Чтобы добраться до остановки, Маше пару раз потребовалось передохнуть у газетных киосков. Делая вид, будто она чем-то всерьёз заинтересовалась, девушка внимательно рассматривала переполненные полки с канцелярским товаром, пока не наткнулась на маленькие дешёвые книжки в мягком переплёте.

–Вы что-то хотели? – поинтересовалась женщина-киоскёр, выглядывая в свежевыкрашенное окошко.

– А детективы есть? – спросила Маша.

– Детективы продала, осталась одна любовь! – улыбаясь, ответила женщина.

– К сожалению, любовь мне не нужна, – вежливо сказала Маша.

– Любовь нужна всем, – произнесла уверенно продавщица, – особенно таким молоденьким, как ты!

– Мне нет, – отрезала девушка и продолжила свой путь по тротуару.

Маша дошла до остановки и села на свободную скамью. Жара сводила её с ума. Щурясь от солнечных лучей, она посмотрела через дорогу, где за пышным кустом спиреи виднелась сладкая парочка. Прощаясь, парень нежно обнимал девушку, а та шептала ему что-то интимное на ушко, кокетливо поправляя ворот его клетчатой рубахи. «На ловца и зверь бежит», – подумала Маша, глядя на знакомую фигуру вновь располневшей подруги. Зачем она одела эти белые джинсы? Они же делают её зад на два размера больше. Надо как-то выбрать подходящий момент и сказать Веронике, что она снова набрала лишние килограммы. Как говорится, поставить перед фактом. Хотя, зачем расстраивать девчонку, зеркало в доме у неё имеется, зрение в порядке, да и если её сейчас обнимает очередная настоящая любовь, то, наверняка, она сама скоро сядет на гречневую диету, а может, и не на гречневую, а может и не сядет…

– Вера! – окликнула Маша девушку.

Подруга и глазом не повела, лишь только из-за куста показала кулак.

Маша вспомнила, что та на людях предпочитала короткое Ника, поэтому, улыбаясь из последних сил, крикнула так, как полагалось.

– Ника!

Девушка чмокнула широкоплечего парня в щёку и поспешила к переходу.

– Ты его видела? – громко прощебетала девушка, не обращая никакого внимания на трёх школьниц с огромными рюкзаками, которые стояли у остановки.

– Видела, – спокойно сказала Маша.

– Вчера в хинкальной познакомились, скажи, красавчик!

– Нормальный.

– Нет, Гордеева, так не пойдёт. Скажи, красавчик?

Маша громко вздохнула.

–Ну, скажи!– не отступая, требовала Ника.

– Красавчик, – послушно повторила за подругой девушка только лишь для того, чтобы остановить этот примитивный диалог.

– Машка, послушай, ты не обидишься, если вечером на площади Гриша будет вместе с нами.

– О, красавчика зовут Гриша.

Ника смущенно опустила глаза.

Маша обрадовалась такому повороту событий. Ей совсем не хотелось врать единственной подруге, впрочем, как и беспокоить. Да и что она могла ей сказать, она сама ещё толком ничего не знала. Ну, болит живот, и что? Сейчас одно неверное слово, и каждые двадцать минут будет разрываться телефон, посыплются вопросы, пытка продлится до ночи. А как же планы? Настроение? Нет, говорить нельзя. Да и Гриша, или как там его… вовремя подвернулся. Умолчать – значит просто не сказать, а обмануть – значит сказать неправду. Да, так и есть. Всё правильно. Незачем её волновать, Бог даст, всё обойдётся. Врач посмотрит, пропишет таблетки, они подействуют… Зачем лишний раз волновать близких людей… Да, всё так и будет.

– Ника, у меня тут кое-что намечается на вечер, поэтому я скорее всего не смогу быть…

– Что намечается? Что может быть важнее рок-фестиваля? – с тревогой в голосе спросила девушка.

– Пока не могу сказать.

– Опять работа?

– Не совсем, но если меня вовремя не будет, не жди. Поняла?

