А Полумна на следующий день после новости о поцелуе, поведала, что Блейз пригласил ее пройтись по Хогсмиду вместе. И тут Гермиона просто потеряла свою челюсть где-то в районе Тайной комнаты.

Забини удивил ее настолько, насколько вообще возможно. Тут все просто и ясно. Ни тебе несчастных выражений лица и душевных метаний. Понравилась девушка. Пригласил на свидание. Все довольны и счастливы.

Грейнджер закатила глаза. Ну да, для неё это было бы слишком легко. Влюбляться так в придурков.

Последняя мысль ударила обухом по голове, заставляя застыть с широко раскрытыми глазами. Это же, значит… Ну, нет… Не может быть.

Мерлин, Грейнджер.

Ты и правда влюбилась. Так, как никогда до этого. До бабочек в животе и громко стучащего сердца. И в кого? В свой самый страшный кошмар с серыми глазами.

Тут было тяжело удержаться и не отчитать себя нецензурными выражениями с головы до ног. Но лучше от этого по-любому не станет. Гермиона это знала, и поэтому просто закрыла книгу, слезла с кровати и пошла одеваться.

Надо развеяться, чтобы не угробить своё настроение бестолковыми мыслями о Малфое. А для этого нужно идти в башню Гриффиндора, найти друзей и забить голову их рассказами и проблемами. Так определенно будет лучше.

Спустившись вниз, Гермиона не была готова увидеть Малфоя.

А тем более увидеть его и гостиную в плачевном состоянии.

Кресло, которое стояло ближе к выходу, лежало спинкой на полу. Листы пергамента с кофейного столика разлетелись повсюду. Стул валялся в противоположном конце комнаты, а Малфой сидел на диване. Его руки, согнутые в локтях, покоились на коленях, а пальцы запутались в платиновых волосах.

Гермиона сглотнула и замерла, обдумывая, что ей делать. Если сейчас сунется к нему, то горсть его яда и крика останется на ней. А если уйдёт, то…

Мерлин, чтобы Грейнджер и ушла. Она была слишком обеспокоена и удивлена. Встревожена.

«Что произошло?» — стучало в голове сплошным набатом.

Гриффиндорка прошла через пространство гостиной до дивана и встала, скрестив руки на груди. Здесь надо действовать решительно. Если хочешь что-то узнать от Малфоя, придется постараться. И очень сильно.

Глаза Гермионы зацепились за письмо, лежащее рядом с Драко на диване. Оно было скомкано и расправлено заново. Уже хоть что-то стало ясно. Видимо, новости из дома оказались не столь радужными. Что-то явно случилось. И это что-то не было простой семейной разборкой. Скорее, глобальной проблемой.

— Малфой, что случилось?

Драко чуть дернулся всем телом и резко повернул голову на Гермиону, сверля ее взглядом. Злым. Недовольным. Тучи сгущались, и смертоносный ураган в его радужках набирал обороты.

— Грейнджер, не лезь не в свое дело. Шла бы ты лучше…

— Нет. Я никуда не уйду, пока не услышу от тебя, что такого случилось, что ты разгромил гостиную.

Малфой фыркнул на ее дерзость, которая уже начала входить в привычку. Драко облокотился на спинку дивана, скрестил на груди руки и закинул на столик ноги. Да, он был зол, но показывать свои слабости при других не собирался.

— Тогда придется самому выкинуть тебя за дверь.

И тогда Гермиона, думая о том, что сама нарывается, перешла к активным действиям. Она рванула вперёд и схватила с дивана помятое письмо. Драко не успел даже среагировать, а Грейнджер уже отбежала в другой угол гостиной к письменному столу и начала читать, пытаясь быстро пробежаться глазами по убористо написанным словам и вникнуть в суть происходящего.

«Милый мой Драко…да, я знаю о ней… Амабелла…полукровка…завтра выйдет в газеты… Феликс и Миранда Крэбб…исчезли…»

Лист бумаги пропал из рук Гермионы в одно мгновение. Она не успела и рта раскрыть, как его ладони стальными капканами сомкнулись на ее плечах. Пальцы до боли стиснули руки Гермионы, заставив ее пискнуть и замереть с широко раскрытыми от испуга глазами.

Драко оказался прямо перед ней с исказившимся от злости лицом. Ярость плескалась в его глазах, готовясь смести все на своем пути. Желваки ходили на щеках, грозясь разорвать кожу лица.

