– Ну, кукла, как твои дела?– поцеловав в щёку, спросил дядя.
– Да всё нормально, только пить очень хочется.
И тихим голосом добавила:
– И есть.
Он поставил большой пакет на тумбочку, достал оттуда термос с куриным бульоном, пачку сока, минеральную воду без газа, бутылку кефира и сказал:
– Мария! Теперь дело пойдёт на поправку. Мама передавала тебе привет и сказала, что вечером приедет. А где твой телефон?
– Украли вчера в маршрутке, когда возвращалась домой. Жалко, новый был.
– Не расстраивайся, телефон в этой жизни не главное. Жили же как-то раньше и без телефонов. И хорошо жили…К примеру, твой прадед на коне ездил за солью сейчас уже в другое государство. Говоришь мобильный? Связь?! В то время связи не было никакой, за исключением разве что почтовой, – с улыбкой на лице произнёс мужчина. – Человек вставал рано утром, запрягал коня и уезжал. Никто не знал, когда тот вернётся. Через три, пять, десять дней… Где он? Что с ним? Здоров ли? Сыт? Купил ли соли, в конце концов? Только по приезде семья узнавала, с какими приключениями столкнулся он в пути, где ночевал, кого видел, в чём себя ограничивал, почему так долго отсутствовал.
– Дядя Андрей, ну ты копнул!
– Чистую правду тебе говорю, племянница, раньше так и было.
– Не спорю, думаю, можно прожить и без телефона.
– Хочешь сказать, скучно?
– Нет, не скучно…тяжело, если говорить о телефоне, как о средстве связи, а не развлечении. Честно, обидно немного. Если бы я его разбила, утопила или Майра стащила… А то свистнули при свете бела дня! Чему тут радоваться?! Одни убытки.
Первым её телефоном была огненно–красная раскладушка, купленная родителями перед тем, как ей пойти в школу. Сменила её белая широкая модель с клавиатурой Кверти, потом пришло время золотого слайдера, розового смартфона, много их было. Вот и этот, почти новый, украденный красавец, навсегда останется в её памяти.
Голос родственника вернул девушку в реальность.
– Может, тебе старенький из дома привезти?
– Нет, не надо, жили же как-то раньше. Выдержу и я неделю. Конспектами займусь, умные книжки почитаю, время мигом пролетит. Если что, на посту за углом стационарный есть. Я видела. Древний такой.
Мужчина вопросительно посмотрел на девушку.
– Дисковый, что ли?
– Он самый, – коротко ответила Маша.
– Это не убиваемый аппарат!
– Ошибаешься, дядя, убиваемый. Ничто не вечно в этом мире! Майра с ним быстренько в деревне разобралась, потянула за шнур и всё. Падения с комода, к сожалению, он не пережил. Бабушка сказала, что с момента подключения телефон никогда не ломался. Она этот день хорошо запомнила, Брежнева хоронили.
– Ух ты, какие подробности всплыли.
– Да. Я на всякий случай в интернете посмотрела, хоронили Брежнева 15 ноября 1982 года. Получается, телефон хозяйке верой и правдой 37 лет прослужил. И если бы не досужая Майруша…
Мужчина весело хохотнул.
– Хочешь сказать, отпахал бы ещё 37?
– А вдруг! Чем черт не шутит.
– Ладно, – твёрдо подытожил мужчина и бегло взглянул на часы. Будем надеяться, твоя четвероногая красавица не доберётся до аппарата на посту, а значит, перебоев со связью нам удастся избежать. Звони если что, уже у дверей сказал дядя Андрей и вышел.
– Ок, – услышал он за спиной.
Ох уж эта молодёжь со своими «Ок», «Норм», «ХЗ», «Анон». Нет, он конечно, не противник всей этой новомодной ерунды. Может быть, она его раздражает? Задался мужчина вопросом. Нет. Он бы так не сказал. Сам когда-то дурачился, говорил и делал такие вещи, о которых до сих пор не очень приятно вспоминать. Ладно, самому себе признаться-то можно. Стыдно, стыдно вспоминать. Было время, был он молод… Теперь делать ошибки их время пришло. Стоп. А с чего это, собственно говоря, он себя в старпёры раньше времени решил записать. Ну-ка, стоп! Сто-о-о-п, дружище! Рано ещё семьдесят седьмой год рождения в старики записывать. Ну и что, что седина на висках проступила? Вес? Ерунда! Три злосчастных килограмма, не напрягаясь, за месяц смогу сбросить. Майонез – отмена! Кофе и чай можно без сахара пить. Всё это ерунда, мелочи жизни! Главное в этом деле – душа, а душа, душа у него молодая. Душа его, кому хочешь, ещё фору даст. И нечего по пустякам к детворе придираться … Всё ему нравится: и ок, и норм, и реп тоже. Он не старый. Он ещё молодой! Он еще ого-го-го – какой!
Глава 4
АША?
