— Ваша подчиненная потеряла важные бумаги министерства, составленные мной и Вами, а значит, ее присутствие на должности, способной на такое, — мое дело. А также наличие Вашей вины в данной ситуации…

— Можете не волноваться, мисс Грейнджер. — опять Драко перебил Гермиону, не вытерпев ее заумного тона и обвинений, которых он совсем не понимал. — Я проведу с Мэделин беседу и выставлю штраф за утерю важных бумаг, а наличие моей вины столько же, сколько и Вашей, в данной ситуации, ведь если Ваша ассистентка тоже считала мою никчемной, то могла бы не доверять такие важные бумаги ей. А значит…

— Не смей приплетать сюда Аманду или меня! — сквозь зубы произнесла Гермиона. — Это. Полностью. Твоя. Вина. Мы сидели над этим отчетом неделю днями и ночами, а ты просто не мог найти себе новую ассистентку, потому что считал, что все можешь сделать сам! Так вот, Малфой, — повысила голос Гермиона, — не можешь! — электрический ток так хлестнул по раскалённой коже, что Драко пришлось сжать зубы, чтобы не зашипеть от боли. — Ты не можешь сделать абсолютно все в одиночку, а значит, либо тебе надо увольняться с высокой должности, либо нанимать адекватных работников!

Последние слова Гермионы повисли в звенящей и вибрирующей тишине забитого зрителями коридора. Малфой стоял перед ней, скрестив руки на груди и сжав кулаки со всей силы, чувствуя себя при этом… ужасно. Каждое ее слово впечатывалось в его сознание, и Малфой понимал, что она была права, как бы обида на ее слова ни резала по сердцу. Признавать, что его поведение было неправильным, всегда было очень больно для Драко, а потому, чувствуя, как к сердцу подбирались привычные ледяные руки безразличия и отстраненности, он надел на лицо маску ледяной самоуверенности, стараясь отгородиться от всего прямо сейчас.

— Закончила? — холодно осведомился Малфой. — А теперь будь добра, покинь этаж моего отдела. Я не потерплю такого отношения к себе ни от одного живого существа, а завтра же подам заявление в суд по решению служебных вопросов о твоём вмешательстве в область деятельности другого отдела. Помнится, в прошлый раз, когда бывший глава отдела магических происшествий и катастроф решил вмешаться в мои обязанности, его понизили в должности. Я ничего не путаю?

Гермиона быстро заморгала, широко раскрыв глаза. Малфой же продолжал буравить ее взглядом сверху вниз, будто пытаясь испепелить. Хотя на самом деле Драко держался изо всех сил, чтобы не дотронуться до неё по воле пульсирующей между ними связи. Но Грейнджер поступила мудро, отступив на шаг. Она вздёрнула подбородок, посмотрела на Мэделин, пытающуюся слиться со своим рабочим столом, и, прошептав девушке: «А Вами я ещё займусь», удалилась из отдела.

Драко, осмотрев столпившихся подчинённых, злобно зыркнул на них и, повысив голос, сказал:

— У вас нет своих дел и поручений, или мне их вам найти?

Все тут же заметались по коридору, пряча взгляд в папки, которые многие держали в руках.

— Мэделин, продолжайте поиски отчета, — авторитетно заявил Драко, удаляясь к себе.

Но заперевшись в своём кабинете и несколько раз пнув массивный кожаный стул на дубовых ножках, Малфой понял, что было кое-что ещё в его эмоциях, не поддающееся разгадке. Несмотря на ее обидные правдивые слова, сказанные при всех его подчинённых, Малфой почти не обижался на Грейнджер. Да, грудь все ещё жгло от взрывных эмоций, но также, в одиночестве скинув путы отстранённости, блондин понял, что все ещё помнил то возникшее утром чувство, которое не прошло в присутствии Грейнджер, а лишь усилилось. Наконец, Драко понял, что он хотел.

Он хотел поцеловать ее так сильно, что губы щипало от желания.

***

Малфою казалось, что в Атриум сейчас вывалилось все министерство. Рабочий день подошел к концу, и орава служащих, столпившихся в большом холле, пыталась поскорее отправиться по домам, но количество каминов было ограничено, а потому образовалась нехилая очередь, в которой Драко, собственно говоря, и застрял. Конечно, блондин мог всех запросто распихать и пройти быстрее, но сейчас небольшой перерыв был ему нужен, чтобы подумать. Время приближалось к шести вечера, а Драко казалось, что с утра этого дня прошла как минимум неделя. А все потому, что из-за его косячницы-ассистентки дел у Малфоя прибавилось по горло.

