– Да в мое!

Сестра на секунду отвела взгляд от дороги, повернулась в мою сторону и прищурилась.

– Темно… Что там еще? Не вижу…

Вокруг действительно было уже темно. Фонарных столбов не было вовсе, а фары машины освещали только пустую дорогу. Но мне не могло показаться. Именно в эту секунду я, практически не моргая, вел взглядом то, что приминало колосья. Я потянулся в карман за мобилой, чтобы посветить фонариком в окно. Но идея оказалось неудачной: белый свет ударился о стекло и рассеялся по машине, отчего в окне я увидел лишь свою физиономию: настоящее лохматое чудище, не хуже сестры.

– Красоты природы запечатлеть решил? – усмехнулась Машка, забыв о моем предупреждении. – Лошара, вот так надо сделать…

Сестра нажала на кнопку, и стекло с глухим гудением поползло вниз. Из окна сразу подуло лесной свежестью, несравнимой с городской духотой. И почему я не сделал так раньше?

– Видео не забудь заснять, – усмехнулась сестра. – Выложишь потом куда-нибудь свой видос с хештегом #мамапомоги!1!!11!

Это могла быть обычная собака. В крайнем случае волк, лес ведь все-таки. Так думал я, пока не попросил сестру прибавить скорость. Машка резко втопила: машину начала пробирать дрожь, старушке теперь приходилось подскакивать на камнях и ухабах. Я снова устремил взгляд в окно, в надежде распрощаться с нашим странным спутником, но в следующую секунду забыл, как дышать.

Две немигающие красные точки, направленные прямо на нас, мелькали в траве. Оно и не собиралось останавливаться, а тоже ускорилось, продолжая нестись вровень с машиной. По спине пробежал холодок. Не то чтобы я занервничал, но какая собака, пускай даже самая отбитая, смогла бы развить такую скорость?

– Прикинь, бежит, – усмехнулся я, чтобы сестра не подумала, что меня как-то это волнует. – Да не смотри на меня так, я серьезно!

Вдруг я заметил, что это что-то начало бежать быстрее, обгоняя нашу машину. Оно продолжало двигаться скачками, которые теперь стали еще шире. Я даже ничего не успел сказать Машке, как в следующую секунду это нечто резко свернуло в нашу сторону.

Кровью налитые глаза сверкнули в свете фар. Я тут же вжался в сиденье, зажмурившись с такой силой, что, казалось, втолкнул белки из глазниц куда-то в голову. Трудно сказать, кого я увидел.

Вдруг внезапная боль с затылка заставила меня зажмуриться еще сильнее. Моим глазам конец. Нестерпимая боль, увеличивающаяся с каждой секундой, пронзала все атомы моей головы один за другим. Голова начала пульсировать в такт резким ударам, которые я слышал уже отовсюду, с такой силой, способной махом выдавить белки из глазниц, но уже наружу, если бы я открыл зажмуренные глаза.

Удары: длинный и короткий. Затем короткий и длинный. Я не проронил ни звука, отвернулся к окну: рядом была сестра, мы сблизились с ней за последнее время, но она не должна была знать о приступах. Я не хотел, чтобы меня жалели, не хотел казаться больным и слабым в ее глазах, да и ни в чьих других. Снова два коротких удара. Два длинных и два коротких, очень быстрых. Длинный и короткий. Затем короткий и длинный. Я не мог отвлечься, не мог ничего с этим сделать и каждый раз мысленно проговаривал удары, стараясь сконцентрироваться и взять себя в руки. Длинный и короткий удар. Длинный, короткий и опять длинный. Короткий.

Черт, как не вовремя!

В следующую секунду машину тряхнуло, словно она проехала по огромному лежачему полицейскому, да еще и живому, с хрустом ломая ему все косточки одну за другой.

Я машинально открыл глаза, завертелся по сторонам, глянул в боковое зеркало, на Машку, затем назад и вдруг вновь начал слышать стук. Он был другим, совершенно не похожим на стук в моей голове, который прекратился сразу же, как только я открыл глаза. Этот стук был частый и быстрый, не делившийся на короткие и длинные обрывки. Это был стук моего сердца.

Машина продолжала мерно покачиваться, а сестра смотрела вперед, на дорогу, со своим привычным каменным лицом. Меня вдруг бросило в жар от возмущения и непонимания.

– Что это было?! Ты его сбила???

