— Что, прости? — Гермиона аж задохнулась от шока или от его улыбки, направленной на неё.

— Может, ты хочешь проверить… — Драко наклонился к гриффиндорке и его голос опустился до низкого, сексуального шепота с небольшой хрипотцой, —… как я удовлетворяю девушек?

Грейнджер была явно не готова к такому повороту событий. Она распахнула глаза и крепко сжала в своих руках книгу, будто надеясь, что она сможет выдержать его напор.

Гермиона не верила своим ушам и глазам. Драко, мать его, Малфой по своей воле стоит в паре сантиметров от неё и говорит такие откровенно пошлые вещи. Что случилось с этим миром?

Сердце гриффиндорки быстро забилось, ударяясь о грудную клетку со всей силы, низ живота прихватило в сладкой истоме, а щеки, наверняка, заалели.

— Малфой, ты заболел? — максимально серьезно спросила Гермиона.

А Драко сам не знал, что он творит. Почему он говорит ей такие слова и так себя ведёт? Почему его член грозится вырваться из штанов при взгляде на неё, стоящую в опасной близости? Почему он пялится на ее губы, как последний придурок?

— А ты уже не такая дерзкая, когда дело доходит до чего-то серьезного.

Гермиона вздернула подбородок и упрямо сжала губы. Девушка чувствовала исходящий от слизеринца жар, что было удивительно, глядя в его холодные, такие льдистые, глаза. Она не знала, чего добивается этот хорёк, но она будет… Ее ноздри уловили запах исходящий от Малфоя, и по телу прошла волна удовольствия.

От него пахло черным кофе и самым прекрасным одеколоном на свете. Таким по-настоящему мужским. Терпким. Приятный запах будоражил все внутри ее хрупкого тела. Переворачивая. Ставя вверх дном.

Гриффиндорка уже не знала, что она там собиралась делать, но ей резко захотелось приблизиться к нему, чтобы быть полностью окутанной его запахом и теплом, исходящим от мужского тела.

— Отойди от меня, — выпалила Гермиона, в момент севшим голосом.

Лицо Малфоя приближалось к ней с каждой секундой все ближе и ближе. Она уже могла четко разглядеть серебристые вкрапления в радужке его глаз. Почувствовать его дыхание у себя на лице.

Драко медленно опустил голову к ней. Его глаза гипнотизировали ее губы. Запах Грейнджер засел глубоко в легких. Яблоко и корица.

«Чертово яблоко, да ещё и эта корица. Выметайтесь из моей головы!»

Подсознание Малфоя орало на него благим матом. Мысли путались. Сам Драко уже не знал, что происходит в этом мире. Но у него в голове резко выплыло лицо отца в страшной гримасе отвращения, и слизеринец немного пришёл в себя.

Малфой склонил голову к ее уху, за которое были заправлены каштановые пряди волос, и прошептал:

— Впредь не смей вести себя так дерзко. А то ведь я могу и наказать.

Драко легко коснулся своим носом ее волос и резко отпрянул, разворачиваясь к Грейнджер спиной и удаляясь.

У самого выхода из гостиной Малфой повернул голову к застывшей гриффиндорке и сказал своим холодным, насмешливым голосом:

— Грейнджер, можешь расслабиться. На тебя у меня вряд ли встанет.

И ушёл, оставив ее одну в гостиной.

***

Гермиона проспала.

Она полночи вспоминала слова, брошенные Малфоем напоследок, и не понимала, чем они ее так задели. Да она радоваться должна, что он не потянет к ней свои аристократические рученьки (и не только их!). Но почему-то это твердо засело в ее голове, также, как и некая близость с Малфоем, которой она совершенно не желала.

Он сам подошёл к ней, нёс какую-то чушь, но она сама, в конце концов, чувствовала себя крайней в этом инциденте. Подразнить он ее захотел! Не пойти бы этому слизеринскому принцу далеко и надолго? Пусть катится и больше не смеет к ней, истинной гриффиндорке, подходить так близко!

Конечно, она все еще помнила его душераздирающий запах, тепло тела и такие необычайно красивые глаза, но списала все на давнее воздержание от плотских утех. Поэтому, проворочавшись в кровати до четырёх утра, она кое-как умудрилась заснуть и проспала.

