От Малфоя чувствовались сила и власть, а от Блейза — нежность и легкость. Они были как две противоположности, дополняющие друг друга. И это было так… волнующе.

— Мы ждём тебя сегодня вечером. Выбор за тобой, — напомнил Драко, склоняя голову к шее гриффиндорки.

Он слегка прикусил нежную кожу рядом с одним из вчерашних засосов, заставляя ее вздрогнуть, а затем легко провёл языком, пуская электрический ток по организму девушки. И резко отошёл назад. Последний раз взглянул в карие, широко распахнутые, глаза и удалился в свою комнату, чувствуя покалывания на губах от соприкосновения с ее кожей.

Блейз заправил за ухо прядку волос, с которой игрался Драко, и аккуратно поцеловал девушку в щеку.

— До встречи, bella, — и также удалился, улыбнувшись напоследок и прикрывая дверь в комнату Малфоя.

Гермиона громко выдохнула, чувствуя, как все мысли уходят вместе с воздухом.

Приятная близость слизеринцев, которая витала вокруг неё, туманила разум. Надо было подумать над их предложением, проанализировать ситуацию, но Гермиона расползлась в дурацкой улыбке и прижала ладони к горящим щекам. «Они хотят быть с ней».

Грейнджер замотала головой из стороны в сторону и неожиданно вспомнила, что надо торопиться, иначе она не успеет на завтрак.

«До вечера еще много времени на размышления».

***

Гермиона настолько увлеклась мыслями о слизеринцах, вчера творивших с ней что-то невообразимое, что совсем позабыла о расставании с Роном. Только когда она спускалась по движущейся лестнице, ее пробило дикое осознание, что сейчас все будет по-другому.

Она зайдёт в Большой Зал, все взгляды обратятся к ней, Рон будет сидеть в обнимку с Лавандой, отделившись от друзей и взирать на нее взглядом побитого щенка, Джинни и Гарри будут негодующе осуждать его, а из Гермионы делать бедную мученицу.

Перспектива была ужасной. И Гермиона начала обдумывать, как можно все исправить, но, естественно, в голову ничего не шло, кроме того, что надо посильнее закутаться в красно-золотой шарф, чтобы никто не увидел ярко-фиолетовые следы, оставленные двумя волнующими ее парнями.

Но Большой Зал встретил ее привычной атмосферой начала учебного дня. За столом Равенкло все были погружены в толстые книги или свои конспекты, хаффлпаффцы громко смеялись и дурачились, кидаясь друг в друга хлопьями, слизеринцы надменно взирали на все это безобразие, тихо переговариваясь между собой.

А за столом Гриффиндора сидели ее друзья. Все вместе. Как всегда разговаривали, ели и готовились к новому учебному дню. Джинни закатывала глаза на шутку Гарри, тыкая его локтем в бок, но слегка приподнимая уголки губ, Рон смеялся, одновременно с тем жуя бекон, а брюнет усердно жестикулировал, продолжая рассказ.

«Я явно что-то пропустила».

— Доброе утро!

— Доброе, Гермиона, — поздоровалась Джинни, морщась от вспышки смеха двух гриффиндорцев рядом с собой. — Все хорошо? Тебя вчера не было на ужине.

Грейнджер поборола желание изогнуть бровь в немом вопросе и посмотрела на Рона, который тут же перехватил ее взгляд. Васильковые радужки полны мольбы, вины и жалости. Это особо не трогает, лишь оставляет легкое послевкусие разочарования на языке.

Уизли слегка сводит брови, умоляя, а Гермиона уже знает, что промолчит. Не в ее стиле устраивать разборки на глазах у всех. Всего на секунду взгляд улавливает движение двух знакомых фигур, и в голове всплывает крайне необходимый вопрос: «А как Драко и Блейз узнали вчера про их расставание, если никто не в курсе?».

Но тут же приходит осознание, что пауза между вопросом Джинни и её ответом затянулась, и Гермиона слегка встряхнула головой.

— Да-да, все отлично! Просто засиделась за эссе по Защите.

Джинни подозрительно сощурила глаза, разглядывая слишком отстраненного Рональда, подмечая, что сегодня пара села напротив друг друга, а не вместе. Гермиона же заметила, как Лаванда с противоположного конца стола пялится на Рона, как на самый лакомый кусочек торта, и стало тошно.

