Она не знала, как дошла. Как вообще перемещалась по замку и встретила ли кого.
Гостиная Гриффиндора встретила ее родным, уютным жаром камина и бордово-золотыми тонами, смехом учеников и летающими под потолками бумажными самолететиками. Она просто механически шла туда, где знала, что ее всегда примут, успокоят и поймут. Туда, где ее поддержат в любой ситуации.
Она помнила, как распахнула дверь и ввалилась в комнату мальчишек, смотря сквозь пелену слез на всех присутствующих. И тут громкие надрывные рыдания будто решили до конца уничтожить ее. Ноги подкосились, и она упала на пол, кусая до крови губы.
В комнате были Гарри, Рон, Джинни, Невилл и Дин. Она помнила, что Гарри среагировал быстрее всех, и его объятия приняли ее, как родную сестру. Она помнила, что много рыдала и мало говорила. Под конец она начала икать от большой перегруженности организма, а слезы так и не прекращали течь.
Но все сидели рядом с ней на одной кровати. Она переходила из одних дружеских, таких родных и уютных, объятий в другие. Слушала спокойные голоса, что пытались настроить ее на нужный лад и пыталась внимать им. Вроде бы позже пришёл Симус и тоже плюхнулся со всеми на кровать, которая удивительно как не треснула от стольких человек, и одаривая Гермиону робкой улыбкой, сказал, что знает как развеселить ее.
И как всегда новым ничего не предвещающим беды заклинанием взорвал что-то в своём сундуке. Гермиона хохотала со всеми и плакала, понимая что она не может прекратить этот поток слез.
Потому что насколько ей было больно от разрыва с любимым человеком, настолько же ей было уютно в компании родных друзей.
В Большой Зал Гермиона входила не охотно. Чувствуя, как Гарри и Джинни идут по бокам от неё, сканируя взглядом на любой признак истерики, а Рон завершает шевствование, подозрительно разглядывая окружающих. Было более спокойно, но сердце так и рвалось устроить себе очередную бомбежку разрывающими заклятиями. Хотелось посмотреть за стол Слизерина, хотелось увидеть его.
Может понял, что ему тоже плохо? Может это заставит его передумать?
Но она не смогла посмотреть. Гарри загораживал собой весь обзор.
Есть не хотелось, но Джинни, сейчас так напоминающая свою мать, клала ей в тарелку всего, до чего могла дотянуться. Грейнджер лишь ковырялась в своей тарелке, сидя спиной к слизеринскому столу.
Было настолько плохо, что хотелось только блевать от сидящих внутри чувств, но никак не кушать. Спасли ее от излишней заботы подруги совы, что принесли почту. Гарри положил монету в маленький кожаный мешочек, привязанный к птичьей лапке, и забрал у неё газету.
А Гермиона краем глаза взглянула на «Ежедневный Пророк», на его первую страницу.
И все.
Она пропала. Все чувства внутри будто скрутило, а невидимый кулак заехал ей поддых. Она задержала дыхание, скоча взглядом по странице. Сжала кулаки, оставляя следы от коротких ногтей на ладонях. Казалось бы до конца израсходованные ресурсы организма с новой силой были готовы предоставить ей все, что нужно для истерики и слез.
Их похитили. Родителей Драко похитили.
Слезы навернулись на глаза, а Гермиона волчком повернулась, смотря за слизеринский стол. Фигура в чёрном в быстром темпе проходила вдоль него.
Она чувствовала его боль помноженную на свою и понимала, что захлебывалась. Она знала, что не должна. Знала, что это жалко и неправильно, но ее ноги не слушали разум.
— Гермиона, ты куда? — лишь услышала она, удаляясь от своего стола, голос Джинни, которая тоже вскочила на ноги.
Она не могла просто сидеть здесь. Она не могла ничего не предпринять, хотя знала, что ее чувства итак уже располосованы ножом его вчерашних слов. Это только доказывало, что она гребаная мазохистка.
Когда Гермиона вылетела за двери Большого Зала, Драко шёл к лестнице.
— Драко! Стой! — крикнула она, срываясь на бег.
Адреналин ударил в кровь, и Грейнджер почти взлетела по ступенями, хватая его за плечо и дёргая на себя.
Взгляд — будто тысячи непростительных в сердце.
— Отвали, Грейнджер. Не смей трогать меня.
Слова — как удары плетью по телу.
И тьма поглотила, заставляя упасть на колени.
Комментарий к Глава 27. Тьма
Глава должна была быть немного другой, и это отличный пример того, как персонажи управляют своим автором.