Гермиона решила впервые за этот год, да и вообще за долгое время, надеть юбку, и даже укоротила ее на пару сантиметров магией, чтобы подол был на ладонь выше колена. Она решила, что делает это, чтобы поднять свой женский дух. Но не ради кого-то. Точно нет.

Напоследок гриффиндорка расстегнула две верхние пуговицы на рубашке и немного ослабила галстук. Определённо, она так выглядит намного лучше. Джинни будет ей довольна.

Грейнджер влетела в Большой Зал за полчаса до окончания завтрака и заметила, что здесь были все ученики школы. Она такое скопление народа обычно видела только на перерывах, так как всегда в Большой Зал приходила одна из первых и уходила, когда все только начинали подгребать к еде.

Гриффиндорка быстро прошествовала к своему столу и почти запрыгнула на свободное место между Роном и Симусом, коротко здороваясь со всеми друзьями.

Она и не заметила, как многие удивленные взоры устремились на неё, разглядывая стройные ноги, видневшиеся из-под юбки. И одним из тех, кто смотрел, был никто иной, как Драко Малфой.

Слизеринец чуть не подавился тыквенным соком, глядя на Грейнджер в новом амплуа. Она быстро перебирала ногами, отчего юбка задорно подергивалась, грозясь подняться еще выше, и он мог поставить сотню галеонов на то, что галстук не был туго завязан, как всегда.

Грейнджер перемахнула ногами через скамью, и Драко мог поклясться, что почти увидел ее нижнее белье. Но вдруг он резко осознал, что на неё пялится добрая половина мужского населения Хогвартса, и отчего-то стало так неприятно на душе. Противно и склизко.

Малфой спихнул это чувство на раздражение от столь не завораживающей картины — но уже был не уверен в своих мыслях. Он совсем не хотел вспоминать вчерашний день и понимать, что на него нашло. Но картина близко стоящей Грейнджер сама вспыхнула в голове.

— Смотри, Драко, а книжный червь-то принарядился! Небось на свидание с очередным параграфом отправится! — воскликнул Нотт и заржал. Его поддержали все слизеринцы, которые услышали шутку.

Малфой принял самое надменное выражение лица и произнёс, как обычно протяжно и вальяжно:

— Она скорее собирается в чулан с Вислым, больше ее никто и не трахнет.

Все громко загоготали, а Драко уставился в свою тарелку и решил больше не поднимать взгляд. Лучше так, чем постоянно замечать, что он пялится на грязнокровку.

Гермиона же быстро накладывала себе еду, не глядя на удивленные лица друзей и однокурсников.

— Гермиона, с тобой все в порядке? — поинтересовался Гарри, одной рукой приобнимая Джинни, а другой ковыряясь вилкой в тарелке.

Он внимательно рассматривал подругу, не сводя с неё обеспокоенных зелёных глаз. Грейнджер запихнула в рот ложку овсяной каши, прожевала и ответила:

— Да, а что-то не так?

Друзья переглянулись между собой, и Рон произнес:

— Ты так поздно пришла, да ещё и выглядишь… — Джинни зыркнула на брата, как бы говоря «попробуй сейчас скажи хрень, и я тебя отпинаю, и рыжий, собравшись с мыслями, продолжил — …не как обычно.

Гермиона заправила за ухо падающую на лицо прядь, и спокойно ответила:

— Я проспала. Вот и припозднилась. Ну, а оделась так, потому что решила последовать советам Джинни.

Рыжая подруга прямо-таки расцвела в улыбке и радостно захлопала.

— Ну наконец-то, Гермиона! Я дождалась этого!

А советом Джинни было найти Грейнджер парня, да поскорее. Если и не постоянного, то хотя бы так, по Хогсмиду прогуляться, да поцеловаться где-нибудь в коридоре.

Друзья облегченно вздохнули, когда поняли, что с Гермионой все в порядке и ее никто не заворожил чарами.

— Ты, кстати, сегодня очень красивая, — сказал Гарри, когда золотое трио уже шло по коридорам Хогвартса до кабинета Чар.

Рон поддакнул словам друга, а Гермиона расплылась в смущенной улыбке и пробормотала «спасибо».

Этот день был для Грейнджер большим сюрпризом. Парни подходили к ней, говоря, как она прекрасно выглядит, и оказалось, что многие не прочь пригласить ее прогуляться.