– И долго вы намерены нам врать? – внезапно поинтересовалась Беру.

– Что ты там видел, Клигг? – не отстала от нее Шми.

– Ничего, – упорствовал старший Ларс.

– Ладно, тогда что ты там слышал? – Шми слишком хорошо знала мужа, чтобы помнить, как он умеет прятаться за словами.

– Банту я слышал, и больше ничего, – Клигг пошел на попятный.

– И ты считаешь, что это банта тускена, – заявила Шми. – Далеко?

– Кто знает? Ночь, ветер… Может, несколько километров.

– Или?

Клигг вернулся в комнату, остановился перед женой.

– Что ты хочешь от меня, любовь моя? – спросил он, обнимая ее. – Я слышал банту. Я не знаю, сидел ли сверху тускен.

– Но были и другие следы, – вдруг прорвало Оуэна. – Доррс нашел их поодоо. Навалили целую кучу прямо на сенсоры.

– Еды в пустыне сейчас мало, – перебил сына Клигг Ларс. – Вот они и жмутся к фермам.

– Или тускены осмелели и подбираются к домам. И пробуют, как у нас обстоят дела с системами безопасности.

Шми не собиралась быть пророком, но не успела она закончить фразу, как взревела сирена. Где-то кто-то прорвал ограду.

Оуэн схватил лазерное ружье и вместе с отцом выскочил из дома. Шми и Беру жались друг к другу за их спинами.

– Оставайтесь здесь! – приказал им Клигг. – Или возьмите оружие, что ли!

Женщины попятились, и Клигг зигзагом побежал через двор, зная, что сын прикрывает его. Он низко пригнулся, готовый выстрелить во все, что будет напоминать тускена хотя бы отдаленно. Он давно запомнил, что в таких случаях сначала нужно стрелять, а уж потом смотреть – во что.

Но до этого дело не дошло. Они обыскали весь периметр, разве что не просеяли песок, но не нашли ни одного следа.

Этой ночью они спали по очереди, даже во сне не выпуская оружия из рук. А наутро на восточной стороне двора Оуэн отыскал причину сработавшего сигнала тревоги: отпечаток ноги на небольшом участке плотного песка. След был не такой уж и большой и вовсе не принадлежал банте. Его оставила почти человеческая нога, обернутая в мягкую тряпку.

– Надо поговорить с Доррсом и остальными, – объявил Клигг, когда Оуэн показал ему находку. – Собрать народ и загнать зверей обратно в пустыню.

– Бант?

– И их тоже, – Клигг сплюнул на песок.

Оуэн никогда не видел, чтобы отец был так зол.

Ну вот, теперь даже в собственном кабинете Падме не чувствовала себя уютно. Ей выделили покои в дворцовом комплексе, но с остальным дворцом комнаты не соединялись. Стол был завален голографическими дисками, официальными документами на твердом носителе, безделушками и прочей чепухой. И над всем этим беспорядком в воздухе висела голографическая таблица: в одной графе абстрактное изображение солдата, в другой – вымпел переговоров. И в той, и в другой – почти поровну голосов.

То есть во время голосования Сенат расколется почти пополам. И теперь все равно, станет Республика создавать регулярную армию или нет. Орден, разумеется, выскажется против, но у них нет права голоса. А жаль. Больше всего уязвляло, что практически все сенаторы будут преследовать собственные цели, весь спектр – от потенциальных контрактов и военных поставок на собственных планетах до банальных взяток. Никто не станет думать о благе Республики. Никто.

А вот Падме решительно стояла на своем: она должна помешать. Точка Республика создавалась на принципе терпимости. В ней десятки тысяч систем, и рас – еще больше. И единственное, что их объединяло – терпимость. Терпимость друг к другу. Единая армия станет не решением проблемы, а наоборот – чем дальше от Корусканта, тем вероятнее ее несанкционированное подавляющее воздействие.

Шум за окном отвлек внимание и заставил выглянуть наружу. Насколько можно было разобрать, какие-то люди дрались между собой, а дворцовая стража пыталась их разнять.

Падме вздрогнула и оглянулась: в дверь кабинета шагнул Панака.

