– С другой стороны, – продолжал Клигг Ларс, вытряхивая мелкий песок из одежды и волос, – может быть, придут тускены и утащат его. Ты же не боишься тускенов, Ц-ЗПО, верно?

– Мои программы не предусматривают такое чувство, как страх, – с достоинством откликнулся робот.

Наверное, если бы он не трясся всем телом и не заикался, он бы сумел убедить в этом неподготовленную аудиторию. Беру опять захихикала, даже Оуэн улыбнулся.

– Хватит! – вступилась за Ц-ЗПО Шми. – Ах ты, бедняжка! Ну, не стой столбом, мне понадобится и твоя помощь. А ты, – проходя мимо мужа, она попыталась посмотреть на него суровее, чем в предыдущий раз, но не выдержала и игриво хлопнула по широкому плечу, – ты просто ужасно ведешь себя по отношению к несчастному дроиду.

– Что ж, – Клигг столь же неудачно попробовал изобразить злодея и, зверски (по его мнению) прищурившись, оглядел кухню. – Если, мне нельзя повеселиться с жестянкой, придется поискать кого-нибудь другого.

Грозный взгляд остановился на Беру. Девочка смущенно ойкнула.

– Клигг!

– Что? Если она собирается жить здесь, пусть привыкает защищаться.

– Папа!!!

– Ой, только не набрасывайтесь на доброго старого Клигга, – вдруг подала голос Беру, а Шми подумала, случайно или все-таки специально ударение девочка поставила на слове «старый». – Хорошей же женой я буду, если не сумею переспорить его!

– Ага! – возрадовался старший Ларс. – Вызов!

– Было бы кого вызывать, если спросите у меня! – парировала Беру.

Шутливая перепалка разгорелась с такой силой, что не будь вода так ценна для них, Шми давно принесла бы ведро и вылила на головы мужа и будущей невестки. Да и Оуэну не мешало бы остудиться. А то заладил однообразно: «Папа, папа…»

К словесной дуэли Шми не прислушивалась. Ей нравилось наблюдать за Беру. Да, девочка превосходно подходит для жизни на водосборной ферме. Какой характер! Грубоватый Клигг – боец хоть куда, но Беру, когда позволяет ситуация, даст многим фермерам сто очков вперед. Шми начала накрывать на стол, улыбаясь, когда до ее ушей долетало особо колкое замечание будущей невестки.

Она так увлеклась, что не заметила, когда по комнате принялись летать не только язвительные высказывания. И перезрелый фрукт застал ее врасплох.

Разумеется, остальные расхохотались.

А когда Шми развернулась, чтобы отчитать шутников, все трое уже давились смехом. Вот только Беру пыталась скрыть смущение. Похоже, именно она запустила импровизированным снарядом в Клигга, но взяла мимо цели.

– Послушная девочка, – с удовольствием заметил Клигг, восторженно булькая. – Всегда знает, когда остановиться.

Шми аккуратно собрала с себя в плошку оранжевую мякоть, а потом выплеснула содержимое плошки на мужа.

Клигг задумчиво помолчал. И потянулся за вторым тангарутом.

Битва была короткой, но яростной, и, несмотря на то что угроз в воздухе летало больше, чем настоящих снарядов, комнате все-таки потребовалась уборка. Дети вызвались не только помочь, а даже все сделать сами, но Шми прогнала их.

– Займитесь лучше собой, – сказала она. – Клигг начал, ему и убирать. Идите, идите, я позову, когда ужин окажется на столе, а не на стенах.

Старший Ларс засмеялся.

– А в следующий раз ляжешь спать голодным, – Шми пригрозила ему ложкой. – И в одиночестве!

– Во как! – Клигг в знак примирения поднял руки. – Да никогда!

Ложка указала на дверь, за которую Оуэн и Беру поспешили ретироваться.

– Хорошая будет жена, – сказала Шми вслух то, что думала весь вечер.

Клигг сгреб ее в охапку, прижал к себе

– Мы, Ларсы, всегда любим самых лучших женщин.

Шми знала, что если сейчас повернет голову, то увидит, как муж улыбается. И знала, что улыбнется в ответ. Так она и поступила. Да, она находится именно там, где ей самое место. Честная хорошая работа, удовлетворение от нее и достаточно свободного времени, чтобы немного повеселиться. Шми всегда мечтала именно о такой жизни. Пыль дальних дорог – не для нее.

Она негромко вздохнула.

– Опять думаешь о своем парне, – сказал Клигг Ларс. Он не спрашивал, он знал.