Переполненная раскалённая маршрутка напоминала небольшую сауну с единственным открытым окном – у водителя – и люком. Маше было нехорошо, а насыщенный запах потных тел, смешанный с мужским и женским, дешёвым и не очень приторным парфюмом, заставил девушку выйти на одну остановку раньше. Выходя из маршрутки, она услышала ставшее уже привычным больше, чем за полгода тихое перешёптывание за её спиной. Девушка тут же пожалела, что не кинула в сумку очки или хотя бы одну из новых бейсболок, предусмотрительно купленных к летнему сезону. Проходя мимо доски объявлений, Маша с грустью посмотрела на плакат, приглашающий всех любителей рока, и не только, на пятый Open Аir  фестиваль в их городе. Доносящийся с площади саунд чек больно резанул по ушам, а потом и по остальным органам чувств, из которых слабейшим звеном оказались глаза. Она сглотнула подступивший к горлу ком, вытерла непрошеные слёзы и, аккуратно переставляя ноги, пошла по тротуару домой, утешая себя мыслью, что на шестой ОА обязательно попадёт (если, конечно, переживет этот день).

Каждый год с одногруппницей Никой они ходили на рок-фест, несмотря ни на какие проделки небесной канцелярии. Сегодня была замечательная погода, а два года назад после девяти вечера начал моросить небольшой дождик, промочивший их тогда за несколько часов до нитки, но так и не прогнавший домой ни одну из девушек – будущих педагогов. Они отлично провели время на свежем воздухе, слушая хорошую музыку в компании таких же фанатов рока. Напелись, насвистелись, накричались, наплясались, в общем, отожгли по полной. Выплеснув весь негатив и зарядившись на год вперёд самыми положительными эмоциями, уставшие, но такие довольные, они возвращались домой, с нетерпением ожидая следующего феста.

Сейчас у Маши были знакомые, приятели, подруга Ника, а раньше… Что было раньше? Школьные годы чудесные, хуже которых, по сей день в её жизни не было ничего. Девушка предпочитала не вспоминать это время, но иногда тревожные ночные сны уносили повзрослевшую Марию Гордееву в шумный класс, где каждый второй превращал её жизнь в ад.

Так сложилось, что с самого детства она ощущала на себе презрительные взгляды, слышала обидные смешки за спиной и дразнилки. Как правило, они надолго прилипали с чьей-то лёгкой руки, а точнее языка. За десять лет школьной жизни она успела побывать шваброй, вышкой, каланчой и даже жирафой. Придя из школы домой и сделав уроки, она ждала отца с работы. Дождавшись папу, Маша садилась к нему на колени и горько плакала. А тот, тяжело вздыхая, целовал свою дочь в макушку, шепча утешительные слова, в которых Маша так нуждалась. Виктор Петрович сам был высокого роста. В кого же было уродиться дочери?! Уже с первого класса Мария Гордеева занимала высшую строчку в неофициальном зачёте одноклассников по росту, где твердо удерживала лидирующую позицию на протяжении всех одиннадцати лет, вплоть до выпускного. И все бы ничего, если бы не чрезмерная худоба, делавшая нездоровой внешность рослого ребёнка. Длинные худые руки, ножки обтянутые капроновыми колготками бросались в глаза даже взрослым воспитанным людям, пытавшимся всячески сгладить очередную порцию издевательств, направленную в сторону несчастной, замученной девочки с красивыми черными глазами. К сожалению, воспитанные люди не могли находиться поблизости круглосуточно, и Маша то и дело слышала болезненные укусы одноклассников и других обитателей школы в свой адрес. Так продолжалось до десятого класса.

      В тот год Маша подхватила бронхит и долго не могла выздороветь. Родителям пришлось принять нелёгкое решение – отправить её в деревню к бабушке, которая была рада помочь и искренне переживала за внучку.

На балансе подворья бабы Вари числились две коровушки-ведёрницы, рогатая коза, ежегодно приносившая двойню, за что и была в особом почёте, и пяток кур-несушек чёрного окраса. Переехав к бабушке в конце февраля, Маша начала поправляться и уже в начале марта пошла в сельскую школу. Она хорошо училась и ни с кем не конфликтовала, а в деревне её стали называть «внучкой бабы Вари», и это было лучшим, что она слышала в свой адрес за всю жизнь. Парное молоко с горячим хлебом, чай с шиповником и липой, мед, жар русской печи и, конечно же, безграничная любовь заботливой бабули сотворили чудо, и Маша полностью вылечилась. Семь месяцев спустя из гадкого утенка она превратилась в прекрасного лебедя, набрав недостающие килограммы и округлившись в нужных местах. За время проживания в деревне Маша научилась вязать носки, шить на старенькой швейной машинке, хорошо разбираться в грибах, плавать в речке, благодаря бесценным мастер-классам бабы Вари перестала бояться дрожжевого теста. Ну а самое главное – нашла настоящих друзей, которых у неё толком никогда и не было.