– Просто проверяю, все ли в порядке, сенатор.

С тех пор как она перестала быть королевой, капитан дворцовой стражи добровольно взял на себя обязанности личного телохранителя. По крайней мере, пока Падме находилась на Набу. Сейчас Панаке было уже далеко за сорок, но он сохранил прекрасную форму и, похоже, в рукопашной схватке с легкостью мог побороть любого своего соотечественника. При нем Падме чувствовала себя легко и спокойно.

– А разве за безопасность королевы отвечаешь не ты?

Панака кивнул:

– Там все в порядке.

– Что это за люди? – Падме указала на окно и потасовку за ним.

– Шахтеры, – отрывисто пояснил капитан. – Контрактники. Вас их дела не касаются, сенатор. На самом деле я шел поговорить с вами об обеспечении безопасности вашего возвращения на Корускант.

– До него еще несколько недель.

Панака посмотрел в окно.

– Значит, удастся хорошо подготовиться.

Спорить с упрямым капитаном дворцовой стражи – себе дороже. Все равно лететь придется на корабле, официально приписанном к флоту Набу, и Панака имеет полное право вмешаться. Даже не право, он должен вмешаться. И если говорить правду, его забота радовала Падме, хотя девушка ни за что не призналась бы ему в этом.

Новые крики внизу, во дворе, отвлекли бывшую королеву. Падме поморщилась. Еще одна проблема. Всегда найдется какая-нибудь проблема, просто несчастье какое-то. Может быть, разумным существам просто необходимо создавать трудности себе и окружающим, особенно – когда все хорошо? Может быть, такова их природа? Или сестра все же права?

– Сенатор? – терпеливо напомнил о своем существовании Панака.

– Да?

– Мы должны обсудить вопросы безопасности.

Падме послушно прогнала из головы воспоминания о дворике, нагретой солнцем густой зелени и играющих ребятишках. Раз капитан Панака сказал, что они будут обсуждать вопросы безопасности, значит, сенатору Падме Амидале Наберрие придется обсуждать вопросы безопасности.

– Давно надо было перестрелять их всех! – Клигг чуть было не разбил тарелку, с силой поставив ее на стол.

Еще одна ночь прошла под перекличку банта, и теперь уже никто из четверых обитателей фермы Ларсов не сомневался, что пришли тускены. Народ песка прятался где-то поблизости, наверное даже сейчас наблюдая за огнями в доме.

– Они – звери, дикие звери! – продолжал бушевать хозяин. – Надо сообщить властям в Мос Айсли, пусть уничтожат этих вредителей! И вонючих йавов туда же!

Шми со вздохом погладила мужа по руке.

– А йавы тебе чем не пришлись? – спросила она. – Они нам помогают.

– Что ты за них заступаешься? – взревел Клигг; Шми испуганно отдернула руку. – Прости. Ладно, йавов пусть не трогают. Только тускенов. Они – всего лишь дикие звери, – упрямо повторил он. – Они крадут и убивают. От них добра не жди.

– Пусть только сунутся, – поддержал отца Оуэн. – Не многие из них вернутся в пустыню.

Клигг одобрительно кивнул.

Они попытались доесть ужин, но каждый раз, когда неподалеку взревывал банта, все вздрагивали Руки сами тянулись к оружию.

– Слушайте, – вдруг произнесла Шми.

Все насторожились, но, сколько бы ни напрягали слух, никто ничего не услышал. Снаружи выл только ветер, банта молчали

– Может, они просто проходили мимо? – высказала предположение Шми, когда убедилась, что все остальные слышали то же, что и она: тишину – Кочевали в другой район пустыни и просто проходили мимо?

– Завтра утром сходим к Доррсам, – постановил Клигг. – Соберем фермеров, да и в Мос Айсли следует сообщить.

Он посмотрел на жену и кивнул.

– На всякий случай, – добавил он.

– Утром, – согласился с отцом Оуэн.

На рассвете, прежде чем уйти, мужчины осмотрели ограду и плотно позавтракали. Шми приготовила им еду и пошла к влагоуловителям – собрать грибов, как делала каждое утро. Они намеревались встретить ее по дороге на ферму Доррсов, но нашли только следы.