— Какое херово право ты имеешь, чтобы лезть в мою жизнь, поганая зубрилка?

Его голос сплошным рычанием прозвучал у неё в ушах, заставляя внутренне сжаться и втянуть шею в плечи. Да, Гермиона и до этого выводила Малфоя из себя. Но сейчас.

Сейчас такая храбрая гриффиндорка по-настоящему испугалась за свою жизнь. Во всяком случае, на пару секунд.

— Малфой, я… я…

Воздух застрял в легких, когда Драко встряхнул её, как безвольную куклу. Его бешеный взгляд бегал по ее лицу. Пытался зацепиться хоть за что-нибудь. За какую-нибудь деталь, чтобы успокоиться. Прийти в себя. Но Драко не мог.

Не мог чувствовать это. Это ощущение оголенных нервов. Чувство нагой души и разума перед кем бы то ни было.

— Что, блять, все прочитала? Готова бежать к своим тупорылым друзьям и разбалтывать о хуевом состоянии Малфоя, которого все так ненавидят? Готова посмеяться с ними?

Сердце бешено билось в груди, а ледяные мурашки бегали вдоль по позвоночнику, заставляя подкашиваться ноги. Гермиона чувствовала, как пальцы Малфоя на ее плечах с каждой секундой сжимались все сильнее. Боль парализовала. Слова не хотели вылетать изо рта, застряв комом в горле.

Непонятные слезы начали жечь глаза. Грейнджер попыталась предотвратить их, задержав дыхание, но —

Слезинки скатились из уголков ее глаз и медленно потекли по щекам к подбородку. Малфой проследовал непонимающим взглядом за прозрачными каплями. Это проявление эмоций отрезвило его. Заставило прийти в себя. Очнуться от сжигающей ярости.

Он вернулся немигающим взглядом к ее влажным, испуганным глазам и тут же расцепил пальцы, делая шаг назад. Посмотрел на Гермиону. Сжавшуюся всем телом. Испуганно взирающую на него, почти не дыша.

Резко развернулся, хватаясь пальцами за пряди своих волос. Дошёл до лежащего на боку стула и пнул его ногой, отчего тот отлетел в сторону, громко ударяясь о каменную стену. Гермиона вздрогнула, цепляясь пальцами за край стола около которого стояла. Она лихорадочно думала, что же ей делать. Что сказать.

Драко сел на своё место на диване. Сцепил руки в замок, упершись взглядом на костяшки пальцев. Перед глазами все еще стояло лицо Грейнджер. Испуганные глаза с влажными ресницами. Карие радужки, выдающие весь спектр эмоций.

Это его подкосило. Заставило скрестись невидимым по его душе. Его выворачивало от самого себя. От того, что он испугал ее. До безумия.

Малфой никогда не умел извиняться. Родители с самого детства твердили, что он лучший, всегда и во всем прав. Все должны извиняться перед ним, а Драко должен лишь высокомерно кивать. И в Хогвартсе так всегда и было. Исключений ещё ни разу не было. До этого дня.

— Оказалось, что у моей мамы есть ещё одна сестра. Полукровка. Видимо, мой дед, Сигнус Блэк, загулял как-то раз с женщиной-маглом. Вот и появилось бельмо в древе Блэков, о котором никто, естественно, не знал…

Драко не знал, кто из них виноват в сложившейся ситуации. Все хороши, как говорится. Поэтому, рассказать ей все — показалось ему лучшим разрешением всех проблем. К тому же, Грейнджер не глупая, может, сложит из различных кусочков пазла всю картину и поможет найти выход. У неё в разгадках тайн опыт побольше будет, чем у любого слизеринца. Вслух он, конечно, не собирался это говорить. Поэтому, просто продолжил рассказывать.

— … Амабелла появилась в Хогвартсе в тот же год, что и Беллатриса. Они были одногодками. Для многих слизеринцев было дикостью ее появление на их факультете, все думали, что она магглорожденная, и только сама девочка знала, что она из рода Блэков. Сигнус Блэк присутствовал при ее рождении и отдал женщине-маглу фамильный медальон с гербом. Вот маленькая Амабелла и втиралась потихоньку в доверие к одной из своих сводных сестр, надеясь показать тот медальон и получить место под солнцем…

Гермиона отмерла. Вытерла влагу с глаз, заправила растрепанные пряди волос за уши. Посмотрела вниз. На полу у ее ног лежало смятое в комок письмо. После того, что только произошло, дотрагиваться до него не было никакого желания.