— Понял. Праздник, так праздник. В десять у скульптора буду, как штык.

Да, а я и забыл совсем про то, что бюст должны скоро устанавливать. Хорошо не десятого и четырнадцатого мая, когда у нас концерты в «России». О, кстати, как там Вольфсон, собрал ли наши деньги за первый концерт? Надо ему набрать. Но он набрал мне сам.

— Добрый день, Андрей, — поздоровался Александр Самуилович, когда я снял трубку. — Я звоню вас поздравить с Днём рождения и доложить по финансовому вопросу. Деньги полностью получил, вышло даже немного больше, чем изначально предполагалось.

— Спасибо за поздравления, а с деньгами это очень хорошо у вас получилось, — ответил я, паркуясь у подъезда своего дома. — Значит завтра давайте встретимся полдесятого у мастерской скульптора Демченко на Лубянке. Знаете, где это.

— Знаю. А почему именно там?

— Мне вторую Звезду вчера Леонид Ильич вручил, так что дважды Герою бронзовый бюст теперь полагается.

— Вот это да. Вы меньше чем за две недели дважды Героем стали. Я такого даже не слышал. Поздравляю вас с очередной высокой наградой.

— Спасибо. Я знаю, что в нашей стране таких молодых дважды Героев ещё не было, а теперь вот есть. И вы с таким работаете. И хорошо, надо сказать, работаете. Поэтому я вам выпишу премию в размере оклада.

— Спасибо огромное. Значит вы тогда не зря говорили о премиях.

— Я никогда ничего зря не говорю, а если что-то говорю, то всегда выполняю. Это мой принцип. Если будете и дальше так же хорошо работать, то возьму вас в Лондон через три недели. Кстати, вы английский знаете?

— Я знаю три языка, а английский в совершенстве. И спасибо за приглашение, только визу мне вряд ли дадут. Пятая графа, будь она не ладна.

— Это я решу. Так что работайте, а там посмотрим. У вас бланк анкеты на загранпаспорт есть?

— Есть.

— Тогда к завтрашнему утру заполните и мне отдадите. Я её передам моим людям, пусть начнут оформление. А для вас есть новое задание.

— Ещё раз спасибо. К завтрашнему анкету заполню и готов выполнить любое задание.

— Необходимо организовать комсомольско-молодежный центр «Демо». Оформить его при ЦК ВЛКСМ и снять под него помещение.

— А ЦК Комсомола поддержит такое ваше начинание?

— Я сам теперь член ЦК и товарищ Пастухов мой хороший знакомый, поэтому проблем с этим не будет.

— Тогда это решаемо. Какая площадь нужна?

— Нужен спортивный зал, комнат двадцать для разных офисных дел и вашего кабинета. Я буду директором, а вы моим замом. Хватит нам без своего угла по Москве мотаться. Никого нормально для серьезного разговора пригласить не могу. Мы через этот наш центр все концерты проводить будем, минуя «Москонцерт». Типа хозрасчетной молодежной спортивной организации. Там и репетиционную базу устроим, и место для моих фанатов будет. Их на сегодняшний день более двухсот человек набралось, в школе им уже тесно стало.

— Да, размах серьезный. Финансы будут?

— Финансирование организую. Так что готовьте документы и я вас познакомлю с нужными людьми.

— С документами провозимся неделю. Мне будут нужны помощники на зарплате. Сколько можно набрать?

— Берите пока двоих. За них будете отвечать головой.

— Понял. Тогда завтра к утру накидаю проект и покажу вам при встрече.

— Хорошо, тогда до завтра.

Домой я пришёл довольный, что сразу заметили все. Чтобы не тянуть кота за причинное место, я всем сразу сказал про бюст и что его установят на территории нашей школы 19 мая в день рождения Всесоюзной пионерской организации. Ребята и девчонки были просто счастливы. Девчонки меня расцеловали, а Серега с Димкой радостно пожали руки. Про наш центр пока говорить я им не стал, через неделю скажу, когда документы будут готовы.

— Что завтра в школе будет твориться, — сказал Димка, закатывая глаза. — Опять на ушах стоять будет. Когда я им расскажу про твою вторую Звезду и про бюст, то вся школа весь день будет гудеть, как растревоженный Винни Пухом пчелиный улей.