Роберт проснулся от громкого женского голоса в соседней палате, который рассказывал в основном о том, что пациенту ничего нельзя. Ни пить, ни есть, ни вставать. Ночью он не успел внимательно рассмотреть место своего пребывания, поэтому делал это сейчас, терпеливо ожидая лечащего врача и его приговора.
Шаркая подошвами, в палату вошла окутанная едким запахом хлорки и крепкого табака пожилая санитарка. Согнувшись в три погибели, она втащила в комнату ведро с водой, влажной тряпкой вытерла пыль с подоконника, тумбочек, батареи, повозила шваброй из угла в угол, распылила в туалете освежитель воздуха «Сирень» и ушла со словами:
«Ну, драчун, прощевай, у тебя всё».
Его доставили в больницу на скорой помощи. Хирург наложил ему швы на рану, а дежурный невролог диагностировал лёгкое сотрясение головного мозга. В палату он попал уже в третьем часу и заснул без задних ног, едва коснувшись кровати. Остаток ночи Роберт спал как убитый: ничего не видел, ничего не слышал, ничего не чувствовал. Ему снились танцующие девушки с ядовито-зелёными волосами, дерзкие подростки с короткими ирокезами, седовласые байкеры в коже. Проколотые уши, ноздри, пупы. Грязные пятки танцующих. И небо умопомрачительной красоты, на котором сияли мириады разноцветных звёзд, они игриво дрожали, как плечи танцующей «цыганки».
На обходе престарелый и нудный хирург осторожно заметил, что не ту он музыку слушает, и если бы вчера он выбрал, к примеру, консерваторию вместо рок-фестиваля, то сейчас бы проснулся у себя дома без «свалившейся» на него головной боли. Потом Валерий Рудольфович прописал Роберту множество каких-то лекарств, витамины группы А, В, С, Е и обязательный постельный режим. Порекомендовал исключить телевизор, громкую музыку и компьютерные игры, а также физические нагрузки, активное времяпрепровождение. Необходимо сбалансировать ежедневный рацион, исключив из него на время лечения продукты, провоцирующие колебание давления (сладости, кофеин, жирную и острую еду, спиртные напитки, табак). Только полный покой при неярком освещении. Вставать можно было в туалет или в случае острой необходимости.
Роберт лежал в постели и дремал. Боль в голове не утихала. Лёгкая тошнота и слабость донимали его без перерыва с того самого момента, как он открыл глаза, точнее один глаз, второй, отёкший, приоткрыть Робу было пока не под силу. Шум в ушах время от времени то появлялся, то исчезал вместе с повышенной потливостью и отрывками вчерашнего вечера, в котором всё, кроме финала, казалось ему просто идеальным. Живая музыка, невероятно смелый народ, его неформальная одежда, классные прически, нестандартное поведение, сам город, даже разговорная снижено-грубая лексика – да всё было очень забавным. Мероприятие это, как глоток свежего воздуха, взбодрило Роберта, заставило отвлечься от рутины неотложных дел и вспомнить, что ему всего двадцать пять. Ни тридцать, ни сорок, а двадцать пять. И! если бы сейчас на его лице вместо побоев красовался здоровый румянец, как после получасовой прогулки на свежем воздухе, можно было бы смело утверждать, что рок-фестиваль пошёл ему только на пользу. А поскольку отражение в зеркале что в фас, что в профиль пугало даже хозяина, затевать такого рода разговор даже с самим собой Робу не очень-то и хотелось.
Вдруг детский голос, прозвучавший где-то совсем рядом, заставил выйти его из затуманенного состояния. Маленький непоседа громко носился в соседней палате. Было слышно, как мяч ударялся о пол, мебель, стены, а неугомонный всё резвился, весело хлопал в ладоши, визжал от восторга и постоянно звал какого-то Ашу. Поначалу Роб никак не реагировал на детские крики, женскую болтовню, раздражающе звонкие удары мяча, сопровождаемые одиночными выстрелами из игрушечного автомата. Не реагировал, пока из-за стены часто и громко не стали раздаваться длинные автоматные очереди, попадающие точно в цель – в его нервы. Но потом пронзительный детский голос заглушил все остальные звуки, заставляя молодого человека попросту возненавидеть неизвестных ему взрослых людей за преступное бездействие. А ребёнка за чрезмерную гиперактивность. «Глухонемого» же, безжалостного Ашу Роберт с лёгкостью обвинил бы в бездушии, если бы тот, конечно, попался ему где-нибудь в тёмном больничном коридоре. Он бы тогда быстро подобрал подходящие выражения, чтобы как следует отчитать его, на ходу бы придумал и внёс изменения в Кодекс РФ об административных правонарушениях (КоАП РФ), даже если бы с Ашей рядом стояли папаша с мамашей. Собственные мысли вызвали улыбку на лице молодого юриста, а также нежные воспоминания о крестнице Еве. Она была постарше этой мелюзги, но когда пребывала в том самом, слегка возбуждённом настроении, ничуть не уступала его беспокойным соседям, а быть может на несколько децибел превосходила.
