После тяжелого трудового дня гулять даже не хотелось. Но и уснуть Витька не мог. Ломота в спине и головная боль заставляли его ворочаться с боку на бок. Витя долго кряхтел и поправлял подушку, но, наконец, провалился в глубокий сон.

Босыми ногами он шагал по мягким и цветастым коврам. Извилистые коридоры были подобны лабиринтам. Стены коридоров с шуршанием колыхались словно волны. Витя со скрипом отворил возникшую из ниоткуда дверь. В тёмной комнате, сидя на кровати, его бабушка что-то вязала спицами. Она улыбнулась и сказала: «Витенька, я только здесь узнала, кто ты такой. Спасибо тебе! Но для меня ты все равно останешься моим любимым внучком!»

Непонятные всхлипывания разбудили Витю. Протирая глаза, он вошёл в соседнюю комнату. Дядя Петя, приобняв его маму, гладил её по голове. В левой руке мама держала телеграмму. Посмотрев на Витю, она прошептала: «Витенька, сынок. Бабушка Лида умерла».

Подскочив со своей лежанки, Ноах крикнул сквозь сон: «Благодарю тебя Люциус!» За стенами хижины усиливался шум дождя. Растолкав жену и детей, он велел им быстро собираться. Крыша из соломы не выдерживала такого напора, и тонкие струи воды лились на земляной пол. Наама с детьми быстро оделись. Взяв корзины с вяленой рыбой и кувшины с водой, они вышли вслед за Ноахом на улицу. Кутаясь в одеяния, они подошли к загонам, в которых испуганно жались к земле овцы и гуси. Распахнув ворота загона, Ноах погнал испуганных животных с птицами перед собой. Жена с детьми молча шли позади.

Подниматься в гору становилось всё сложнее. Плетёные сандалии сильно скользили по сырой земле. Родная хижина осталась далеко позади. Многие гуси с овцами разбежались в стороны и исчезли за плотной стеной дождя. Оставшиеся животные с птицами устало плелись впереди людей. Наконец, перед взором путников возникли огромные каменные ворота, ведущие внутрь горы. Как только Ноах с семейством приблизились к ним, ворота медленно с громыханием отворились. Взору людей открылась глубокая черная пещера. Ноах сделал шаг вперёд, и стены пещеры засветились голубым светом. Как только путники вошли внутрь, ворота медленно затворились за их спиной, отсекая людей от бушующей снаружи стихии. Наама обратилась к мужу:

– Ноах, что это? Откуда ты узнал об этом месте?

– Это наш Ковчег! Мне поведал о нём во сне наш друг, Люциус.

– Но откуда тут это огромное творение?

– Его построили наши далёкие предки. Они жили на Земле ещё до наших праотцов. Их звали Атланты.

– Где же сейчас эти Атланты?

– Бог уничтожил их за то, что они хотели быть свободными. А сегодня он хотел уничтожить нас. И у него бы это вышло, если бы не Люциус.

– Этот Люциус, он тоже Бог? Теперь мы должны благодарить его и служить ему?

– Нет. Люциус наш друг и брат. Он равен нам, а мы равны ему.

– Но как долго мы будем находиться здесь?

– Тут есть всё необходимое для жизни – еда, вода и постели. Когда опасность минует, Люциус подаст нам знак.

Семья беглецов принялась изучать величественное творение. Для жителей ветхой хижины здешняя обстановка была необычной и даже пугающей. Странные и непонятные устройства висели и стояли повсюду. Из своего сна Ноах знал, как воспользоваться местной едой и водой. Теперь он передавал эти знания своим детям и жене. А в это время бурный водный поток превращал их родную долину в огромное грязное озеро.

Языки пламени двигались в причудливом танце. Внутри огня помимо дров можно было разглядеть тельце небольшого животного. Слезы катились по щекам Вити. Рядом с мальчиком стоял его друг и с сочувствием смотрел на Витьку. «Барсик, прости меня за то, что не уберёг тебя! Эти глупые собаки просто подчинялись своему охотничьему инстинкту. Ведь ты, Барсик, тоже убивал птичек и мышей. Все в этом мире запрограммированы на причинение боли и страданий друг другу. Проклятая планета! Создать такой мир мог только злобный садист!» После того как костёр догорел, ребята раскидали пепел вокруг и пошагали через лес в сторону дома.

– Витька, а почему мы сожгли тело Барсика? Ведь можно было просто похоронить.