– Кого? – усмехнулась Машка, даже не посмотрев на меня. – На юморок поперло?

– В смысле? – Я продолжал вертеться по сторонам, как на иголках, не понимая, куда пропали те красные глаза.

Освещенная фарами дорога была пустой и впереди, и сзади. То есть совершенно пустой. Не было даже ни капельки крови на лобовом стекле. Никаких признаков смерти.

– По кому ты проехалась? – не унимался я, глядя на сестру в упор.

– Издеваешься… – задумчиво протянула Машка. – Не по кому, не знаю, кочка какая-то была или яма. Хотя лучше бы это был наш отчим… Подожди… – Она вдруг посмотрела на меня как-то странно. – Ты что-то видел? Или слышал? Че вертишься?

– Ниче, сидеть устал.

– Подожди, у тебя что-то здесь…

– На дорогу смотри, ничего у меня здесь нет! – отрезал я и, прикрыв нос рукой, отвернулся. Чуть не спалился!

Я уже не чувствовал ничего. Обтер выступившую кровь из носа о темные штаны (как обычно) и уставился на дорогу. Мне казалось, что все это сейчас происходит не со мной. Странное чувство. Я был кем-то другим, потому что… Потому что так не бывает. Неужели мне просто привиделось? Больная фантазия и полбутылки «Детского шампанского» сделали свое дело?

Я схожу с ума. А может, у меня действительно невроз, психоз и все остальное, что написано в карточке? Все то, во что не хотели верить ни я, ни моя семья? Я начинаю видеть галлюцинации. Какая это стадия? Стало вдруг так жутко, что я не знал, куда деть себя в этой маленькой, тесной машинке. Так отвратительно! Хотелось встать и отряхнуться, умыться, но от чего? Ничего же не было. Как и ударов, которые слышал только я. Как и глаз, которые видел только я. Как и той боли, которую чувствовал только я, и никто не мог мне помочь. Разумеется, где-то в Швейцарии или Америке, возможно, и есть квалифицированные специалисты, которые делают операции от всего на свете и имеют в своем арсенале кучу пилюль и волшебных микстурок – были бы деньги, а денег не было. Куда деться от самого себя, если я и есть – я? И что мне от себя ждать в следующий раз? Вся эта статистика, видео в интернете, передачи про умственно отсталых. Лучше не говорить об этом Машке.

Лучше вообще не думать про эту чушь.

Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я бездумно следил за мелькающими в окне деревьями: вздымающимися к небу столбами, плотно обступившими дорогу. Еловый массив сокрыл в себе даже тоненький полумесяц – единственный источник света в царстве ночных кошмаров.

Жутко ехать по ночному лесу, но в один момент мне стало все равно. Было бы даже лучше, если бы сейчас произошло что-то ужасное. Что-то более кошмарное, чем то, что было у меня на душе, и чем то, что было в моих мыслях. Но я знал, что ничего такого не произойдет. Что может быть страшнее того, что слышу, чувствую и вижу я, и только я? И больше никто. Я толком и не понимал, что со мной происходит.

Как ни странно, меньше всего меня волновал один вопрос: «Какой маньячина додумался построить свое поместье в мертвецки глухом лесу?» Хотя мне действительно начало казаться, что максимум, что мы обнаружим здесь, – это избушку веселого лесника-лесоруба, который по ночам рубит не только деревья…

Деревья, деревья… Тошнит уже от этих деревьев!

Но вдруг лесные гиганты расступились, и фары машины осветили огромное заброшенное здание, резко выделяющееся на фоне черных елей. Настоящий огненный замок! Оно выглядело необычно: красный кирпич, из которого была сооружена вся постройка, словно выгорел на солнце, став золотисто-оранжевым. Кое-где стены остались насыщенными, как красная ржавчина, а кое-где выцвели добела, как бумага. Центральная часть заброшки была объемной, полукруглой, а окна первого этажа с торчащими из рам осколками наоборот – впалые, как глаза больного. Темный фундамент, изрезанный седыми трещинами, делал дом увесистым, словно вросшим в землю. С боков к строению примыкали пристройки все ниже и ниже, отчего поместье казалось горбатым. Я даже почувствовал, как от волнения у меня сперло дыхание: так неожиданно перед нами предстал дом Страховых. Я прильнул к окну, не в силах отвести взгляд от настоящей находки, какую еще поискать надо. «Перевернутый в гробу» во мне ликовал.