Татьяна Забелина из двенадцатой квартиры, трижды меняла фамилию: Иванова, Берг, Истомина, теперь Забелина. Трижды была под следствием за мошенничество. В настоящее время имеет условный срок. Её муж, предприниматель, весь в долгах, на нём числиться около восьми непогашенных кредитов. Общая задолженность перед банками около трёх миллионов. В настоящее время под следствием. Пытается объявить себя банкротом.

– Так ведь у них трёхкомнатная квартира… – я, было, попытался что-то возразить.

Однако Дима успел меня опередить.

– Нет у них в собственности: ни квартир, ни машин, ни колбасного цеха. Всё оформлено на отца Эдуарда Забелина. Потому и не пугает их банкротство, ведь по сути, нечего у них описывать, как и конфисковать.

– Если разобраться, то у каждого из нас, в прошлом отыщутся кое-какие грешки… – мне по-прежнему не верилось в то, что эти смелые общественники, хоть как-то причастны к убийству их лидера. – …Ты с Самарой связался?

Не успел я полностью сформулировать свой вопрос, как в кабинет наш вошёл Никита Толстов, тот самый криминалист, что осматривал тело убитого Яроша.

– Ребята, помните как в старом советском фильме «Мимино», говорил один из его главных героев? Дескать, ты только не обижайся, но я тебе один умный вещь скажу.

Вот и я, Николай Михайлович, хочу сказать тебе один умный вещь. Вскрытие трупа с подвала тринадцатого дома и последующие анализы показали, что Яроша, перед тем как был убит острым предметом, вначале был отравлен. Похоже, он ещё мучился в неких предсмертных конвульсиях.

– Отравлен? – переспросил я, требуя необходимых пояснений.

– Именно так. Отравлен метиловым спиртом. А уж после, его пырнули ножом, или какой пикой. Меж тем, смерть Яроша наступила именно от проникающего ножевого.

Метиловый спирт по внешнему виду, запаху и вкусу почти ничем не отличается от этанола. Но для летального исхода его достаточно тридцать-пятьдесят миллилитров. Если помните, недавнюю массовую гибель людей от настойки «Боярышника», содержащего именно метанол.

– Не понимаю. Зачем нужно было травить и одновременно резать?.. – на сей раз поинтересовался Дима.– …Ведь он, и без того, уже был обречён.

– Помните, как убивали Григория Распутина?.. – усмехнулся в ответ Толстов. – …Вначале, его поили отравленным вином, кормили отравленными пирожными, потом в него стреляли… При этом, смерть Распутина наступила лишь после того, как тело Григория опустили в прорубь. То есть, если быть педантичным, он попросту утонул. Очевидно, убийца не был уверен в дозировке метилового спирта, либо парень оказался чересчур живуч.

– Либо убийц было двое… – в некоторой задумчивости, я дополнил предположение криминалиста. – …Причём, действовали те душегубы каждый сам по себе, вовсе не подозревая о планах друг друга.

Признаться, новости, посыпавшиеся с самого утра, как из рога изобилия, меня порядком ошарашили. Они сбили мне все карты, потому и ранее выдвинутые предположения, полетели к чертям собачьим.

– Дима бери опергруппу и тащи на допрос всех. Имею в виду Забелина, Полепина и того же Цокотухина. То есть, тех, кто последним видел Яроша живым. Устроим им, что-то похожее на очную ставку… – после чего я обернулся уже к Толстову. – …Никита, отправляйся-ка и ты вместе с Кулешовым. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, связанными с гибелью Яроша, по-моему, необходимо повторно произвести осмотр места преступления на предмет поиска предметов с остатками яда. Бутылки, посуда, стаканы… Короче всё, что сможете там отыскать…

«Не бывает простых уголовных дел, каждое дело по-своему сложно… – размышлял я, оставшись в своём рабочем кабинете в полном одиночестве. – …По молодости лет, меня отчасти выручало везение, некий счастливый случай, фарт. Как-то легко мне удавалось раскрывать подчас довольно-таки запутанные преступления. Чуть позже, я мог полагаться, ну, разве что на своё упорство и целеустремлённость. Меня подстёгивал некий азарт, захватывал сам процесс. Ну, а теперь моим главным союзником был уже опыт. Ведь когда-то ты уже сталкивался с нечто подобным, о чём-то подобном ты где-то слышал. Ну, а далее выстраиваются некоторые аналогии. На уровне подсознания созревают определённые версии. Одна из которых, в обязательном порядке, и будет ключом к раскрытию преступления.