– Руся, когда мы закапываем кого-то в землю, мы обрекаем его на долгие страдания. Его душа не найдёт покоя до тех пор, пока тело окончательно не сгниёт. Именно поэтому солдат хоронят в цинковых гробах, чтобы убийцы и воины умершие насильственной смертью веками мучились и питали своей энергией творцов.

– Я помню, ты говорил, что Боги питаются нашими страданиями. Так получается, что душа не попадает в рай? Она тут постоянно мучается? Земля это и есть ад?

– Можно и так сказать. Только некоторые души способны освободиться из тюрьмы под названием Земля. Большинство же будет перерождаться в других формах. Даже если все люди на земле погибнут, они переродятся, например, в червей и будут сами поедать свои тела.

– Какая мерзость! Но откуда ты это знаешь? Это тоже из твоих снов?

– Да из снов. Но у меня непонятное ощущение, как будто я всегда это знал. Порой, я начинаю забывать об этом. А иногда, наоборот, помню что-то слишком ярко! Теперь и ты посвящен в мои тайны. Но постарайся никому не говорить!

– Конечно, Витёк. Ты ведь знаешь, что мой отец правоверный мусульманин и если бы он услышал, что я ненавижу Всевышнего, он бы не знаю, что со мной сделал.

– Руся, люди не поймут нас. Они другие. Они верят только в те вещи, которые им внушили с детства. Или же, наоборот, отрицают всё, что неспособны понять и объяснить.

За этой беседой друзья не заметили, как вышли из леса на дорогу. Оставшееся расстояние до своей улицы они прошли молча. Крепко пожав друг другу руки, ребята разошлись по домам.

Надув губы, Витя колупался вилкой в тарелке с макаронами. Его отчим, глядя на это, обратился к Витиной маме: «Галя, ну не хочет пацан есть. Пусть уже идёт». Мама с недовольным видом произнесла: «Ладно, иди в свою комнату. Скоро спать». Витька вышел из кухни, услышав за спиной: «Петя, хватит его баловать…» Мама с отчимом ещё долго о чём-то перешёптывались, но мальчик уже не улавливал суть разговора. Он прилёг прямо в одежде на кровать и провалился в глубокий сон.

Глубоко вдохнув, Витя открыл глаза. Вокруг была темнота, и только свет тусклой лампочки, пробивающийся из прихожей, позволял ориентироваться во тьме. Мальчик медленно встал с кровати и побрёл на кухню. Во рту ощущалась невероятная сухость. Налив из чайника воды в кружку, Витя жадно начал пить её. Но в этот момент он почувствовал, как мурашки пробежали по всему его телу. Всем своим нутром он ощутил непередаваемый ужас и медленно обернулся.

Чёрная тень юркнула через прихожую и растворилась во тьме комнаты. В той комнате спали Витина мама и дядя Петя. В ушах мальчика раздавался неприятный скрежет вперемешку с шёпотом. В памяти всплыла тощая сущность в грязной пижаме и её бездонные чёрные глаза. Сжав кружку с недопитой водой в руках, Витя сделал шаг вперёд и вздрогнул. Из мрачного проёма комнаты выскользнула тощая, горбатая старуха. Длинные седые волосы свисали из-под чёрного платка. Её красные зрачки, словно два маленьких огонька, обжигающе уставились на Витю. На уродливом и сморщенном лице старой карги выразилось удивление, и она прошмыгнула через прихожую в сторону входной двери. Кружка из рук мальчика выскользнула и с грохотом разбилась об пол. На шум из комнаты вышла заспанная мама в ночнушке. Что-то бурча себе под нос, она достала веник с совком и начала убирать осколки. Витя стоял в прихожей, не отрывая пристального взгляда от входной двери. Дверь была заперта на два замка.

Иафет споткнулся о камень и упал, разодрав колени до крови. Не обращая внимания на раны, он поднялся и вновь побежал. Его одежды были насквозь мокрыми от пота. Каждый новый глубокий вдох обжигал всё внутри. Иафет не знал, сколько времени он уже бежит. За очередным из холмов перед взором Иафета предстал родной Вавилон.

Город жил своей обыденной жизнью. Кто-то полоскал бельё. Кто-то готовил обед. Дети беззаботно бегали по улицам. Никто не обращал внимания на запыхавшегося человека, вбежавшего на главную площадь.