— О, понимаю! Я вчера тоже… пытался сесть за него, — хмыкнул Гарри, не замечая лжи в словах подруги и напряжения в атмосфере.

— Ага, и в конце концов сел он только за новую партию в шахматы! — с укором произнесла Джинни, при этом выглядя ничуть не осуждающе.

Джиневра в последний раз оглядела Гермиону, заострив внимание на красно-золотом шарфе, намотанном на ее шею, и, видимо, решила пока сдаться, отвлекаясь на Гарри, который как раз завёл беседу о новых метлах.

Гермиона облегчено вздохнула и уткнулась в свою тарелку, Рон благодарно взглянул на уже-только-подругу-и-то-не-факт, а двое слизеринцев переглянулись, радостно ухмыляясь друг другу. Их план удался.

***

— Гермиона!

После завтрака Грейнджер самой первой выскочила из Большого Зала, намереваясь найти перед занятиями Макгонагалл и отдать ей уже составленный план дежурств, но так просто ускользнуть от разговора, который она предвидела, не получилось.

Рон догнал её, не успела она и два шага сделать в направлении кабинета профессора, и легко впился пальцами в ее локоть, останавливая.

— Чего тебе? — буркнула Грейнджер, вырывая свою руку из его захвата.

Неприятные мурашки поползли по коже от его касания, а в голове вспыхнул розовый цвет и пелена дождя, застилающая видимость наравне со слезами. Она сложила руки на груди, потирая локоть и пытаясь избавиться от противного чувства.

— Я… хотел поговорить, — как всегда мнётся, бегает глазами и совсем не к месту начинает краснеть.

— Вчера наговорились, разве нет?

Гермиона смерила Уизли злым, холодным взглядом, надеясь, что сейчас он стушуется, и ей не придётся ни о чем с ним разговаривать.

Но.

Рональд проявил чудеса стойкости, обычно так не присущей ему.

— Гермиона, я знаю, что ты не хочешь меня слушать, ведь я поступил, как мудак. И не отрицаю, что сам все просрал. Здесь только моя вина и больше ничья, но я надеюсь, что ты сможешь меня простить когда-нибудь, и мы снова будем друзьями, как прежде.

— Как прежде больше ничего никогда не будет, — фыркнула Гермиона. — Как ты сам правильно выразился, ты мудак, который все просрал. Если тебе не хотелось быть со мной, то мог спокойно обсудить это и мы бы расстались, как адекватные взрослые люди, но… ты все ещё недальновидный маленький ребёнок, который думает только о себе. Так что мне абсолютно не жаль, что судьба сама решила нас развести.

Грейнджер говорила все это, а сама понимала, что, в принципе, она уже и не обижалась. Вся эта тирада была нужна, чтобы поучить непутевого друга уму-разуму, поставить на место и дать понять, что если он хочет обратно заполучить ее дружбу, то придётся изрядно постараться.

Сейчас ее сердце лишь немного сжималась от отголосков такого противного чувства, как предательство, а в большей же степени оно заполнялось непривычными эмоциями по отношению к двум слизеринцам, которые как раз вышли из Большого Зала и остановились вдалеке, буравя взглядом главную старосту девочек и рыжего гриффиндорца.

— Я постараюсь все исправить, — прошептал Рон раскаивающимся тоном, заглядывая в глаза Гермионе, — но можно кое-что уточнить?

— Ну?

— Ты расскажешь всем, что произошло?

Гермиона закатила глаза. «Ну, естественно, он ведь понимает, что произойдёт, если все узнают, как он поступил».

— Рональд, разве то, что я не закатила скандал за завтраком, тебе не даёт все ответы?

— Э-э-э, ну да, наверное, даёт. А что мы тогда скажем?

— Мы скажем? — Гермиона изогнула одну бровь, думая о том, что пора учить Рональда думать своими мозгами. — Нет, Рон, это ты все скажешь. Можешь придумать что хочешь, мне все равно. Только не смей делать из меня виноватую, иначе все узнают, какого цвета нижнее белье у Лаванды, — последние слова Грейнджер прошипела прямо в лицо Уизли, окончательно смерив его ледяным взглядом, развернулась на каблуках и стремительно направилась к кабинету профессора Макгонагалл, не замечая двух пристальных взглядов из противоположного конца Главного Холла.