– Все хорошо, – пробормотала Шми в ответ, стараясь разогнать темное облачко, заслонившее солнце. – Я знаю: с ним все хорошо. Он в безопасности.

– Но когда мы начинаем веселиться, ты хочешь, чтобы он был здесь.

Шми удалось улыбнуться.

– Да, – согласилась она. – И не только тогда. Я хотела, чтобы Анакин был здесь с того самого момента, когда мы впервые увидели друг друга.

– Пять лет назад, – вставил Клигг.

– Ты бы ему понравился. И ты, и Оуэн…

– Думаешь, Анакин с Оуэном сумели бы подружиться? – с сомнением спросил Клигг, но тут же сам отмахнулся от собственных слов. – Ба! Конечно же. Подружились бы!

– Ты даже ни разу не видел Ани, – проворчала Шми.

– Парни стали бы друзьями в наилучшем виде, – уверенно заявил муж. – Как может быть иначе? С такой-то матерью…

Шми поцеловала его. Сначала – в знак благодарности, потом – совсем по-другому. Но думала она теперь об Оуэне, о расцветающих отношениях между ним и милой Беру. Шми любила их обоих.

Но вместо того чтобы успокоить, мысль о пасынке встревожила ее. Часто Шми спрашивала себя, а не из-за Оуэна она столь охотно и быстро согласилась выйти замуж за Ларса? Она погладила мужа по широким плечам. Шми любила его. Она наконец-то кого-то любила, не порывисто и страстно, как когда-то, то давнее чувство казалось теперь почти нереальным. Ровное спокойное чувство радовало ее, хотя сначала казалось, что это – лишь благодарность за избавление от рабского ошейника. Но все-таки, какую роль сыграл в ее решении Оуэн? Вопрос мучил ее все эти годы. Может быть, нужно было заполнить ту пустоту в сердце? Анакин ушел – гораздо раньше, чем могла предположить Шми, и у нее осталось так много чувств, которые нужно было кому-то отдать. А Оуэн у была нужна мама…

Интересно, а на самом деле смогли бы мальчики подружиться? Они такие разные… Когда подойдет время, Оуэн примет у отца ферму, а Клигг передаст ему все дела, как когда-то сделал отец Клигга, а еще раньше – дед, как заведено в семье Ларсов из поколения в поколение. Оуэн, сметливый и добродетельный наследник этой земли, едва ли когда променяет гордость и удовольствие фермерской жизни на, может быть, более тяжелую, зато яркую жизнь.

А Анакин…

Шми чуть было не рассмеялась, представив, как ее нетерпеливый сын, чья голова забита мечтами о дальних странствиях и подвигах, возится с влагоуловителями. Кончилось бы все тем, что Клигг постоянно бы злился и ругался: точно так же, как тойдарианец Уотто. Анакин умеет вывести из себя всех обстоятельных и солидных, а его жаждущую приключений душу не приручишь никаким чувством ответственности перед поколениями фермеров, гнувших здесь спину. Гоняться на болидах, летать среди звезд, искать на свою голову подвигов – вот это как раз по нему. И как раз то, что выводит Клигга из себя.

Воображение нарисовало раскрасневшегося супруга, в гневе разыскивающего, куда подевался Анакин, который в очередной раз замечтался, глядя на небо. Шми тихонько хихикнула.

Клигг покрепче обнял ее, не догадываясь о причинах смеха.

Шми, наконец-то, было хорошо. Она – там, где должна быть. А Анакин – там, где должен быть он.

Она больше не носила пышных и неудобных одежд, которые когда-то были признаком ее высокого положения. И больше не было нужды надевать тяжелые головные уборы, от которых ныли плечи и шея. И можно было не проводить томительных часов в кресле, пока горничные укладывали волосы особо затейливым образом и накладывали на лицо ритуальный грим. Достаточно было простого белого платья и двух обычных косичек. Но, странное дело, порой ей казалось, что без всей этой брони она уязвима и беззащитна. Но – один взгляд в зеркало, и бывшей королеве вновь было легко.

А когда жизнь становилась совсем уж в тягость, можно было прилететь домой и повидаться с родными. Сейчас она сидела на нагретой солнцем скамье возле женщины, которая была очень похожа на саму Падме, только чуть-чуть постарше и, может быть, чуть-чуть больше женщиной. Платье соседки было еще проще, а волосы не так тщательно причесаны. Но это не мешало ей быть красивой. И если Падме Наберрие сияла всей красотой юности, то от Солы (так звали вторую) веяло силой и уверенностью зрелости.