Очнулась Васька от легкого шлепка по щеке. Приоткрыла глаза и с выжиданием смотрела на бородатое лицо лохматого старика с густыми черными бровями, вокруг которого струился плотный воздушный поток, наподобие живой капсулы. Лицо не пропадало, а наоборот вырисовывалось все отчетливей, пока Васька не поняла, что перед ней не старик, а взрослый мужчина с внешностью зажиточного цыгана и лукавыми серыми глазами русского мужика. Она подождала еще немного и решилась спросить:

– Вы живой? -

– С божьей помощью. – Усмехнулся очередной незнакомец и размеренно перекрестился, четко фиксируя каждое движение руки. Воздух вокруг него тоже пришел в движение, очерчивая свои границы слабыми искрящимися разрядами.

– Ты-то как себя чувствуешь? -

Васька повернулась на знакомый голос и радостно улыбнулась профессору:

– Слава Богу, нашлись. -

– Ты зачем без разрешения полезла в силовую будку, а? Покажи ладони. -

Девушка вопросительно посмотрела на профессора, на свои ладони, растерянно осмотрела новое место своего пребывания, («Задний двор, наверное, ага, вот и вход обрисовывался») и непонимающе улыбнулась:

– В какую будку? -

– Вон в ту. – Профессор махнул рукой в сторону угла ограды, где стояла выкрашенная в серый цвет металлическая будка с закрытой на висячий замок дверью и предупредительной надписью с черепом в центре между слов. – А ладони обожгла. И как ты ухитрилась? Замок, вроде, на месте. -

– Там не было черепа. – Она несколько раз для убедительности ткнула пальцем в сторону угла ограды. – Нет же! Причем тут череп? Я ребенка видела… -

– Ребенка? Ого, похоже, ты бредишь, девонька. Ты единственный здесь ребенок. Сильно напуганная девочка. Идем в дом, лечить тебя буду. -

– Вы не понимаете! Я видела его, он просил шар забрать у него, – Васька вытянула перед собой сложенные лодочкой ладошки, но заметив как многозначительно переглянулись между собой мужчины, смиренно опустила руки, – что ж вы? В таком мире, а все туда же…, – вздохнула обиженно, – ладно, пусть будет по-вашему. Только я эту вашу будку не открывала. – Снизу вверх открыто посмотрела в глаза стоявших над ней мужчин.

– Не переживай, – тяжелая рука бородатого незнакомца примирительно похлопала ее по плечу, – видела так видела – имеешь на то право. А мы не видели – на то наше право. Согласна? А лекарство все-таки прими, разрядом тебя хорошенько бухнуло. -

– А вы кто? Вы же оттуда? – Васька вспомнила о воздушной оболочке вокруг незнакомца.

– Оттуда? Гляди, Сергеич, приметила-таки. – Профессор промолчал. Подозрительно смотрел на нее и задумчиво гладил рукой свои волосы. – Я и оттуда, и отсюда. Лесник я, Степан Егорыч, и хозяйство мое там, где начальство определило, без исключений. Все, пора мне, а ты, душа моя, встань-ка на минутку, я тебя на глазок измерю. -

– Зачем? -

– Наряд у тебя ветхий и несовременный. Присмотрю тебе другой в магазине. -

– Не надо. -

– Надо, детка, и давно надо. И куда твои родители смотрят? -

– У нас семья большая, многодетная…, – она запнулась, – с ними что-то произошло. -

– Тем более. А мне заботиться не о ком, вот и потрачу завалявшийся капитал с толком. Поднимайся – не стесняйся. Вот так. Ох и худенькая ты, но ладненькая. Нынешние оболтусы не обойдут вниманием. Молчу-молчу. Это я для связки слов сказал, чтоб ты не унывала и не горюнилась по пустякам. Все, сфотографировал, теперь давай до встречи, стрекоза. Сергеич, будь здоров. По поводу твоих предположений сомневаюсь, – лесник еще раз окинул Ваську оценивающим взглядом, – но просьбу выполню, а тогда посмотрим, что к чему. Получить информацию – полдела провернуть. До встречи. -

– До встречи, Степан Егорович, буду ждать. Сам понимаешь, дополнительные проблемы мне не нужны. – Мужчины пожали друг другу руки.