— А я ещё подружкам фотографию с Прокловой покажу, — добавила мечтательно Маша, — тогда они вообще в осадок выпадут.

— Дим, я твой подарок пойду открою. О, а это видеокассета, и что на ней такого интересного?

— Вчерашняя первомайская демонстрация, — ответил Димка. — Один из ваших фанатов записал, вот и пригодилась.

— Отлично. Как раз и видеомагнитофон проверим, а то я его даже не распаковывал. Всё времени не было. Дим, подключи его, пожалуйста, к телевизору, а я пока посижу, отдохну.

Солнышко села рядом со мной на диван и я её обнял. И Маша тоже пристроилась с другой стороны.

— Тебя что, — спросил я свою тайную любовницу, — тоже обнять?

— Если можно, — ответила хитро улыбающаяся Маша.

— Это как Солнышко разрешит.

— Я разрешаю, сегодня можно, — ответила Солнышко, смеясь. — Маша свой человек. Только ты там рукой не хулигань, знаю я тебя.

Мы все трое рассмеялись и я обнял Машу. Маша ждала этого момента с самого прихода, но виду не показала. Только её участившееся дыхание сказало мне, что она опять возбудилась. О том, что сейчас творится с её трусиками, лучше не думать. Вот так, у неё гипервозбудимость, а у меня — гиперсексуальность. А Ирка сидела напротив и нам завидовала. Ну и пусть завидует, а лучше бы выкинула свою блажь в отношении меня из головы и любила бы Серёгу. Вон он как вокруг неё вьётся, аж пылинки сдувает. Что ей ещё надо?

Димка настроил видеомагнитофон и включил кассету с записью вчерашней демонстрации, предварительно перемотав на ускоренном просмотре на тот момент, когда нас стали снимать телекамеры. Кусочек занял всего минуту, а слава была на всю страну. Мы ещё раз вспомнили вчерашние события и Солнышко крепче меня обняла. Вот так, смотри Ирка, ничего тебе здесь не обломится, Солнышко меня никому не отдаст.

Да, хороший День рождён получился, с замечательными подарками и столом.

А потом мы пошли помогать девчонкам относить посуду на кухню и разбирать стол.

— Какие дела на завтра? — спросил Димка, когда мы всё закончили.

— У меня весь день загружен, — ответил я. — Ты гоняй наших фанатов, они понадобятся 19 мая. Проведём их строем мимо памятника, так что репетируйте строевой шаг и прохождение строем в колонну по десять человек в шеренге мимо моего будущего бюста. Справятся?

— Время есть, должны успеть. Да, у меня деньги закончились. Рублей триста нужно.

— Без проблем. Серега, ты продолжаешь по утрам ходишь в свою музыкалку, а в четверг вечером записываем песни. Нам нужно перед поездкой в Лондон добить новый диск. Чтобы к нашему приезду он уже был напечатан большим тиражом и мы открыли своими концертами его продажи, как это было прошлый раз.

Когда гости собирались, то я тихо шепнул Маше, что завтра она мне кое-что должна, и это не преподаватель вокала. Она заулыбалась счастливой улыбкой и тоже тихо прошептала: «Я хоть сейчас». А потом уже громко, для всех, сказала, что у них завтра шесть уроков и так не хочется их сидеть в школе, когда на дворе уже почти лето.

Я намёк Маши понял, что она будет свободна после обеда, и кивнул в ответ. Вот пообнимал Машу на диване и мне чего-то опять захотелось. Но ведь все они этого сами очень хотят и я тоже хочу. Как сказал известный еврейский писатель Шолом-Алейхем: «Если нельзя, но очень хочется, то можно».

«Маша, всем Ша!»

Песня Наташи Турбиной

Денёк обещал быть не просто загруженным, а чудовищно перегруженным. Утром, после зарядки, мне позвонил Ситников и сказал, что в десять приедут англичане, чтобы купить мою с Солнышком песню «На-на-на». Они ее слышали в субботу по радио и им передали от премьер-министра, что эта песня написана специально для него. Так что они бьют копытами и готовы, хоть сейчас, приехать в ВААП.

— Я сейчас никак не могу, — сказал я, доедая яичницу с колбасой. — Меня Юрий Владимирович отправил на десять утра к скульптору лепить мой бюст.