Пока же, мой былой опыт отчасти меня подводит. Едва я успел настроиться на одну волну, как на смену ей пришла ещё одна, абсолютно меняющая все предыдущие расклады. А впрочем, так, наверное, и должно быть. Потому как тяжело найти ответ в задаче, условия которой каждый раз меняются.

Что ж, будем надеяться на то, что сегодня всё встанет по своим местам. Учитывая новые факты, допросы будут более продуктивны, и уже к вечеру я буду иметь более и менее ясную картину…»

Первым в отдел доставили Цокотухина. Тут же Кулешов сообщил ещё и о том, что в подвале злополучного тринадцатого дома была обнаружена пустая бутылка из-под водки. На пустыре за домом, отыскали ещё пару пузырей, да несколько одноразовых стаканчиков. Прочие остатки пикника, по всей видимости, ещё вчера убрал дворник. Мусорные контейнеры успели очистить и вывести на свалку.

– Водочная бутылка из подвала валялась примерно в пятнадцати метрах от обнаруженного трупа… – пояснил Дмитрий. – …Она могла быть и вовсе никоим образом не связанна с нашим преступлением, если б не одно «но»… Именно в этой бутылке, экспертами и были обнаружены останки метила. Того самого вещества, которым и был отравлен Ярош.

– По какому праву я был арестован?.. – едва ли не с порога заявил Цокотухин. – …За нарушение моих законных прав, я вас тут всех засужу.

– Сергей Николаевич, вы вовсе не арестованы. И даже не задержаны… – мне с трудом удавалось сохранить видимое хладнокровие. – …Вас доставили для допроса. На данный момент в качестве свидетеля по делу об убийстве гражданина Яроша. Между прочим, вашего же друга.

– Что значит «на данный момент»?.. – Цокотухин ухмыльнулся в некоем презрении. – …Не уж-то, вы в серьёз собираетесь пришить мне данную «мокруху»?

– Слушай, орёл. Ты чё такой борзый? – мне пришлось повысить голос, дабы урезонить нагловатого свидетеля. В принципе, я был готов общаться с ним вполне лояльно. Однако он сам, своим нагловатым поведением, заставил меня перейти на совершенно иную манеру общения.

– Я не борзый, я уверенный. Уверенный в своих правах. К тому же, мне прекрасно известны ваши полномочия.

– Ты юрист? Имеешь какое-то юридическое образование? – поинтересовался я, едва сдерживая подкатившую усмешку.

– О том, что во время допроса, мне положен адвокат, вовсе не обязательно иметь диплом юриста… – Цокотухин продолжил ёрничать.

– Дежурный!.. – открыв дверь кабинета, я зычно выкрикнул в коридор. – …Увести подозреваемого… – после чего, я вновь обернулся к доставленному в отдел. – …Сейчас тебя отведут в камеру. Надеюсь, ты знаешь и о том, на какой срок я имею право тебя задержать?

– Эй-эй!.. Обождите… Не надо камеры… – всполошился Цокотухин. – …Я готов ответить на все ваши вопросы.

Далее, диалог продолжился в более и менее продуктивном русле. При этом опрашиваемый, по-прежнему пытался быть дерзким, вёл себя крайне вызывающе. Чем окончательно оставил во мне самое негативное о нём впечатление. Очевидно, таким паскудным был у него характер.

– Да, я присоединился к пирушке достаточно поздно…– вальяжно развалившись на стуле, Цокотухин смотрел на меня с полным пренебрежением. –…Ярош приглашал меня к самому началу алкогольного мероприятия. Однако освободился я лишь ближе к одиннадцати часам вечера.

– Чем же, если не секрет, ты был занят в выходной день?

– У меня много общественной работы. К примеру, организую инициативные группы в нашем микрорайоне. Кроме того, по месту своей службы я значусь общественным контролёром. Выезжаю то на одну, то на другую станцию. Слежу за трудовой дисциплиной, соблюдением правил техники безопасности и прочим порядком. За те сорок минут, что я добираюсь до места работы, я успеваю в режиме он-лайн написать три-четыре жалобы в жилищную инспекцию, в Прокуратуру, в ту или иную Администрацию.