– Решим с божьей помощью. Деваться все одно нам некуда. – Лесник весело подморгнул Ваське на прощание, подхватил лежавший на траве тулуп и широким уверенным шагом двинулся по песчаной тропке к просвету в зеленой ограде, где через пару шагов исчез за плотными рядами деревьев.

– Ну что, боец невидимого фронта, руки болят? – Профессор широко распахнул дверь в избу и взмахом руки пригласил девушку войти вовнутрь.

Васька рассеянно открыла ладони. Боли она не чувствовала, но на бледно-розовой коже рук багровыми метками выделялись следы от удара плетки, не вызывая у нее никаких сомнений по поводу своего появления. На данный момент ее совсем не интересовал вопрос о том, что произошло с ней. Ее поразило другое открытие, связанное с появлением следующего действующего лица: оказывается, этот мир избирательно относится к людям! Кого-то впускает без права выхода, с кем-то вообще не хочет иметь никакого контакта, а кому-то не препятствует ни в чем. А она, Васька, попала в первую категорию, и это значит, что в ней есть нечто, роднящее ее с такими непохожими друг на друга «колдуном и амазонками», не говоря уж о ней в сравнении со всеми ними. Оно, это нечто, скрыто от ее понимания, потому что она, изначально, с момента своего рождения, оказалась на обочине человеческих интересов и взаимоотношений и никогда никто не относился к ее восприятию мира серьезно. Разве что учителя? Но и те – с осторожным недоумением, высоко оценивая ее успехи в учебе. Лесник, наоборот, отнесся к ней с пониманием, и Васька всем нутром почувствовала, что в нем не было ни капельки наигранности – он вполне серьезно предположил, что она, Васька, может видеть этот мир по-другому. Одна только эта точка зрения могла объединить их, но мир решил иначе – он разделил их!

– Заходи в дом. Сейчас что-нибудь придумаем. -

Девушка вздрогнула, но послушно встала.

– Он, наверное, очень хороший человек. – Вслух продолжила свои мысли.

– Егорыч? Нормальный он человек. Проходи, не стесняйся. – Профессор слегка подтолкнул ее вовнутрь дома.

Васька робко переступила порог дома, сделала пару шагов и остановилась. С любопытством осматривала дом, в котором не было привычных для ее воображения комнат. Внутреннее пространство дома представляло собой одно просторное помещение, разделенное на отдельные отсеки двумя стеллажами без стенок, которые связывали между собой по две четыре деревянные колонны, подпиравшие балки под скатами крыши. За одним стеллажом у бревенчатой стены скрывалась раскладушка под клетчатым пледом, за другим стоял письменный стол и массивное деревянное кресло. Посередине центрального помещения стоял стол с отполированной до блеска столешницей и стульями с каждого бока, а под окном расположилась тумба с маленькой электрической плиткой на ней. Профессор направился в их сторону, достал из тумбочки стеклянный кувшин с водой и недоуменно оглянулся на девушку.

– Ну же, не робей, садись за стол. И ли ты боишься меня? -

– Нет, что вы! У меня нету на это причин. Просто, я еще ни к кому не ходила в гости. – Васька бесшумно вытащила стул, села, напряженно выпрямив спину, и положила руки на край стола.

– Что так? -

– Никто не приглашал. – Воспоминания из прошлого неожиданно отдельными неприятными фрагментами жизни всплыли перед ее внутренним взором. Она болезненно поморщилась и опустила голову.

– А-а-а, понятно. Многодетные родители чрезмерно увлекаются распитием спиртных напитков. Известное дело у нас, можно сказать традиция – по-свински пить и плодить детей в неограниченном количестве. -

– Неправда, нас только трое. А они неплохие люди, запутались просто. В начале жизни. -

– Хм, в начале жизни. Они не плохие люди, детка, они – жестокие и безответственные тунеядцы на шее общества и своих детей. Даю сто против одного, что хозяйством в семье занимаешься большей частью ты. И не надо опускать глаза, тебе стыдиться нечего. Человека судят по его делам, а не по чужим. Меня удивляет другой фактор – ты, девонька, как нестандартный результат стандартной ситуации. А? -

– Я до двенадцати лет с бабушкой жила, а потом отчим усыновил меня, чтоб квартиру быстрей получить как многодетная семья. Бабуля умерла и мама взяла меня к себе жить. -