Для начала, приведя свои эмоции в порядок после прилюдной ссоры с Грейнджер, Драко отправился разговаривать с Мэделин и со всеми его подчиненными, которые могли что-либо знать или видеть. Отчет не поддавался манящим чарам, а потому Малфой предположил, что ассистентка могла забыть скрепить его, а позже некоторые листы растерялись, из чего следовало, что больше это отчетом назвать было нельзя. Поговорив с большим количеством народа и заставив всех перевернуть свои рабочие места вверх дном, Драко пришлось устроить выговор Мэделин, которая из дерзкой ведьмы вдруг превратилась в загнанного домового эльфа. Ему, может быть, даже стало бы ее жаль, если бы не потерянная работа нескольких бессонных ночей с Грейнджер. Конечно, хотелось уволить ее прямо сейчас, но она с таким энтузиазмом побежала искать отчёт, что Малфой решил пока подержать ее на рабочем месте. Мало ли, и правда найдёт пропажу.

А после огромного количества разговоров к Драко прибежала Аманда, отлевитировав ему несколько стопок отчётов отделов, которые теперь, естественно, надо было опять перечитать и написать новый раздел в годовой отчёт. Также она сказала, что связывалась с министром, чтобы узнать более точную дату оглашения отчета, и Кингсли сообщил, что пресс-конференция пройдёт не позже, чем через два-три дня.

Слова Гермионы о том, что он слишком много на себя брал, все ещё мелькали где-то на границе сознания, и Драко понял, что без лишней пары рук он тут не управится. За два-три дня переделать недельную работу будет не просто, а помимо самого отчета ещё надо будет составить краткое изложение для публики, над которым они ещё даже не думали. А потому, собравшись с духом и всеми своими противоречиями, Драко попросил помочь ему двух самых адекватных работников его отдела.

В общем, дни обещали быть напряженными, но Малфой старался не отчаиваться, особенно когда до конца рабочего дня он с подчиненными успел полностью оформить отчёт для целого отдела. А это определенно было успехом. Но Лэйс Адамс и Тоби Крейн — двое его сотрудников с самыми высокими показателями продуктивности — не были любителями сидеть допоздна, да и Драко помнил, что ему надо было навестить мать, а потому он отпустил подчиненных, а сам перед уходом отправился в отдел Грейнджер, чтобы отдать Аманде сделанную часть отчета для скрепления.

Малфой ещё продвинулся в очереди к каминам, а мысли его опять вернулись к тому моменту, когда он остановился у стола Аманды, протягивая ей документы, а его сердце забилось быстро-быстро, когда он обратил взгляд на дверь, ведущую в кабинет Грейнджер. Стало вдруг не по себе, а метка на груди заныла, начиная жечь кожу. Аманда вроде пожелала ему хорошего вечера и спросила, не надо ли ему что-то от неё, а Драко не мог даже пошевелиться, чувствуя, как тело парализовало от желания… увидеть Грейнджер. Он уже начал ругать связь, понимая, что раз уж метка начала жечь, то ему придётся все-таки зайти к ней в кабинет и почувствовать некое унижение от того, что она его оскорбила, а пришел первый к ней он. И хотя идти туда не сильно хотелось, — во всяком случае Драко себя в этом убеждал — от мысли, что он увидит Грейнджер, тёплое искрящееся облако окутало его грудную клетку.

Но все разрешилось как нельзя кстати. Во всяком случае для гордого Малфоя.

Дверь кабинета открылась, и Драко увидел женушку Поттера и выходящую за ней Грейнджер. Метка сразу успокоилась, и Малфой смог спокойно выдохнуть, чувствуя, как тело расслаблялось. Джиневра, поздоровавшись с блондином и кинув странный взгляд на Гермиону, удалилась, а Грейнджер замерла на пороге кабинета, не отводя взгляд от Драко. Со стороны наверняка все это выглядело безумно странно, но Малфой ничего лучше не придумал, кроме как вздернуть подбородок и удалиться, попрощавшись с Амандой.