Как вы уже заметили, глава получилось очень большой, но я решила не делить ее на разные части, потому что так она целостна.
У меня больше нет слов, все закончилось. Лишь хочу сказать, что осталось две главы и эпилог до конца.
Я не знаю, как для вас, но для меня она получилось очень эмоциональной. И вам, наверняка, не хватило Драко в этой главе, но все будет дальше, я просто не хотела смешивать их разные чувства и эмоции.
❤️
П.С. В моем Инстаграмме уже есть отрывок к новой главе! Все бегом подписываться и читать! Ссылка в шапке фанфика.
========== Глава 28. Разгадка номер три: «Существо» Выручай-комнаты ==========
Большой Зал гудел, заставляя Драко сжимать зубы в раздражении. Школьники слишком громко кричали, поддерживая друзей или однокурсников, которые участвовали в Чемпионате, а преподаватели переговаривались с глупыми улыбками на губах. Видимо, их умиляли ученики, которые решили показать себя в непростой игре. Малфой же был на грани всплеска гнева, потому что это все были лишь гребаные цветочки.
Старосты факультетов, которые следили за соблюдением правил игроками, отвлекались на посторонние разговоры и крайне неуместные выкрики, болея за друзей. Приведения летали повсюду, пытаясь подсказать ученикам своих факультетов, а Гермиона стояла рядом с Драко, на расстоянии вытянутой руки, заставляя ощущать острые когти боли в груди.
На самом деле Малфой чувствовал себя просто ужасно. Казалось, что сердце запихнули в ледяную клетку, не давая равномерно выталкивать кровь по сосудам, а легкие сжали в тиски, мешая свободно вздохнуть. Он знал, как выглядит со стороны.
Уверенно и отстраненно. Серые глаза лучились властью, а губы сомкнулись в линию, показывая самодовольство. Но это видели только посторонние. Те, кто никогда больше пары слов не перекинулись со слизеринцем.
И все же если знать куда смотреть, то можно было увидеть складку между бровей, сжатые в кулаки ладони и периодически бегающий взгляд, в котором блестели страх, боль и уныние.
Узнать о пропаже родителей было самым тяжелым испытанием, которое приходилось пережить Драко за время его недолгого существования на Земле. После того, как он осознал ситуацию и принял своё неутешительное положение, Малфой решил, что пора валить из этой дерьмовой школы. Пора было действовать в лоб, а не бегать по замку в поисках каких-то разгадок и перелистывать ветхие книжонки. Малфой уже был готов броситься собирать вещи и друзей, как в голове будто что-то щелкнуло.
Карие, блестящие глаза. Радужки, которые совсем недавно при виде него лучились нежностью и этим гребанным чувством под названием любовь, меркли и тускнели выдавая боль и отчаяние.
И Драко не знал, какое видение было хуже.
Гермиона, сидящая прямо перед ним в тишине библиотеки и кусающая до красноты губы, стараясь сдержать истерику. Или Грейнджер, сидящая на ступенях замка и взирающая своими карими радужками на него так, словно ее мир рухнул.
В первом видении Гермиона была такой сильной и слабой одновременно. Драко сразу приходилось испытывать то, что он сам ощущал в тот момент. Сердце выпрыгивало из груди, а весь самоконтроль пришлось пустить на укрощение эмоций. Ведь если бы он не сдержался, то обязательно кинулся бы вслед за ней. В мыслях было только желание обнять, прижать к себе как можно крепче и шептать всю ту несусветную чушь, которую Драко терпеть не мог. Но в тот момент хотелось. Хотелось успокоить его Гермиону, сказать, что все то, что она увидела и услышала, — полнейший бред. Просто… Драко — трус, каких поискать. Самый настоящий эгоист. Во всяком случае, он так считал.
После того, как Малфой узнал о пропаже родителей Крэбба, то в голове, помимо ужаса за свою семью, пронеслась пугающая правда. Даже если у них все получится: найти Блэк, увидеть живых родителей, то Гермиона в своём репертуаре бросится вслед за ним, потому что… любит, дура. Мерлин, какая же она дура, что смогла влюбиться в такого человека. А Малфой был реалистом, а потому понимал, что это приведёт к очередным опасностям, которые совсем ей ни к чему. Точнее… Драко просто не хотел признавать, что заботится о ней. Он не хотел, чтобы она подвергалась опасности, которая совсем для неё не предназначена. Это только дела семей бывших Пожирателей, и они сами должны во всем разобраться, не подвергая опасности других. Даже вездесущего Поттера и его команду.
