мы из других миров, — с грустью выдохнула Маринетт под внимательным взглядом голубых глаз.

— Как скажешь.

Маринетт напряглась, наклоняя голову то влево, то вправо, словно пытаясь отследить, не дернется ли какая-нибудь мышца лица, выдавая ложь блонди с головой. И… все? Она так просто отстала? В самом деле?

Хлоя неожиданно спустилась вниз, проворными руками сняв пояс с брюк Маринетт. Похоже, она намеревалась перетянуть его каким-то особым образом, чтобы широкие брюки держались уж наверняка, но ежу понятно — она просто тянет время.

Заметив пристальный и откровенно скучающий взгляд Адриана на фигуре Маринетт, Буржуа возмутилась:

— Отвернись, наглец, не смущай даму.

— И чего я там только не видел? — парень закатил глаза, но все-таки демонстративно прикрыл глаза ладонью, отвернувшись к окну.

— Я настаиваю!

Наконец, Хлоя закончила со своими махинациями и, победоносно хлопнув в ладоши, с чистой совестью отпустила ребят на волю.

Правда, следует заметить, что когда Агрест, раскрыв объятия, поманил Маринетт за собой в коридор, обращаясь к той каким-то сладким словечком, Хлоя глупо улыбнулась и, попридержав Адриана за рукав рубахи, судорожно зашептала, как неугомонная сплетница, едва ли не задыхаясь от собственных фраз:

— Что это было? «Идем, милая»? Серьёзно? Ты влюбился в хвостатую?

Адриан оторопел. Он почувствовал, как ее вопросы облепили его, не давая вставить ему и слова.

— Ты фильтруешь свою речь? Влюбиться — это слишком громкое слово. Она мне нравится.

Как дымка затягивала небо над вулканом перед тем, как тот извергнется, так и Агрест чувствовал раздражение, оно закипало в нем, бурлило в его венах, дымились в голове. Мари ушла вперёд него. Вон она, скользит пальцами по перилам и осторожной ходьбой ступает по лестнице. Как бы на непривычной обуви ее нога не подвернулась.

— Только нравится? — хитро сщурила глаза Хлоя.

В этот момент луч солнца скользнул по носу, светлым ресницам, подчёркивая прелестные черты ее лица. Контраст внешности и характера по-настоящему удивителен! Завораживающе удивителен. Настолько, что девушка, пусть и неосознанно, потянула за незримую нить прошлого, связывающую их — и в Адриане проснулся необузданный азарт. Край его губ потонул в ухмылке и он задал встречный вопрос:

— Хах, ревнуешь?

В отличие от игриво настроенного парня Хлоя сделалась серьезной.

— Уже давно нет, Адриан. И она милашка, я желаю вам счастья.

Она говорила — и лёд хрустел ее голосом. Отстраненное величие, холодное спокойствие. Они будто поменялись ролями, когда речь зашла о былых чувствах.

— Какое на хер счастье нам? Ты всерьёз рассматриваешь нас как пару?

— Кто знает… — блонди с растерянной неопределенностью пожала плечами, смотря куда угодно, только не на Адриана.

Агрест почувствовал укол уязвленного самолюбия. Он шагнул в ее сторону и выглядел, словно воин, прижимающий к стеночке крохотную принцессу. Если бы его движения были чуть медленнее, Хлоя бы успела попятиться в свою комнату, но Адриан не позволил ей — он грубо схватил ее за подбородок и с сомнением залепетал:

— Не понимаю. Я думал, ты будешь злиться, что я тебя отшил, но ты не выглядишь… ну…

Он не мог подобрать нужных слов; но сомнения нуждались в разрешении. Он раз и навсегда хотел понять, что теперь между ними, и связывает их что-либо. Ему надоело гадать над ее мотивами. Прямо здесь и сейчас он узнает о ее подлинных чувствах и мыслях. Если подумать, то он редко когда-либо прямо спрашивал ее о чем-то, предпочитая, что она сама все преподнесёт на блюдечке.

— Это звучит так, словно ты расстроен, что я сейчас отшучиваюсь вместо злословия. Что ж, если тебе от этого легче, то я злилась. И долго, поверь. Но потом отпустила и простила тебя. Не льсти себе и не думай, что я делаю это для тебя, потому что ты такой незаменимый альфа-самец: в первую очередь прощение нужно мне, чтобы я не убивалась из-за тебя. Да и давай будем реалистами: у нас бы ничего не вышло.

— Почему ты считаешь, что наши отношения были обречены?

Он действительно выглядел несколько поникшим, но это было связано не с тем, что Хлоя не верила в их отношениях. Дело в другом. Он вцепился в нее, а она не предприняла ни единой попытки, чтобы вырваться или ослабить его хватку. Податливость, нехарактерная дочери мэра, что она могла значить?

— Сам подумай: мы искали друг в друге утешение. И нашли, потому что других вариантов просто не было. А Маринетт — это другое. Она ведь русалка, а ты человек. Вы, конечно, можете заводить громкие восклицания о том, что понимаете боль и тоску друг друга, но это будет бессовестной ложью. Вы из других миров, и все же… питаете взаимную симпатию друг к другу. Не это ли любовь, воспеваемая в сказках всех народов?